Козлы

               

    Вот говорят козлы, козлы, как будто в этом животном только смешное можно увидеть, а ещё хуже, применительно к человеку, как имя нарицательное часто используют. У меня знакомый есть, так он в год козла родился, вполне нормальный человек, но при разном стечении обстоятельств, кто в курсе, близкие в основном, нет, нет, да и напомнят ему об этом. Возможно звёзды и провоцируют не лучшие стороны человеческой натуры, а мы ни сном, ни духом, но прямую аналогию с животным, я бы проводить не стала, всё-таки люди, это люди, а козлы, это козлы. Есть у меня парочка реальных историй, когда в результате творческого союза этих двух психотипов, рождались редкие представления на потеху публики, при этом не понятно, кто на кого больше влиял.

                История первая

     Во времена студенческих стройотрядов, когда романтически настроенная молодёжь пыталась подзаработать и отправлялась по этому поводу в различные уголки нашей необъятной родины, часть из них, на летних каникулах, оседала в цехах по переработке рыбы на Дальневосточном острове Шикотан, куда ежедневно подходили многочисленные сейнера и сдавали добытый улов.
     Одни рыбаки возвращались домой, потому что работали в рыболовецком колхозе и их семьи давно жили на этом острове, другие были не местные, приписанные к другим портам и сходили на берег в краткосрочные отгулы. В любом случае, все они были рады отдохнуть от морской болтанки, рыбьей чешуи, тесных кубриков, и, посидеть вечерком в местной забегаловке, которая днём кормила студентов обедами, а вечером превращалась в кафе, не кафе, но народу набивалось много, у каждого находилась своя история и густой дым, вперемежку с разговорами, до поздней ночи заполнял единственное питейное заведение.
     Прибился к нему и козёл Кузя. Был он ничейный. Хозяйка, простая старуха, померла по естественным причинам, чего козёл понять никак не мог и долго крутился у её пустого дома. В тёплое время года он питался подножным кормом и чем бог послал, не жаловался, а с наступлением холодов загрустил и стал искать тёплое пристанище. Само собой получилось, что другой дороги у Кузи и не было, кроме хорошо известной забегаловки. Народ там работал весёлый, к козлу отнеслись с участием, потихоньку прикормили и довольно быстро Кузя стал своим в доску. Он шарился повсюду и ко всему имел свободный доступ: к подсобке с рабочими, к повару на кухне, к обслуге в общем зале. Честно сказать Кузя был не красавец, так себе, обычный козёл, как многие его собратья, любил молча за капустный лист душевно рядом постоять и приучился слушать байки посетителей. С определённого момента без Кузи не обходилось ни одно застолье, рыбаки приняли его в свою компанию, научили пить пиво и курить самокрутку.
Пиво Кузя распробовал сразу и полюбил, а к самокрутке никак не мог приспособиться, пока подвыпивший азартный народ не скрутил ему длинную сигару, не загнул её буквой «Г» и не засунул в рот.
     Со временем пьяный Кузя, в фуражке на боку, сам научился прикуривать, дымил, как паровоз, не в затяжку, лихо подхватывал самокрутку языком, быстро перекладывая её с левого угла рта в правый и наоборот. Посмотреть номер в Кузином исполнении стекались все местные и гости посёлка, слава об удивительно обученном козле разлетелась по всему Шикотану и за его пределами. В одночасье он стал самым известным жителем острова, купался в лучах славы и восхищения. Каждый вечер Кузя, теперь уже известный артист, обласканный и любимый, выходил к публике и проделывал свой трюк, раз за разом, пока ... не спился, много ли животному надо.
По утрам начал болеть, в наглую болтался между ногами и просил опохмелиться, а пьяным в г ..., валялся на солнышке возле входной двери кафешки, в беспамятстве. С концертной деятельностью пришлось завязать.

Однажды Кузя пропал, куда делся никто не знал, предполагали, что скорее всего свалился, как обычно по пьянке, с крутого обрыва в морскую пучину и рассыпался на мелкие осколки, и никому не приходило в голову, что, возможно, нашёлся душевный человек, пожалел козла и увёз далеко, отучил пить, обзавёл его семейством и забыл наш герой своё звёздное потешное счастье, как страшный сон.

                История вторая

    На лето, как впрочем и всегда, родители отвезли Савву к бабушке Маше и дедушке Пете в деревню. Мальчик окончил первый класс, раньше часто бывал в гостях и поехал к ним с удовольствием. Деревню Савва знал наизусть, была она не так, чтобы глухая, имела железнодорожную станцию и одноэтажный вокзальчик, где дед работал начальником. Сколько Савва помнил, небольшое здание каждый год красили в разные цвета, в жёлтый, салатный, а этим летом в розовый, круглые клумбы обкладывали белыми камушками, цветы поливали утром и вечером, а высокие тополя вдоль перрона были посажены задолго до его рождения. Старый вокзал с весёлыми посвистывающими поездами, маленькой площадью и автобусной остановкой перед ним, украшали деревню своей живостью.
     Дом, где они жили, стоял рядом со станцией, «ещё японской постройки» как-то поделилась с внуком бабушка, на заднем дворе которого был обустроен птичник, стенка из поленьев под навесом, коровник с подсобками и огород, предмет особой бабушкиной гордости. Вечерами, дедушка Петя любил поколоть дрова, а Савва, усаживаясь неподалёку, представлял, глядя на него, как сам ловко орудует топором, с силой размахивается им и, "Хрясь!", легко лупит по полену всё быстрее и быстрее, пока бабушка Маша не звала их обоих ужинать.
     С весны весь дом готовился к посадкам, на подоконниках, на солнышке и в тепле, в маленьких стаканчиках выращивалась рассада, а рядом, внизу, в тёмном углу кухни, хранились клубни и корешки будущих цветов. Основную часть готовой рассады бабушка пересаживала в теплицу под плёнку, а излишки забирала соседка, тётя Надя. За огородом бабушка присматривала с бережливой любовью, как дед за своим вокзалом.

