Вторник. 2.07.
Ноги гудят от усталости, но я счастлива. Никогда в жизни мне не было так хорошо, как вчера.
Утро началось с того, что Олег подошёл ко мне и спросил:
– Надя, ты не хочешь переночевать у нас? Устроим праздник живота, на люстре покачаемся?
Я в принципе была не против, но он дал мне время подумать до вечера. Днём я ездила с ними на обед. Таня с детьми и Валя, Женина жена, остались в общежитии, чтобы всё приготовить на вечер. Олег выглядел усталым, и мне казалось, что все мы, и я в том числе, ему предельно надоели. Дальше я помню смутно.
Вечером, когда ехали со съёмок на эту «люстру», Олег остановил машину на выезде возле реки, и мы отправились – кто мыться, кто купаться. На мне был только купальник – ничего про запас. Я залезла в машину, чтобы снять с себя всё мокрое. Олег сидел за рулём. Я закрыла дверь и произнесла:
– Слышишь…
– Понял, – ответил он и выскользнул на улицу. Я начала переодеваться, но когда в конце обернулась, увидела, что Олег стоит как раз напротив окна, хотя и боком к нему, но именно там, где видно. Меня это почему-то так поразило. Совершенно не ожидала от него.
Когда мы приехали в село, Борино семейство сначала взяло меня к себе. Общежитие пустое, они расселились все по этажам, кто как хотел. Эти жили на четвёртом. Потом туда пришёл Олег с Серёжкой. Чуть позже я пошла накрывать на стол – помогать. Немного посидела с каскадёрами. Туда прибежала Иришка и Женин сын Владик.
Они такие смешные. Каскадёры их поддразнивали, дескать, смотри, Ира, какой у тебя жених, но она очень рассудительно объяснила, что «мужчина должен быть больше женщины, а Владик маленький». Владик что-то кричал. Ира сказала, подражая Олегу: «Владик, ты мне нравишься!», на что Владик сердито ответил: «Сама ты, Ира, мне нравишься!» Мы смеялись. Потом Владика увели спать, а нас пригласили за стол. Иришку тоже отправили спать.
Нас было: Таня, Олег, Женя, Валя, Боря, Надя, младшая Борина сестра Танюша, каскадёры Валера, Миша, Витя, Саня и ещё один Валера из Харькова и я. Я сидела между Мишей и Валерой, Олег с Таней – напротив. Я чувствовала себя совершенно непринуждённо, мы с Мишкой баловались, как дети, спорили из-за стакана компота, всё это в шутку, конечно. Я пила практически только компот, в котором было не более двух чайных ложек самогона. Поев, все вышли на балкон, мы с Надей (Бориной женой) отправились немного прогуляться. Было тихо, темно, мы шли, о чём-то разговаривали. После ещё одного коротенького застолья все отправились танцевать на улицу. Олег забрался в пиротехничку, поставил кассету… Довольно скоро объявил:
– Белый танец.
Все мужчины куда-то разбежались, только Саня стоял и наблюдал – грудь вперёд. Я его и пригласила. Мы все были полураздетые из-за жары, я – в шортах и жилетке, он – только в трико. У меня о нём до этих пор не было чёткого представления, он мне казался тихоней. А тут вдруг он с такой силой прижал меня к себе, что я даже выдохнула: «Ого!» Валерка танцевал с маленькой Таней, Олег – со своей Таней, Боря с Надей, Валя – с Мишей. Потом была такая чудесная быстрая музыка, и «Ламбада», и многое другое. Я как разошлась! Мне хотелось чего-то невероятного, и я залезла на крышу пиротехнички и танцевала там, правда, от выпитого самогонно-компотного коктейля меня слегка заносило в стороны, а когда закончилась музыка, оказалось, что слезть самостоятельно я не могу – боюсь. Сашка снял меня с крыши, и мы опять пошли танцевать. Мишка танцевал с Олеговой Таней и так, что все мы развеселились ещё больше. Потом я танцевала с Мишей и теперь только с ним. Он не так меня обнимал, как Саня (скорее, наоборот, держал на некотором расстоянии), но с ним мы всё время ужасно хохотали, я чувствовала себя с ним как-то совсем свободно, как с братом.
Потом мы ещё раз подкрепили свои малость израсходованные силы и порешили ехать купаться. Все залезли в пиротехничку (как она, бедняга, нас выдержала?!) Только маленькая Таня осталась дома. Ещё в ожидании посадки Валера-большой немного ко мне пристраивался, но мне было абсолютно не до него. В машине мы сидели вплотную, как кильки в банке, я между Саней и Мишкой. Витя пристроился на капоте. Валерка-маленький немного сник без своей юной дамы. И мы поехали. По дороге ещё заехали куда-то, где был колодец, остановились. Я вылезла на крышу подышать, потому что в машине было неимоверно жарко, Саня вылез следом и предложил:
– Давай поедем здесь: я буду держаться за люк, а ты за меня.
Но вернулся Олег, увидел нас и загнал обратно в машину.
