Густой сладкий запах дальневосточных лесных трав объемно заполнял влажную
черноту майской ночи…
Еще не стихала еще в ушах последняя вечерняя трель неугомонного дневного
суетливого певчего населения, а уже на смену раздались, поплыли над тайгой жалостливые нотки одинокого ночного певца – уссурийской совки.
Тишина, в которой само пространство ночного леса тонет, исчезает превращается в какое-то невообразимо многомерное пространство, и приходит древнейшее чувство единения человека и породившей его природы. То пронзительное ощущение, затерянности в мире, когда ты знаешь, что на протяжении сотен верст от тебя сейчас никого нет.
Панты - нежные мягкие на ощупь растущие рога оленей (изюбря, марала, пятнистого и северного оленя). В промысловом разговоре - пантовка, само название этой особенной охоты говорит о том, что она устраивается с целью добычи этого необычного трофея. В чем же заключен ее особый смысл?
Пантовка – ведет свое происхождение от слова «панты». Само слово какое то округлое, таинственное, манящее. Но оно звучит в ушах умудренного промысловика колоколом триумфатора, получившего подтверждение, что его семья безбедно может прожить как минимум год.
Ценность пантов в Сибирь и на Российский Дальний Восток показали китайцы, которые исстари используют данный дериват в традиционной медицине. Пантам
приписываются множество исключительно-оздоравливающих свойств, и можно
сказать, что на Востоке это несомненный элемент долгой и счастливой жизни, мужской силы и процветания. Ибо средство ценилось всегда, да и сейчас весьма недешево.
У оленьих в течении большей части гордо носят рога только самцы, но наступает время, когда они их теряют. Безрогой голова быка оленя остается недолгой, и вскоре появляются шишки-утолщения, из которых начинают расти -формироваться новые турнирные украшения.
Темпы роста молодых рогов поразительны, и по мнению приморского зоолога Артура Богачева, ежедневно каждый формирующийся рог (пант) вырастает на 15-17 мм, увеличивая свою массу на 25 – 70 г. Ни одна живая ткань, ни один орган у крупных животных не обладают такой исключительной энергией роста. Но на рост и развитие пантов всех видов оленей могут влиять самые разные факторы, ускоряя его или замедляя у каждой конкретной оленьей особи.
Рога – «мужское украшение». Это орудие защиты гарема у самца и грозное оружие для битв с проворными хищниками. Соответственно этому формируется тело зверя, у оленей гибкая шея и мощная грудь, с тем, чтобы можно было носить на голове тяжелое свое украшение. Масса пантов у крупных рогачей всегда больше, чем у мелких, питаться им нужно также соответственно, и при этом следует соблюдать большую осторожность.
Малейшее прикосновение к пантам очень беспокоит пантача. Не случайно в этот период самцы всех оленей ведут очень скрытый образ жизни, крайне осторожны, и в то же время, они должны хорошо питаться. А для правильного роста и заполнения нужным органическим веществом пантачи вынуждено-усиленно должны посещать природные и искусственные солонцы.
Солонцы – это охотничье название. В дальневосточной тайге в пределах Сихотэ-Алиня такие места можно опознать и как водные источники, где животные приходят и пьют насыщенную минералами воду. Но чаще всего это грязные на взгляд неискушенного человека разной формы и степени глубины ямки, где олени выгрызают куски земли.
Ученые давно стали интересоваться этим феноменом, и называют солонцы кудюрами, и уже по научным данным классифицируются-различаются водно-грязевые и заболоченные кудюры, где копытные не только пьют, но лижут и
выгрызают почву и глину с нужными им минеральными добавками.
Олени обитают достаточно широко, в то время как природные солонцы
распространены весьма дисперсно, поэтому охотники достаточно давно освоили практику их замены искусственными устроенными источниками.
Количество съеденных минеральных пород за раз может измеряться килограммами, животные могут грызть коренные породы, но чаще поедают суглинки и глины, полностью уничтожая травяной покров, устраивая глубокие углубления и дыры между корнями деревьев.
