Элли прежде никогда не бывала на территории банд. Наркотой она приторговывала от безысходности, и после первой партии «кристаллов», что кинул ей говнюк Джоэл, старалась не прикасаться к тяжелой наркоте, чтоб не перейти дорогу крупным рыбам. Травка, иногда «ешка». Элли всегда осторожничала. Элли хотела стать певицей.
А сейчас Элли сидит в темном грязном подвале, прямо на бетонном холодном полу. Руки и ноги не связаны – бандиты знают, что она не рискнет сбежать. Психологи чертовы, понимают, что она боится до грязных штанов. Если бы они еще понимали, что она ни ухом ни рылом о том, где Джоэл…
Элли охраняют трое здоровенных амбалов, все как на подбор – лысые, накачанные, расписанные татуировками и молчаливые. Элли сидит уже вечность. Нестерпимо хочется в туалет.
- Эй! – зовет она. – Мне бы выйти.
Ноль реакции.
- Я ссать хочу.
Полезнее было бы поговорить со стеной, и то больше отклика бы было.
- Эй, громила! Где у вас туалет? Ну не хочешь, сама найду, - пожимает плечами Элли, стараясь не выдавать страха, хоть и понимает, что это ей мало удается. Только она пытается пройти в сторону двери, как один из амбалов ловит ее, как щенка, за шкирку, и хорошей оплеухой отбрасывает обратно. Прямо на пол. Небрежно так, как муху. Элли морщится. Удар пришелся прямо по проколотой недавно брови. «Кровь пойдет, опять морда распухнет», - думает как-то отстраненно девушка.
Больше вставать она не пытается.
- Кэридос амигос, что это за балаган вы устроили? – дверь открывается, и в подвал – или что это за помещение, Элли не знает – входит уже знакомый ей Мигель и какой-то старикан, по виду главный. – Почему не предложили сеньорите стул? Ай-яй-яй, какая бестактность!
Старик небрежно машет рукой, и тут же в подвал вносят стол, два стула и ящик с чем-то. Элли подхватывают под руки и швыряют на стул, как куклу.
- Поосторожней, это вам не мешок кукурузы, - морщится старикан. Элли не понимает, что за цирк, но спрашивать не собирается. Много чести.
Старикан тяжело опускается на стул по другую сторону стола. Достает из ящика бутылку текилы. Элли закатывает глаза – Боже, она как будто в каком-то поганом криминальном сериале, из тех, что крутят по ящику и которые круглыми сутками смотрела тетя Эллисон.
- Вы, белые, пьете текилу по-варварски. Текила должна быть чистой, должна падать, как бомба, и взрываться внутри. Человек должен чувствовать вкус. И не заедать кислятиной, как вы это делаете, а выпить стакан sangrita.
Элли ничего не отвечает, только дотрагивается рукой до брови – так и есть, зацепил, скотина – на руке остается капелька крови.
Старик будто и не обращает внимания на девушку, выпивает шот, берет стакан с чем-то красным, довольно жмурится. Элли замечает, что Мигель неотрывно смотрим на нее. Потом, поймав взгляд старика, кивает, наливает еще шот и пододвигает к Элли.
- Пей, - по его голосу ничего не понять.
Элли подчиняется. Мигель наливает еще.
- Еще.
«Твари поганые, набухивают, а потом развлекаться будут», - отрешенно предполагает Элли, выпивая вторую. Ела она в последний раз утром, и два шота текилы делают свое дело – перед глазами все начинает плыть. Она с трудом фокусирует взгляд на стакане с sangrita и вспоминает школьный курс испанского. Кровь, значит. Прекрасно. По крайней мере, алкоголь притупляет страх.
- А теперь мы с тобой поговорим. Отпираться не советую – я прекрасно знаю, что ты торгуешь las drogas. Тут ты молодец, ниже травы сидишь. А вот история с твоим амиго ой какая нехорошая. Скажи старому Даниэлю, где Джоэл?