***
      Савва выпрыгнул из родительской машины и, по привычке, побежал на задний двор к грядкам на огороде, поесть ягоды.
- Калитку не забудь за собой закрыть, Ваську запустишь! - крикнула ему бабушка в след.
- Какого такого Ваську -  пронеслось в Савиной голове, и у коровника, с разбегу, он наткнулся на козла с тремя козами.
- Да, тётя Надя продала дом, к дочке переехала в город, а это богатство нам оставила, поменяла на рассаду. Козла Васькой зовут, умный, как человек, мы его заместо бурёнки определили - с улыбкой сказала подошедшая бабушка - к деду привязался, ходит за ним хвостом, ты поаккуратней, рога всё-таки, смотри, какие у него серёжки -
     Впечатление от козла было замечательно приятным, большой, белый, тёплый, с круглыми боками, закрученными рогами, длинной бородой, совсем нестрашный. Савва увидел, что бабушка называет серёжками - длинную шерсть, красивыми кудряшками свисающую от ушей вдоль шеи до самой груди.
Коровник у дедушки Пети и бабушки Маши действительно пустовал, коровы давно не было, замучились они с ней и продали, во-первых, не молодые уже, а во–вторых, хлопотно.
- С утра подои, с пастухом отправь, сено заготовь, вечером опять подои - причитала бабушка - ну, была бы семья большая, семеро по лавкам, а так мы с дедом вдвоём -
Савва помнил, как в доме целыми днями гудел сепаратор, перерабатывая молоко, и, как на кухне и в комнатах, повсюду стояли полные банки, "ни пройти, ни проехать", на которые он часто натыкался.

     Вернувшись после грядок во двор, Савва присел на крыльцо понаблюдать, как Васька со своими подружками осваивает новую территорию. Миролюбиво и ненавязчиво козёл тихо подобрался к молодому сену в курятнике, осмелел и, по незнанию, заглянул внутрь. Аппетитно жуя и перемалывая по ходу движения траву, работая ртом, словно жерновами вечного двигателя, он тут же был наказан за своё любопытство, получив неожиданный отпор от бойцовского нрава налетевшего красавца петуха, тотчас остудившего Васькины фантазии. Пришлось ретироваться и крепко усвоить кто в курятнике хозяин.

     Решив, что дворовое представление закончилось, Савва пошёл в дом, посмотреть на вылупившихся мокрых, с остатками скорлупы, птенцов, которых в тёмной кладовке, одного за другим, бабушка аккуратно вынимала из-под курицы наседки и перекладывала в тёплую меховую шапку, к уже просохшим братьям и сестричкам. Маленькие жёлтые комочки, толком не стоявшие на ножках, покачивались из стороны в сторону и от света начинали громко пищать, открывая не по-детски огромные клювы. Такие большие рты Савва видел у карпов в пруду зоопарка, когда кормил их хлебом. Самого шустрого он осторожно взял в руки, подошёл к окну, поднёс птенца ко рту и напоил своей слюной, как водой. Окна этой части комнаты выходили на огород и, пока птенец жадно пил, бабушка и внук в немом изумлении, уставившись в одну точку, могли лицезреть Васькин фокус с петлёй на калитке.
     Козлы, по своей природе, очень любопытны и Васька не был исключением, без малейшего мысленного напряжения, он спокойно подошёл к огородной калитке, подцепил петлю рогом снизу, протянул её по штакетнику наверх и благополучно снял.
На что та распахнулась с радостным облегчением, а бабушка Маша с полотенцем через плечо пулей выскочила на улицу, подлетая к козлу с криком:
 - Да что же это такое, паразит окаянный, чёрт бородатый, сколько раз говорила нельзя, нельзя, глаз да глаз! - и охаживала хитреца полотенцем по крутым бокам.

     Ближе к вечеру с работы пришёл дед. Васька его ждал у входа во двор, жалобно тыкался в ноги и плакал горькими козлиными слезами, которые ручьём текли из его глаз и спутать их ни с чем было невозможно.
Дедушка Петя ласково жалел козла, гладил, вытирал слёзы и успокаивал:
- Что, досталось немножко, не плачь, ну так ты не лезь, ну ничего, ничего, успокойся … -

Эта история повторялась не раз, пока однажды дедушка не заменил петлю на крепкий засов. Учи не учи, жалей не жалей, а как иначе оградить нежное козлиное сердце от пленительного запаха и вкуса молодой свежей капусты.


                КОНЕЦ