Для литоморфных кудуров в вулканических горах очень характерны глинистые ванны – участки размокших под действием дождевой или проточной воды глинисто-грязевых образований, выбитых копытами животных. Есть еще твердые белесые глины – цеолиты, именно в их структуре остаются заметные следы зубов оленей и лосей.
Охотниками используется обычная соль в качестве замены достаточно редких концентраций цеолитов и кудуритов. Закладываются солонцы в августе, когда звери широко перемещаются и найдя такое нужное для них место, запоминают и начинают проверять – посещать их в последующий весенне-летний период.
Охотятся на солонцах любят не все. Для такой охоты нужен спокойный характер, трудолюбие, выдержка, и время. Много времени! И особый взгляд, как бы с точки зрения зверя. Важно очень найти то особенное место, где возможно соблюсти немалый список требований к обустройству как самого солонца, так и охотничьей засидки – лабаза.
Для обустройства солонца требуется много времени, и в промысловой традиции солонцы устраивались, прежде всего, с целью самой драгоценной добычи – олненей-пантачей. Ценные растущие рога не должны быть повреждены, и следовательно нужно устроить так, чтобы стреляный зверь при падении на землю не повредил мягкие рога.
Ведь из всего, что «дарит» зверь - панты самый ценный, почти драгоценный и желанный трофей. Вот и солонцовые площадки устраиваются на пологих склонах с мягкой почвой, планируют директорию стрельбы и располагают место для охотника так, чтобы после смертельного выстрела обычно убегающий вниз по склону бык, заваливался в тонкоствольный кустарник.
Сам охотничий солонец организуется так. Крупные куски соли, забитые глубоко в землю, с помощью тут же вырубленного деревянного кола, под действием влаги (дождь, снег, почвенные воды) подтаивают, растекаются, формируя невидимое, но привлекательное место зверового привлечения.
Крупные старые быки (особенно в тех местах, где охота на солнцах распространена широко), обычно приходят на солонец очень поздно, стремясь подгадать под самое темное беспросветное время. Осторожные самцы пропускают на солонцы вперед себя самок, молодых самцов, косуль, затаиваются в пределах их слышимости и способны в течении долгих часов замечать малейшие подозрительные звуки и запахи.
Особая тема – это специфика техники охоты на солонце, здесь стрельба из винтовки представляет собой исключительное умение, порой искусство, непростое даже в современный период потенциального наличия многих всевозможных устройств-приспособлений для охоты в сумерках и ночью.
В советский период, в эпоху тотального дефицита, обычный набор для охоты составлялся немудрено: брался имеющийся в хозяйстве обычный и крайне ненадежный фонарик с алюминиевым корпусом, к нему доставались относительно «свежие» круглые батарейки.
Сам фонарик, уже на охоте, приматывался черной изолентой, иногда и проволокой, к стволу трехлинейки или армейского карабина, так чтобы хотя бы на 20-30 м центр светового луча совпадал со средней точкой попадания метательного снаряда.
Нередко даже опытным зверовым охотникам для охоты на солонцах рекомендовалось использовать гладкоствольного оружия, стрелять оленей - рекомендовали согласованной крупной картечью, с тем, чтобы повысить вероятность уверенного поражения зверя.
Считается, что, как и большинство других лесных животных, оленей не пугает кратковременное освещение – высвечивание лучом фонаря. Нельзя сказать, что это стопроцентно верно. Зверь замечает все необычное и реагирует. При этом, природная осторожность пантача сама по себе очень высока, и высмотреть и даже услышать его в темноте человеку невозможно.
Для охотника крайне необходима выдержка, хорошее зрение и сноровка, ведь следует обязательно хорошо разглядеть голову зверя, не ошибиться в выборе добычи, и это наиболее актуально именно в период пантовки. Так, что хороший свет был обязательным, самым необходимым и порой самым важным элементом такой охоты.
