Зима перелистывала страницы своей белой книги, обдавая лицо то снегом, то ветром, то метелью. На страницах тёмными пятнышками мелькали воробьи, отмечая пролетающие дни. Им, как и Машке хотелось тепла и света после снежной обворожительной зимы, хотелось звона капелей и солнечных лучей.
Мечта шла за Машкой с первых дней её прибывания в этот город. Она шла неотступно, напоминая о себе в самое разное время. Иногда она поднималась на недосягаемую вершину и казалась Машке совершенно недоступной, хрупкой, готовой рассыпаться от долгого ожидания. Она ощущала её всем своим существом, наслаждалась тем, что она есть, боялась рассыпать её, потерять. Много раз представляла встречу с ней, уносящую в другое время, в другой мир. Она приближалась совсем близко, вот уже можно было дотянуться рукой, и опять исчезала, чтобы где-то вдалеке появиться вновь, обретая смутные очертания, манящая, завораживающая своей сказкой.
Эта мечта называлась "Мариинский".
Машку раскачивало на качелях от одной только мысли, что скоро свершится чудо. Она летала, ничего не замечая вокруг. Она жила предвкушением встречи с чем-то необыкновенным.
Машка уговорила Кристину пойти с ней. Это было невероятно трудно, но получилось. Билеты были на оперу "Мадам Батерфляй". Она слушала её много раз, у неё были любимые партии, но увидеть это всё на сцене...
День наступил. Девочки подтрунивали над ней.
-Ну, сегодня Марианку и хлебом не корми, - сказала Света.
Почему-то вспомнилось, как однажды, когда Машка, как обычно слушала музыку и пила чай, к ней подошла Наташа. Она уволилась недавно, вышла замуж и уехала в Испанию. Говорила, что сбылась её мечта.
- Что слушаем? - сказала она и, взяв один наушник, поднесла к уху. - Тебе не надоело эту муру слушать?.
Машка ничего не ответила тогда. Подумала, что может когда-нибудь для Наташи наступит время, когда она сможет окунуться в этот мир, пока ещё ей непонятный, может, кто-то сможет проложить ей дорогу, задеть её струны, пока ещё нетронутые и незадетые, существующие сами по себе.
Машка и Кристина встретились в условленном месте, на Театральной площади.
Двери открылись. С первых шагов одни только стены фойе заставили Машку закрыть глаза и остановиться.
- Что случилось? - удивлённо спросила Кристина.
- Хочу запомнить запах, - открывая глаза, сказала Машка, ещё раз глубоко вдохнув.
- Чудная ты, - сказала Кристина.
Она достала телефон, быстро что-то посмотрела, а может написала. Видимо, другу, ведь скоро надо было отключать телефоны.
Машка впервые испытывала такое неимоверное наслаждение, внимательно разглядывала всё вокруг, стараясь вобрать в себя эту удивительную красоту, граничащую с поразительной атмосферой торжественности.
Они заняли свои места в зрительном зале.
- Слушай, - растянуто сказала Кристина, - я ни разу здесь не была, а ведь красиво как.
Машка представила, как здесь выступали знаменитые артисты, певцы, балерины, как всё заполнялось таинственностью и дышало музыкой. Она ощутила запах горевших свеч в старинных канделябрах, почувствовала трепетную прохладу от вееров, пропитанных нежным ароматом. Безумно красивая люстра сверкала искрами тысяч огней. Плафон люстры с нимфами и амурами напоминал огромный нимб над головами всех, кто пришёл сюда прикоснуться к красоте. Занавес свисал, торжественно показывая своё убранство, хранящее замысловатые узоры шлейфа императрицы. Музыканты заняли свои места, послышались звуки разных инструментов:короткие, отрывистые, звучные. .
Лампочки на люстре медленно спадающими сумерками, накрыли зал. Всё стихло. Машка закрыла глаза и почувствовала, что у неё перехватывает в горле.
" Соберись. Ты что творишь? Успокойся немедленно!" - приказала она себе, осторожно и тихо вынула из сумки маленькую бутылку с водой и, пригнувшись, отпила несколько глотков.
Оркестр заиграл. Все пространство задышало чарующей музыкой. Занавес медленно приподнимал завесу, приглашая в иное время, полное загадок и восхищения.
Машка слушала, завороженная музыкой, временами пронизанной тонкими нотками японской мелодии, цветом и ароматом сакуры, чистым пением, потрясающими декорациями.
А вот и исполнение хора, поющего "с закрытым ртом". Здесь не надо слов. Здесь сплошная острая боль переживания, хрупкая надежда, собранная из осколков светлого и доброго чувства.
Ночной город горел огнями. На небе не было ни одной звезды. Машка ещё видела скользящую по воде лодку, разбросанные лепестки цветов, слышала пение хора.
Закончился день, наполненный чистотой и вдохновением.
Продолжение следует.