Духота нестерпимая. Надо бы к морю выбраться, пусть только солнышко спустится пониже. Сяду в автобус и махну в Аркадию, на пляж.
Море - народная одесская достопримечательность. Оно для всех. Одесса без моря - бублик без дырки. Скучаю по морю. Помню цвет и запах. Вкус и голос.
В Аркадии всё изменилось. Подъезд к пляжу вымощен плиткой. Пологий спуск тоже. Идти легко, но слишком шумно. Музыка наяривает с разных точек, стучит и гремит в висках, народ толпами шаркает в направлении берега и обратно, огни иллюминации дрожат-подмигивают, аттракционы работают, детишки визжат от восторга, витрины по обе стороны спуска таинственно светятся, чад ресторанных кухонь синью стоит в духоте летнего вечера. Моря не слышно и не видно. Невольно ускоряю шаг. Мне нужно к морю. Потрогать. Окунуться. Услышать его.
Море отвлечённо лежало у ног. Здесь хоть потише, людей не так много, вони поменьше. Безразличное к человеческим затеям, море национальности не имело. Из него не устроить шоу. Лужистое и грязное у самой кромки, оно преображалось и становилось самим собой через пару метров от линии прибоя. Поверхность воды чуть шевелилась неощутимым для тела бризом. Откуда ни возьмись набежавшая волна в момент унесла дневной мусор. Поприветствовала. Море приняло меня. Легонько касаясь ладонями упругой воды, я трогала её, перебирала и пропускала её между пальцами; ногами ощущая глубинный холодок вод, слизывала с губ горьковатую родную соль и плыла, плыла не оглядываясь. Буёк остановил и заставил повернуть к берегу. Так и встретились. Повидались. Больше, может, и не придётся.
Медленно поднимаюсь по спуску. Вода утомила. Глазею на вывески. Магазины "Золотой век" по дороге с пляжа вызвали недоумение. Как правило, во времена моей юности на пляж одевались просто, никаких ценностей (у кого они были тогда?), включая часы, на море с собой не брали. Родители запрещали и правильно делали. В песке легко потерять что угодно. Часы или кошелёк могли украсть, одежду тоже, а незатейливые украшения совсем неощутимо смывались водой. Попробуй потом найти! Бытовало среди нас выражение "Ну и видос у тебя: прямо на море и обратно". Никакой, значит. Не гламурный, говоря по-современному.
Закатишься с друзьями на море под предлогом подготовки к экзаменам, целый день протолапкаешься в майской, ещё прохладной воде, наиграешься в волейбол; шутки, смех, возня в нагревшемся песке, времени не замечаешь. После разыщешь взятый для блезиру учебник, отряхнёшь от песка и его, и платьишко, и сношенные "босолапки", и возвращаешься домой усталым, разморенным, красным от первого загара.
Плечи стягивает солью, они побаливают, обгорели с непривычки. Песок ещё несколько дней находишь в самых неожиданных местах, облупленный нос свидетельствует, где проходила подготовка к экзамену. "Ну как водичка? Тёплая?" - "Отличная!"
Но то всё было давно. Очень давно. Другое время - другие нравы и забавы.
Посещение популярной "Аркадии" добавило впечатлений.
Оказалось, что в бутиках по дороге на пляж или с пляжа, кому как нравится, в знойном августе 2017 года можно приобрести добротные зимние куртки, меховые шапки и шубы, а не только купальные принадлежности и фирменные очки от солнца. Удивилась прогрессу.
Да что там шубы! Золото и бриллианты! Выбор большой, далеко ходить не надо. Сеть ювелирных магазинов "Золотой век" по-хозяйски раскинула сети на подходе к пляжу. Ловись рыбка, большая и маленькая! Приобретай товары первой необходимости, не выходя из зоны пляжа! Драгоценности удовлетворят самый изысканный вкус!
Сказать нечего - сервис впечатляющий для туриста из какой-нибудь, скажем, Сибири или Канады. Попляжился-позагорал, а на обратном пути мимоходом заглянул в модную лавку, расположенную в каких-то пятидесяти метрах от моря, прикупил себе или родным в качестве южного сувенира шубейку соболиную да и отправился осчастливленным восвояси. Если, конечно, цена изделий в сотни тысяч гривен не смущает. Такого ни в каких европах не сыщешь.