- Не знаю.
Мигель, как заводная игрушка, наливает еще шот.
- Пей.
- Не буду я пить! – возмущается Элли, скорей для виду.
- Будешь, - в голосе старика есть что-то, что превращает спокойно произнесенную фразу в беспрекословный приказ. Элли через силу выпивает третий шот.
- Ты, верно, не поняла, куда попала. Я – «рэй » этого города. Я знаю, кто покупает, кто продает, а кто мочит по ночам штанишки. С моим внуком ты уже успела познакомиться, - кивнул он на Мигеля.
- Только не знаешь, где Джоэл, - пьяно улыбается Элли. Алкоголь придал ей невиданную смелость.
- Не дерзи мне, ni;a , - строго одернул ее Даниэль. От этой строгости Элли сразу замолкает. Она вспоминает, как в детстве смотрела «Крестного отца». Старый Даниэль не напоминал дона Корлеоне абсолютно ничем – ни затасканным спортивным костюмом, ни прилизанными к сухонькой черепушке седыми волосиками. И именно эта непохожесть пугает Элли до чертиков своей реальностью. Король латиноамериканской банды, несмотря на всю кажущуюся добродушность, заставляет душу Элли стучаться в пятки, просясь наружу.
- Ты, вероятно, задаешься вопросом, почему мы так сильно хотим найти твоего амиго. Так вот, тот товар, что он должен был передержать у себя, попал в руки к одному хорошему человеку, который именно в этот день вдруг решил не курнуть «фею», а пустить ее себе по вене. Как сама можешь догадаться, теперь на Эль Диа Де Лос Муэртос нам есть, с кем плясать. Моего внука смерть человечка очень задела, - Даниэль мотает головой в сторону стоящего за его спиной Мигеля. Внук…чертов «принц» банды. Элли ненавидит его всей своей пьяной душой.
- Я против тебя лично ничего не имею, ni;a, - старик будто сокрушался по поводу утраченной молодости. – Но влезла ты в дерьмо и теперь должна будешь его выхлебать. До краев, полностью. Твоего амиго надо прижать. А сделать это проще всего с твоей помощью. И не спеши отнекиваться, ты еще не знаешь, что мы предложим. А мы, точнее я, предлагаем защиту твоих ребят из «Pumpkin». Время нынче неспокойное, всякое может случиться…
«Мразь», - единственная мысль в пустой черепушке Элли, казалось, отражается стократным эхом множится, множится… Но Элли держит язык за зубами.
Мигель, татуированный принц банды, наливает еще один шот. Элли выпивает его под взглядами-буравчиками со всех сторон. Ее начинает мутить.
Даниэль резко встает, его головорезы мигом убирают бутылки и стаканы из-под sangrita. Все – и он сам, и амбалы-охранники, и Мигель – уходят, оставив Элли одну в каменном мешке. И даже матрас не бросили на пол, ублюдки. Элли сидит на холодном полу. Ей ужасно плохо и одиноко, она боится за мышат. Впервые за долгое время она вспоминает об отце, жалеет, что за последние три года так и не прислала ни единой весточки домой.
Элли проводит несколько часов – или несколько дней, она не знает – в каменном подвале. Алкоголь и стресс сморили ее, а проснувшись, она жалеет, что жива.
Голова раскалывается, во рту сухо и нестерпимо хочется писать. На крики никто не отзывается. Элли сидит на полу, понурив голову и уже не волнуясь о том, что можно застудиться. Потом она пытается измерить подвал шагами, после напевает песенку. Проходит целая вечность и Элли ненавидит себя и предавший ее мочевой пузырь.
Через еще две вечности кто-то открывает дверь и что-то ржет по-испански. У Элли нет сил и смелости язвить. Затем является Мигель. Гаденько ухмыляясь, он сообщает ей :
- Ну что, принцесса, у рэя на тебя есть планы.