Ближе к полуночи шторм разыгрался в полную силу. Галеон швыряло на волнах, словно детскую игрушку. И здесь капитан, полностью полагаясь на свою интуицию, которая до сих пор, ни разу не подводила, решил перехитрить природу, что ему удавалось пару раз, правда тогда и погода не настолько разбушевалась, но чем чёрт не шутит. Он вызвал к себе Франсуа и приказал поставить марсели, предварительно взяв рифы, заведомо зная, чем всё может обернуться в случае неудачи.
И боцман предвидя подобный исход, предложил вначале поставить штормовые паруса, что более соответствовало создавшейся ситуации, но в таком контексте им пришлось бы чуть ли не переждать шторм в самой пучине, а учитывая тяжесть груза, который в некоторой степени помогал избегать слишком опасного крена, но до тех пор, пока он не оторвётся от креплений, покоящегося в трюме, это было не безопасно.
В случае же последнего, Антуан и гроша ломаного бы не дал, что они выйдут из этого шторма в целости и сохранности. И с последним доводом Антуана боцману при всём нежелании пришлось согласиться. Франсуа, выйдя от него, озвучил приказ капитана и экипаж со сноровкой обезьян, несмотря на невообразимую качку принялся выполнять приказ. Можно было, конечно, лечь в бейдевинд, но это с одной стороны – потеря во времени, с другой – где гарантия, что корабль просто не положит на бок.
И тогда прощай всё на свете: своя жизнь, жизнь членов экипажа, что доверились ему и прощай денежки, что он собирался выручить за груз, что был на борту. Но более всего его беспокоила жизнь людей, доверившихся ему, что деньги, важнее всего репутация, будет уважение – будут и деньги, как до сих пор фартило Антуану. А в данном варианте, они могли обогнать шторм.
Галеон, скрипя всеми снастями и рангоутом, ускорила свой ход, несколько ныряя баком в волны перед собой. В корму же били самые настоящие семибальные волны. И всё же для выхода из штормовой зоны скорости было маловато, даже учитывая, что стояли грот и фор-паруса. Капитан, рискуя многим, и не видя иного выхода, дабы обогнать штормовые волны, передал боцману приказ отпустить рифы на форе. «Всевидящее око» вздрогнуло от резкого порыва, наполнившего всю площадь фор-паруса, но следом прибавила ход.
За штурвалом вцепившись, встали два самых крепких, что ни на , есть, матроса. Казалось, вся надежда в крепости рук этих двух матросов, вцепившихся в штурвал, и, пытающихся удержать галеон по курсу.
-Астольф, - подозвал к себе капитан штурмана, находившегося возле рулевых у штурвала, готовый в любую минуту, помочь.
- Да, капитан, - штурман отлучился от рулевых и прикрываясь полами бушлата, прошёл на ют к Антуану.
- Астольф, как думаешь, пробьёмся? – обратился к нему Де Вир.
- Будем верить, капитан, хотя надо полагать, ночка будет не из лёгких, - отозвался штурман, стараясь перекричать гул моря.
- Не станем кормом для акул, причём дармовым? – в шутку, разряжая обстановку, ответил вопросом Антуан, в чём, несомненно, была и толика правды, ибо волны порою заливали палубу, а нос до бушприта зарывался в волны.
- Ну, коли Бог не выдаст, свинья не съест, не так ли, Антуан? – так же с долей юмора, как если бы вокруг простиралось тихое, спокойное море, произнёс штурман.
- Астольф, когда мы вешали нос? Мы с тобой в такие бури попадали, сам чёрт побоялся бы выходить в море, не так ли? – приободряя друга, ответил Де Вир.
- Что верно, то верно, отрицать не стану очевидное, - согласился Астольф. Сколько всего им пришлось пережить за эти годы, знали только они, да ещё Франсуа, неизменный боцман.
-Астольф, я полагаюсь на вас, - слова капитана придали уверенности штурману, что галеон и на сей раз выйдет из борьбы победителем. – Я схожу, проведаю мадемуазель, как она там? Едва ли ей доводилось попадать в такие ситуации.
- Если она вообще когда-либо выбиралась в море, - предположил Астольф и был недалёк от истины. Элизабет, в первый раз ступила на палубу корабля и вот, на тебе, такой шторм.
Фок-мачта, как и реи, несущие паруса, отяжелевшие от влажного воздуха, гнулась под ураганным ветром, грозясь сломаться напополам. Луна, скрывшаяся в самом начале шторма за тяжёлыми тучами, не спешила появляться, отчего тьма казалась непроглядной, хоть глаз выколи.
Горизонт сливался с поверхностью моря, и в случае опасности оставалось полагаться на волю Провидения. Но каким-то неведомым чутьём капитан уже знал, что самое страшное позади, потому и доверил управление штурма
Аскольд Де Герсо