Что да, то да.
Язык вывесок, язык пляжников, язык ресторанов и мелких забегайловок на морском берегу - разговорный русский, немного подпорченный экзотическими акцентами востока. В оформлении многочисленных аттракционов украинских национальных мотивов не наблюдалось. Скорее, они напоминали даже не Европу, а Новый Свет. В музыкальных шумах явственно преобладал английский. Принципиальностью, хоть языковой хоть иной, здесь и не пахло.
Впечатления не давали покоя. Что ж я-то талдычу о стариках-старушках беспомощных пенсионного возраста, о непосильных платежах за воду и электричество, о бесприютности беженцев, о сиротах и солдатских вдовах, о безработице, о закрытых заводах с намертво заколоченными окнами, о тощих кошках, обречено блуждающих возле мусорных контейнеров, об израильских помидорах и цене куриных грудок...
"Думы мои, думы. Лихо менi з вами..."
Многолика жизнь. Всё в ней встречается и соотносится. Сетовать на неё бесполезно. Базары пустые, денег нет у населения, но не у всего, слава Богу.
Только у жалкого большинства.
Жилой фонд разрушается тоже не у всех.
Только у бедных.
Нищета неимущих раздражает имущих.
Парадокс заключается в том, что как ни крути, без бедных богатым не станешь. В этом оправдание их существования, для того-то они и нужны. Не прожить богатым без бедных.
Только потому их надо беречь и множить, поддерживать время от времени щедрыми обещаниями и сверхскромными подачками.
Полностью изничтожать бедноту глупо.
Они так и так вымрут. Есть верные приметы.
Безработный молодняк займёт их место под солнцем и, в свою очередь, а возможно и без очереди, тоже того...
Война продолжается, перемены грядут. Однако унывать не стоит.
Бузить - тем более.
Крестьянский сын Михайло Ломоносов обнаружил и объявил ещё в восемнадцатом веке о найденной закономерности мироустройства:
"Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому. Так, ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом".
В среднем - нормально получается (по Ломоносову). Корректно, по науке, в безличной форме.
Чего отнято у одних - прибавилось к другим. Не исчезло же! Только владелец поменялся.
Было ваше - стало наше.
Убыло от Украины - присовокупилось к России, например.
Прилив - отлив и все при деле.
Верхи вершат, низы дрожат, бабло вращается, распределяется и перераспределяется. Неравномерно, правда, но закономерность не об этом.
Отнялось у многих - досталось нескольким считанным.
Распределилось бабло между теми, кто верховодит, между хозяевами жизни, - владельцами капиталов. Там и сохраняется.
На всех ведь не напасёшься! Попытки такие были, чтобы всё на всех поделить. В натуре! Ни к чему хорошему они не привели.
В идеале, разумеется, было бы хорошо вообще ни с кем не делиться, но это не по понятиям.
Недостижим идеал.
Подробности - у непопулярных нынче Маркса с Энгельсом. Они на этом, как говорится, зубы сломали. На идеале.
Мои впечатления об Одессе следовало бы дополнить и уточнить позитивом.
Должен же он быть, позитив, в жизни и в литературе, её отражающей.
Не всё так уж и мрачно, южный город всё-таки, жемчужина у моря, бывший порт как-никак, и вообще красавица. Просто места надо знать, а не шастать по спальным районам, где обычные люди живут.
Кроме спальных районов, и не только в Одессе, но в любом городе, большом или не очень, в любой захудалой деревушке или сельце есть кладбища.
Последние пристанища также являются своего рода достопримечательностями любого населённого пункта. Большинство моих родных и близких покоится на старых, уже не действующих кладбищах.
В обычные дни там страшновато ходить в одиночку. Пустынно. Людей не видать.
Но свежие могилы есть и среди старых захоронений.
По закону там можно хоронить родственников ранее усопших, если забронировано место и имеются соответствующие документы. Однако кладбищенские порядки довольно гибки при их внешней суровости.
На главных аллеях старых кладбищ бросаются в глаза новые аляповатые памятники многочисленного и, судя по монументальности скульптурных композиций, финансово успешного семейства Оглы.