Вспоминается один забавный случай. Первые дни своего пребывания в Приморском края мне сейчас можно назвать как какой-то беспрерывный поток открытий. Такое ощущение как бывает в сказке. Идешь не идешь, плывешь или летишь, стираются границы восприятия, не понимаешь, где явь, реальность, а где ожившая вдруг мечта.
Например, поселок Ольга, я только, что приехал, вышел с рейсового автобуса, иду с рюкзаком и ружьем в чехле, запах непередаваемый морской. Пять шагов, а вот и море. И не простое, а Японское. Чисто, тепло, и ржавые остовы военных тральщиков. Иду и удивляюсь, море, лето и никто не купается на таком великолепном пляже. Почему так, ведь это же МОРЕ!!!
Да, нет вроде все видят, что море и все заняты своими делами. В том числе и на море, что делается какие то сетки сушатся, моторка протарахтела. Но в целом безлюдно, ведь приезжих в той глуши, что до сих пор считается райцентр Ольга, тогда не было практически совсем.
Отдельной книгой можно было написать и издать то как воспринималось обычная сельская жизнь рядового таежного сельца. Мужики как мужики, но разговоры на разнарядке, кто пойдет на пилораму, а кому надо выписать наряд-задание, чтобы человек на своем промысловом участке смог лучше подготовиться к промыслу. Прорубить новые просеки – путики, чтобы зимой легче было ходить по капканам, починить зимовье, подновить лабазы и др. имущество.
На фоне рутинной хозяйственной суеты – два летних задания вызывали всегда оживление в народе и непреодолимое желание получить их себе для исполнения. Первым делом было получить госпромхозовскую лицензию на отстрел пантача, что было непросто осуществить даже опытным охотникам. Поштучно, и не каждый год, выдавались лицензии на промхоз, и еще жестче была процедура дальнейшего распределения по промысловым участкам, и далее по охотникам.
Другое престижное мероприятие было связано с корневкой, поиском и сбором женьшеня. Занятие это всегда для хороших профессионалов, и оплачивалась даже государственными закупочными ценами неплохо для советского времени, не говоря уж о том, что припрятать пару – тройку лучших корешков с тем, чтобы потом выгодно продать.
Конечно же об этом все знали, ну и соглашались молча, таковы были реалии. Впрочем в никаком кошмарном сне нельзя было представить себе, что через пару десятилетий будет вакханалия незаконной и никем не умеренной добычи зверя, женьшеня, и особенно таких морских обитателей как трепанг. Аналогии можно было найти столетием раньше, и вернусь я вновь к оленям.
Известно, что в середине XIX в. в лесах юга Дальнего Востока изюбри были
распространены очень широко. Это был объект массового промысла, не
ограничиваемый, никакими правилами и способами охоты. Особенно были губительны охоты при выпадении глубоких снегов.
В Приморском крае на солонцы в одно и то же часто ходят изюбри, косули, пятнистые олени, нередко забредают, кабаны, медведи, регулярно проверяет столь замечательные места и гроза уссурийской тайги – тигр. Но бедой общей было браконьерство.
Так Н.М. Пржевальский упоминал в своих книгах, что в марте 1866 г. четыре добытчика из числа коренных малочисленных народов забили по насту за два дня 55 изюбрей. По материалам дальневосточного зоолога Льва Капланова, два охотника из таежного села на восточных склонах Сихотэ-Алиня за три месяца зимы добыли 1500 изюбрей.
Так охотились здесь и зимой и летом, поскольку это было очень прибыльно. В изюбре и в пятнистом олене ценилось и использовалось все: кроме пантов и забиралось и все остальное: мясо, эмбрион (лутай), кровь, хвост, жилы. Шкуры бросались при массовой добыче, когда уже был не промысел, а чистое избиение животных. Промысловик в норме – либо шкуры мастерит себе что-то нужное, либо использует шкуру и потроха на приманку. Шкуры, которые шли по госстандарту как кожсырье пытались заготавливать лишь в советский период, в промысловых хозяйствах, правда без особого успеха.
