Восстанавливать Донбасс после войны Олю направил Комсомол. Для работы им всё выдавали «казённое», а после каторжно-тяжёлой смены все переодевались в своё: одежонка, хоть плохонькая, но была, а вот летней обуви не было ни у кого в их группе.
– Босы идуть, босы, – надрывался высокий парняга, показывая толстым пальцем на медленно бредущую колонну. Рядом с ним, с издевательской ухмылкой на лицах, стояло человек 10 таких же, как он – здоровых, крепких, упитанных.
– Будто у них вовсе не было войны… – подумала Оля. Она уже знала, что эти парни приехали с Западной Украины.
Вспомнила своё село, измождённые лица односельчан, младшего брата, ставшего к концу войны совсем прозрачным от голода … По щеке покатилась предательская слеза, которую она быстро смахнула натруженной рукой.
Всем тяжело, не ей одной. Идут, усталые, опустив вниз головы, безучастно шлёпая по земле босыми ногами.
– Босы, босы нищеброды, ха-ха-ха – неслось им вслед.
На следующий день на обочине дороги их снова «встречала» та же шайка.
– Босы, босы идуть. Голодранцы, – звучало уже несколько голосов, но «солировал» прежний.
– Бандеровцы проклятые, – сквозь зубы произнёс кто-то рядом с Олей.
Неожиданно, как будто из-под земли, перед горластым хлопцем вырос суровый человек в рабочей спецовке. Колонна идущих стала замедлять шаг и остановилась.
– А ну, заткнись, фашистский недобиток.
– Хто, я? – Горлопан выставил вперёд ногу в высоких ботинках и сделал «руки в боки». – Та, у меня батька воевал и я тоже.
– Знаем мы уже, как воевал твой батька, документы пришли. Повернулся, руки за спину и вперёд – в контору.
У парня появился звериный испуг в глазах и он сразу стал как будто меньше ростом.
– А вы все – быстро марш в свою комнату, и ни шагу оттуда, – скомандовал он его притихшим приятелям и увёл «вояку».
Колонна босых людей медленно продолжила свой путь.