То что я никогда не слыхала о такой фамилии, ровным счётом ничего не значит. Возможно, члены почтенного семейства за время моего длительного отсутствия укоренились в Одессе и снискали уважение сограждан своей деятельностью на благо города. Так ведь тоже бывает.
По обыкновению стала расспрашивать друзей. Они в ответ только пожимали плечами. Не располагали мои бедные друзья сведениями о гражданской активности членов фамилии Оглы. Ни телевизор, ни газеты её не упоминали.
На действующем Северном кладбище, не таком уж и старом по сравнению с другими, но расположенном за чертой города, вдруг возникла из-за разросшегося куста девчонка-цыганка и, как ни в чём не бывало, попросила денег на помин усопшей души.
Чёрные глаза весело и требовательно оглядывали меня. Сама она словно приплясывала, не стоялось ей на одном месте, однако вплотную девушка, на вид подросток, не приближалась.
Как любопытная осторожная кошка, с той же кошачьей грацией она готова была приласкаться или стрелой метнуться в сторону. По обстоятельствам.
Живость и непринуждённость её манер напомнили о давно забытой встрече с цыганским бароном - папой цыганёнка Ибрагимова.
Улыбаясь своим воспоминаниям, я дала юной поминальщице денег и попросила оставить меня одну. Что в момент и было исполнено.
Минут через пятнадцать-двадцать, когда по центральной аллее я шла к выходу, углубившись в свои мысли и ничего не замечая вокруг, стайка совсем малых цыганчат окружила меня.
Я огляделась по сторонам. Слева, на кладбищенской стене, картинно развалясь сидели парни постарше, а с ними - моя "знакомая". Значит, семья. Значит, цыгане вернулись. Мне показалось это хорошим признаком. Я снова заулыбалась и напомнила девушке, что "лаве" она уже получила. Цыганочка недовольно фыркнула и отозвала свою мелкотню.
Интересно, где сейчас мой Ибрагимов? Нашёл ли он своё цыганское счастье?
В Одессе если не счастье, то место находится для всех.
Для бедных и для богатых. Для живых и для мёртвых.
Надо только подсуетиться. Есть места, правда, разные.
Много чего есть в Одессе.
Есть старые достопримечательности. Некоторые. Есть и новые. Есть пышные элитные новостройки, особняки роскошные, есть и особой красоты плиткой вымощенные подъезды к морю, где ожидают отдыхающих хозяев вышколенные водители в шикарных лимузинах, есть и люди с высокой, по мне - так с заоблачной - покупательской способностью.
Говорят, что есть и такие пляжи, куда пускают только при наличии паспорта. Можно вообразить, у кого богатое воображение, кто там пляжится и что там продают и покупают.
Может, оружие? Или наркотики? Не знаю. Врать не буду. Сама не была, а люди мало ли чего понарассказывают. Не всему же верить. Хотя зря болтать тоже не будут.
Услышала историю о том, как украинские власти не смогли найти подходящую кандидатуру на должность начальника путей сообщения Украины среди многомиллионного населения.
Какое-то время "стуло" или кресло, пустовало. Кресло, точно, кресло! На стульях начальство не сидит. Должность-то министерская.
А достойного кандидата не сыскать, хоть тресни!
Закавыка в том, что претенденты из местных были, но, по непроверенным сведениям, - как это сказать поделикатней - не то чтобы вороватые или лучше сказать: на руку нечистые, - нет! так тоже не годится писать, не политкорректно.
Трудно найти правдивое слово и никого при этом не обидеть. Сдаюсь и продолжаю пересказ.
Короче говоря, нелегко было найти на высокую должность Главы Украинских железных дорог не коррумпированного чиновника.
У всех своих - рыльце в пушку. Одна надежда на заграницу.
Рада (аналог российской Думы) уже и так и этак судила-рядила, какую зарплату положить будущему начальнику, чтобы не соблазнился служебными возможностями и не... сами понимаете, да?
Остановились на полутора миллионах в год. Долларов, конечно, не гривен же, в самом деле! Не смешите мои тапочки!
