Надо отметить, что перемещение во времени прошло не только легко и успешно, но и очень точно. Я попал прямо в катаклизм. Однако ощущения начавшейся катастрофы в народе отсутствовало. Люди пребывали в поразительном легкомыслие и беспечности.
Эпидемия мозговых оползней, о которых уже известно читателю, была воспринята как досадная, трагическая, но исключительно антропогенная оплошность, в которой виновны капиталисты, выстраивающие свой бизнес на продаже информационных напитков.
Ночью города светились огнями. Респектабельные, в глянцевых бликах шебеки, тендеры, иолы, ялы, тартаны и баланселлы, действительно похожие на корпусы малых средиземноморских парусных судов, плыли, горя фарами, в воздухе, проспектами, в установленных для них границах.
Висевшие в воздухе аэростатические небоскребы, соединенные с землей толстыми светлыми гофрированными полимерно-металлическими кишками, горели клетчатыми узорами окон.
В любимом городе экологи на вечевых площадках, вели борьбу не на жизнь, а на смерть против строительства струнных штор между вершинами Главного Кавказского Хребта для повышения среднегодовых температур в курортных зонах. Для штор из синтетических лоскутов километровых занавесок сторонники их сооружения уже придумали орнамент в зверином стиле, с леопардами, медведями, дельфинами, зайцами…
- Не бывать этому! – объявила лидер местных экологов Людмила Николаевна Восьмак.
Кое-что, сохранилось за сто лет и из наших времен, - тот же диспансер. Туда я направился прежде всего, как только узнал о проблемах, обрушившихся на мозги рода человеческого.
Проследовав туда за покинувшим клуб «Лиссабон» Алексеем, я получил доступ к исследованиям нейро-маркшейдера Владимира Васильевича. Именно он и его коллеги меня и должны были интересовать как разведчика и интересовали до того момента, пока не стал свидетелем беседы практиканта Алексея и его подруги Софочки. Они жили гражданском браке. Каюсь, сначала я просто заинтересовался этой красавицей. Потом… может быть я стал лгать самому себе? Придумал, что отследив жизнь этой молодой пары, изучив ее окружение, друзей, подруг, родни, коллег, получу более содержательную, более полную картину жизни общества будущего. Отчасти так оно и было, однако, с другой стороны, просто любоваться красавицей нравилось куда больше, чем изображать из себя статиста-социолога, исследователя хронологических психотипов, футуро-экономиста и т.д. Единственно, в чем я считаю себя обязанным уверить читателя, та к это в том, что не смотря на технически совершенные средства наблюдения, интимной жизни молодых я сознательно не касался. Ни в постель, ни ванну за Софочкой своим незримым ищейкам и соглядатаям проникать не разрешал.
Средства слежения на основе газовых смесей Мишаня захватил еще из зоны игр и снабдил меня ими.
Газовые разведчики влетали в любые кабинеты и лаборатории, а мне было достаточно пройтись возле диспансера, любуясь цветущим смолосемянником, вдыхая его чудесный аромат, и, посматривая в старинный, раритетный смартфон. (Во временах, куда я попал, аналогичные устройства сворачивали в трубочку). Или пользовались, как Софочка, информационными дамскими пупсиками). Вскоре и я, дабы не выделяться, обзавелся аналогичным устройством в виде пуговицы нэцкэ.
Из исследованных восьми сотен оползших, - а как выяснил нейро-маркшейдер, на самом деле, обсосанных червями мозгов, – девяносто девять процентов в принципе подлежали восстановлению, при условии приобретения серым и белым веществом необходимых свойств упругости.
Самое ужасное в нависшей над человечеством опасности, что было выявлено Василичем в присутствии моих лазутчиков, - это черви, мозговые пиявки. Тогда я висел в своем небольшом яле, над Альпийской. возле небольшого, но очень милого белокаменного храма, признанного в то время памятником архитектуры. Храм построен рядом со старинным кладбищем, где, как в последствии мне, с помощью известного краеведа, профессора Костиникова, удалось выяснить, вместе с другими достойными гражданами города, похоронен отец инженера Корявцева, Владимир Петрович, в свое время известный в городе финансист.
Прежде всего Василич пришел к пониманию, того что муть на экране, которую мы поначалу воспринимали как тело червя, паразитирующего на спиралях ДНК, в действительности была лишь дефектом сканирования, трансформированном в оптический обман. На самом деле, черви были абсолютно прозрачны. Визуально можно было видеть только их силуэт. Паразиты были незримы.
В формате прямого репортажа я отослал сканируемое нутро мозгов магистру Мишане и предложил взвесить этих прозрачных пиявок. Мишане переслал мне пробирку с газовыми нано локаторами, работающими на эффекте Доплера, или просто нано-доплеры, и иными нано-зондами. Я распорядился, что бы лазутчики проникли в мозги исследуемых пациентов диспансера.
Данные от нано датчиков и локаторов полученные при исследовании поплывших мозгов пациентов Гетьмана, Щеглова, Евсеева, Бекушева и Прокатова, дали все основания утверждать, что масса только подлетающего к спирали молекулы паразита равна… нулю.
Мишаня, когда я из будущего во время сеансов связи требовал сообщить о результатах исследования, что-то мычал, бурчал какие-то междометия и нечленораздельные звуки, выдерживал паузы, - он до последнего перепроверял свои расчеты, снова и снова убеждаясь в том, что расчеты верны.
- Вообще-то они ничего не весят, эти червяки, - недовольно пробурчал Мишаня -
Надоумь этих маркшейдеров тоже определить вес пиявок. Пусть газовые лазутчики залезут Василичу в ухо, прикинутся внутренним голосом...