Если говорить на охотоведческом языке, то видимо 60-70-е годы прошлого столетия были тем временем, которое можно назвать лучшим для состояния популяции этого вида на юге Дальнего Востока. По данным известного дальневосточного охотоведа Сергея Кучеренко, в густых кедрово-широколиственных лесах, не тронутых лесозаготовками, долинных ельниках, на молодых гарях плотность населения изюбря составляла 4-5 особей на 1000 га.
В этих угодьях и проводились штатные мясозаготовки в зимний период, и поскольку в тот период, практически все лучшие угодья были распределены между коллективными охотпользователями, а в промысловые хозяйства «спускался» план на добычу мяса, который следовало неуклонно выполнять.
Существовали строгие стандарты на обработку туши, а великолепное мясо
принималось у охотников по цене рубль килограмм. Для штатных охотников-
промысловиков, наряду с добычей пушнины, это был хороший заработок.
Хорошие охотники сдавали мясо тоннами, но для понимания скажем, что в начале, было все очень трудно выполнить. От охотника нужно было принимать строго продукцию по госту, а таковой рекомендовал мясо оленей оставлять в полутуша. При обычной одиночной охоте это был просто непосильный труд, попробуй убей, разделай зверя, и вытащи в этих самых полутушах.
В то время не только у обычных охотников, но и на специализированном производстве таком как промхозы всегда не хватало техники, обычных машин или мотоциклов. Я не упоминаю о снегоходах, они только появились, но у нас в районе их не было, так же как и квадроциклов, появившихся на свет пару десятилетиями позже.
При этом существовала вполне сносная сеть лесовозных дорог, позволявшая заезжать при необходимости в хорошие места обитания зверя. Но к дороге нужно было всегда мясо нести на себе.
До середины ХХ в охотников и вообще всех лесовиков хорошо выручали лошади, позже к охотникам «в долю» вступали лесозаготовители. Им нужно было мясо, а с помощью их техники было всегда возможным устроить лесную дорогу - волок в нужном месте для промысла месте. В северных районах Приморья, в Хабаровском крае, и на Камчатке особенно, от охотников вывозили мясо нередко и с помощью авиатехники.
Немало было злоупотреблений, и вследствие усиленного преследования человеком изюбрь покидал обширные угодья, вдоль дорог, речных русел, где возможен проезд на моторных лодках, обжитые поляны и сельскохозяйственные угодья.
Но капитально изменилось все в постперестроечный период, тогда вместе с развалом промысловых хозяйств ушло в прошлое государственная форма заготовки мяса и пантов изюбря. Если о говорить о сейчас, то важное следствие и то больше для людей, чем для государства нашего, состоит в том, что была утеряна многовековая культура заготовки и обработки пантов. А это не нефтедолары, продали олигархи поделись малым со страной, и все забыто. Промысел тайги - это традиции и инновации в «одном флаконе».
В последние десятилетия в Приморье и в Хабаровском крае начали и усиленно продолжают выдавать разрешения на добычу изюбря – квоту на год, следовательно, арендатор охотугодий может выдавать лицензии и в период пантовки. Желающих приять участие в такой охоте было всегда намного больше, чем лицензий и научных разрешений, следовательно таковые всегда распределялись в соответствии с незримым социальным статусом, по
личным и пристрастным всегда предпочтениям.
Это становится очень понятным, ведь в прошлом, добыча зверя занимала, сама по себе, весьма подчиненное положение. При пантовке, самое главное нужно было обработать и сохранить ценное промысловое сырье, и доставить к месту их консервации. Последней занимались самые опытные как правило весьма пожилые охотники, и этот процесс был сродни магической или алхимической процедуре.
По нормативу от времени добычи до начала консервирования не должно было пройти более 12-15 часов. Для хранения пантов нужно было обеспечить прохладное место, чтобы их сберечь от мух и вездесущей жары. Добыв зверя, желательно было оставлять рога на черепе, оставляя нетронутой
шкуру вокруг пантов и спереди. Настоятельно рекомендовалось, что если в отведенный срок не удавалось доставить панты к местам их основной обработки, то охотнику следовало самому обеспечить первичный процесс консервации.