И что вы думаете, нашёлся через какое-то время желающий управлять Украинскими железными дорогами и ещё кое-чем по мелочам. Свято место долго пустым не бывает. И не место, в конце концов, красит человека...
Всё, как говорится, удачно совпало: гражданин Польши, соответствующее образование, опыт работы по менеджменту крупных компаний, лидер и гитарист известной рок группы, некто Войцех Балчун. Человек, видать по всему, порядочный. Сумма оклада жалования его не отпугнула.
Так и сказал в интервью, что надеется прожить на эту зарплату в Киеве.
Год продержался и, надо же, аккурат 9 августа, как раз во время моего пребывания в Одессе, подал в отставку. Самолётом отбыл на родину, навсегда утратив доверие к украинским железнодорожным путям сообщения.
Не прижился в стольном граде или устал украшать собой злополучное место? Нет вразумительного ответа. Непознаваемы порывы славянской души, пусть даже и польской национальности...
Может, это из-за меня? В природе, как и в жизни, всё взаимосвязано, влияет тем или иным образом одно на другое. Аукнулось в одном месте, откликнулось в другом, но может и не откликаться до поры до времени...
Или же просто случайное совпадение?
Одесситы посмеивались, для меня вопрос "или" остаётся открытым.
Удивило, что по ночам постреливают. Неужели и такое есть? Меня успокоили и посоветовали не брать в голову. Ничего особенного. Местные давно привыкли. По телевизору несколько дней показывали в новостях сгоревший дотла среди бела дня ресторанчик на морском берегу.
Хорошее место, людное.
Доходное, видно, было. Было и сплыло. В смысле сгорело. Слишком близко к морю - тоже рискованно. Очевидцы-свидетели слышали выстрелы. Значения им не придали. Эка невидаль! Дым пожара помешал разглядеть стрелков. Виновников не нашли пока что, и вряд ли найдут. Они и не прятались особо. Сделали дело и растворились в чёрном дыму. Что не понятно?
К чему заморачиваться по пустякам?
Не будем.
Будем оптимистами и обратимся к позитиву.
Скажу напрямик и напоследок: сахар в Одессе слаще канадского. Несомненно! Украинский, из буряка (свёкла по-русски), не тростниковый.
Помидора сохранила свой женский род в единственном числе. Жив одесский говор! А як же ж!
И "шокают" в Одессе по-прежнему. Вся Украина "шокает". А шо такое? Этого никому не отнять. Как море.
Море. Лестницы и бульвары, Оперный театр, песни и шутки, смех и анекдоты, базары и площади, дворцы и памятники. Море. Молдаванка и Пересыпь, и спальные районы: Черёмушки, Таирова, Поскот. Море. Живахова гора и Чумка, Лузановка, Ланжерон, Отрада, Аркадия, Фонтаны и дача Ковалевкого, Люстдорф. Море. Мельницы, Два столба, Слободка, Хаджибей и Куяльник, спуски и подъёмы. Море. Карантинный мол, Воронцовский маяк, одесский порт.
Море.
С него начинается Одесса.
В Одессе вкусное пиво. Украинское пиво, не импортное. Любителям рекомендую. И всем другим тоже.
Пиво утоляет жажду и освежает в жару.
Одессит Костя - все знают "шаланды, полные кефали" - так он тоже пил пиво. Входил в пивную и пил пиво.
И тоже не брался говорить за всю Одессу. Даже Бабель ограничился Молдаванкой. Куда уж мне...
"Прощай, любимый город!" - пора в дорогу.
Солнце светит, "синеет море за бульваром". Родное. Любимое Чёрное море.
Жаль, "цветущих каштанов" из песни заметно поубавилось.
Болеют и вымирают от минирующей моли, минирующая - от слова мина. Некуда скрыться от военной терминологии даже деревьям. Нужны ежегодные прививки, но денег у города на лечение нет, одна прививка - 1000 гривен. Каштаны заменяют софорой японской.
Тоже красивое дерево...
Несмотря ни на что Одесса продолжается.
"Ты в сердце моём, ты всюду со мной, Одесса, мой город родной!" - отбивают мелодию куранты на Приморском бульваре.
Прости и прощай, моя Одесса!
Светлана Лось
Торонто, 2017 год