Вода была изумительная. Я когда-то и раньше, в детстве, купалась ночью, но такого чуда ещё не видела. И на берегу вовсе не было холодно. Мы дурачились. Боря пускал ракеты и устраивал фейерверк. Я тоже разок выстрелила – и минут пять была глухая. Витя бегал вдоль воды, размахивал длинными руками и пел: «У самовара я и моя Маша! У самовара я и моя…» Мы чуть не потонули от смеха.
Танцевали на песке, босиком, вокруг свечи – что-то сказочное. А Мишке надо было на конюшню – дежурить, они все по очереди дежурят каждую ночь. Мне так не хотелось, чтобы он уходил, я его очень уговаривала остаться. Он сказал, что не может, но тут вцепился мне в руку и потянул за собой, приговаривая:
– Поехали со мной!
Он тянул меня так сильно, как локомотив, и если б машина была ближе, он бы меня утянул. Мне бы даже и хотелось, но неудобно было оставлять всех, да ещё кто знает, что бы могло из этого получиться. Словом, я осталась, а Мишка уехал один. Перед этим мы с ним так здорово баловались в воде – он маршировал, поднимая кучу брызг, обдавая ими меня и себя; я хохотала, а он кричал: «Напилась! Напилась!» и опять маршировал.
После его отъезда Саня снова пристроился ко мне и больше уже не отходил. Олег почти не танцевал – сидел в машине и из кабины фонариком и фарами устраивал нам цветомузыку.
Свеча уже догорала. Ночь стала не такой тёмной. Была песня: «За все грехи и прегрешенья, Лена, я у тебя прошу прощенья». Мы с Саней и танцевали, и пели, и были так близко друг от друга, что когда я поворачивала голову, то касалась губами его плеча. Потом он повёл меня купаться, хотя я уже сняла купальник и была в жилетке и шортах. Я объявила:
– Я захожу только по пояс. Дальше ты один.
Но он повёл, повёл, не отпуская, потом взял на руки и держал над водой. Зашёл по горлышко.
– Давай: раз, два, три!
И мы очутились под водой. Время как будто замедлилось; я так полно ощутила этот миг! Поток воды, который сначала накатился, потом схлынул; его руки, крепко обнимавшие меня; всю себя – лёгкую, невесомую; речной простор и нежность зарождающегося утра; движущиеся тени на берегу; подмигивающую фарами машину. Наверное, это был самый чудесный момент, пик этой ночи.
Потом он вынес меня из воды и отпустил только тогда, когда мы были уже на песке. Теперь он не только был поблизости – мы уже не отпускали друг друга: или держались за руки, или танцевали, просто стояли в обнимку. И мне это нравилось (а обычно я такая недотрога!) – всё было как-то удивительно естественно, именно так, как должно было быть. Мы ещё раз купались, много раз танцевали, он брал меня на руки при каждом удобном случае.
Была уже не ночь, а серый полумрак. Стало чуть прохладнее. Мы собрались уезжать. Я хотела отряхнуть от песка ноги, но Саня опять на руках внёс меня в машину, взял мои ноги к себе на колени, прижал к животу, как нечто драгоценное, хлопал по ним руками в такт музыке и почти что гладил. Так мы и ехали всю дорогу. Он пытался смотреть мне в глаза, но я отворачивалась. Мне было здорово, хотя я вся была мокрая. Валерка сидел рядом и дразнился:
– Мы знаем, что вообще-то ты белая и пушистая, а сейчас ты просто болеешь. Фу, мокрая, как лягушка!
Я тихонько смеялась. Странно, сна не было ни в одном глазу.
Приехали. Нас встретил Миша, который всё-таки сбежал с конюшни. Сашка меня не отпускал. Мы вместе, полуобнявшись, сидели на капоте красной каскадёрской машины, народ немного разошёлся. Играла музыка, Олег опять объявил белый танец. Тут ко мне подошёл Валера:
– Надя, разреши мне на минутку оторвать тебя от Саши.
Я танцевала с ним, а Олег – с женой Бори. Валера говорил:
– Вот уедем мы завтра, ты сразу же нас забудешь… Уже забыла.
Я протестовала, уверяя, что у меня вовсе не такая короткая память. Опять мы стояли с Сашей. Олег обратился к нам:
– Вы напрасно теряете время. Это последний танец.
Потом мы также вместе поднялись на балкон, где были остальные. Мишка стоял почему-то очень грустный, просто с опрокинутым лицом. Когда я поинтересовалась – почему, он пробурчал в ответ нечто нечленораздельное. Тут Таня меня спросила:
– Надя, извини за нескромный вопрос: где ты будешь ночевать?
– Где положите.
Они вместе с Олегом собрались мне показать где, но тут вмешался Саша, обнял меня и сказал:
– Пошли, я покажу, где твоя постель.
Он меня устроил рядом со своей (и Витиной) комнатой, отдал мне полностью свою постель. Я показала мою комнату Олегу и Тане (они жили этажом выше) и попросила:
– Только вы не забудьте меня завтра разбудить, а то у меня часов нет.
Они пожелали мне спокойной ночи, я легла и сразу уснула.
"Море волнуется раз", отрывок 14.