Что это значило? И сейчас, когда почти никто не умеет консервировать панты, эта проблема не возникает: в случае добычи, ценнейшие панты не мудря особо, отпиливают ножовкой, дальше они режутся ножом на части и
консервируются водкой. Такая настойка пантов выдерживается в прохладном месте опять же от одного до нескольких месяцев, и употребляется внутрь на основе различных рецептов, и как правило дает мощный оздоровительный эффект.
И завершая здесь рассказ о пантах и пантовке, вообще, что касается охоты на изюбря, пожалуй следует упомянуть еще несколько основных способов
его добычи. Выделим, что в западной части края пока сохраняется один из самых красивых, но трудных высокопрофессиональных способов добычи изюбря на речных заливах.
В Приморье, также как и в южной части Хабаровского края, на западных склонах гор Сихотэ-Алиня крупные реки имеют особый характер. В речной долине, часто меняется фарватер. Это происходит, когда во время сильных дождей, основное русло реки забивается поваленными деревьями, грязью, тиной.
Река как живое существо находит проход, и прежняя речная быстрина превращается в старицу, образуются тихие лесные заливы, зарастающие несколькими видами речных водорослей. Только в таких местах существовала (и поныне ведется) охота лесными охотниками удэгейцами и нанайцами.
На очень вертких берестяных лодочках-оморочках заплывает затаивается промысловик, и терпеливо караулит приход зверя. Также как и на солнцах,
пантачи самые осторожные из всех визитеров. Нужны железные нервы, неимоверное терпение и выдержка, для того, чтобы высидеть под натиском комаров и мошки долгую ночь, не двигаясь, и не забывая в азарте, что
достаточно одного неловкого движения, чтобы перевернулась оморочка.
Выбираемые оленем и лосем речные заливы обычно богаты рыбой. Ленок, хариус, таймень привольно обитают в прозрачных водах. И в сумеречное и ночное время, изюбрь, лось и косуля приходят на водопой и с тем, чтобы полакомиться вкусной подводной травкой. Здесь их и поджидает охотник.
Более широко известна, распространена повсеместно, красивая, хотя и нелегкая охота на изюбря «на реву». Здесь важно охотнику важно знание местности и умение найти хорошие «слышимые» места для того, чтобы услышать страстные крики – стоны быков.
Слушают быков от заката солнца до полуночи, но нередко и позже, можно пробовать слушать и манить зверей в берестяную трубу и с началом рассвета и до восхода солнца. Главное – выманить зверя на себя, увидеть-стрельнуть или подойти самому поближе к потерявшему осторожность быку.
На юге Дальнего Востока, это период ранней осени, когда ночью начинаются первые заморозки. В основной осенне-зимний период на изюбрей охотятся в одиночку, как правило, отыскивая их на местах дневок. Изюбри ночью выходят кормиться на открытые места, поляны и сельскохозяйственные,
посещают места зарастающих вырубок и речные долины. Непуганный зверь, дальше пары километров от мест кормежки не уходит, но подойти и увидеть зверя непросто для городского охотника.
Зимой по следам обычно нетрудно отличить изюбря, копыто у него ровное, аккуратное. Хотя по снегу они свои ноги как бы волочат, оставляя след похожий, по выражению хабаровского охотоведа Юрия Дунишенко, на лыжню плохого спортсмена.
При выпадении глубокого снега изюбри ведут себя по-разному: в одних местах (зона елово-пихтовой тайги)они концентрируются в поймах, в других – распределяются по гребням водораздельных ключей и на продуваемых склонах. Часто бывают так, что со значительной территории животные перекочевывают в массивы мелколиственных лесов, расположенных на склонах лесов.
Живут олени оседло, и если достаточно корму в округе, изюбри набивают тропы, похожие на следы кабаньего стада. Отдельные особи могут жить месяцами, что и позволяет популяции сохраняться даже во время очень интенсивной на них охоты, что мы сейчас и наблюдаем в Приморском крае.
Рис Анастасии Сурмачевой