В лесной глуши, куда уже более тысячи лет не ступала нога путника, вблизи озера, чьи воды были чисты, и лишь изредка покрывались легкой рябью волн, гонимым ветром, прорвавшимся сквозь туманную завесу и неровные строи деревьев, стояли давно покинутые руины дома. Остатки крыши давно сгнили и обратились в труху. Стены, сложенные из булыжников, что выдержали неумолимое течение времени, покрылись глубокими трещинами. Ветер, что гулял по этим древним развалинам, принимался завывать каждый раз, когда натыкался на них и не мог повалить. Они видели многое, и таили много секретов, но никто уже не мог их узнать. Плющ, что крепко обвил камни, казалось, хотел скрыть тайны не меньше, чем время.
Тихо щебечут птицы. Мягко капает дождь. Ветер играет с кронами деревьев и верхушками елей. Ничто не нарушит этот покой. Ничто, кроме тихого плача, непрекращающегося вот уже более тысячи лет. Посреди руин в легком летнем платье на коленях стояла хрупкая девушка. Волосы, струящиеся по хрупким плечам подобно водопаду, были темны как смоль. Глаза цвета лаванды, полны печали настолько глубокой, насколько иссушающей была пустота в ее сердце. По бледным щекам текли слезы, падающие на темную от дождя землю. Хрупкие руки держали висевший на шее кулон, подаренный ее возлюбленным. Несмотря на ангельскую красоту, мимолётного взгляда хватило бы, чтобы разглядеть истинную природу одинокой фигуры. На её голове, сквозь пряди выглядывали два острых завитых рога, а за спиной были сложены два кожистых крыла темнее самой тёмной ночи. Она была демоном. Ничего не могло помочь ей. Ничего, кроме времени.
Вот уже, казалось, целую вечность, она была заложницей этого дома. Дома чернокнижника, призвавшего ее себе в помощь, и влюбившегося в нее с первого взгляда. Прошло два года с призыва, и девушка прониклась симпатией к своему хозяину. Минуты вместе складывались в часы, часы в дни, а дни в годы. Десять лет длилась казавшаяся, с первого взгляда, невозможной гармония. Любовь их была полна теплоты и нежности друг к другу, но счастье не может быть вечным. В одну ненастную ночь в их чащу зашел путник, искавший убежища от сильного дождя и воющего ветра. Заглянув в окно, он увидел пару, сидевшую около камина и смотрящую на тлеющие угли. Взгляд упал на девушку и от ужаса его глаза широко раскрылись. Как от огня странник побежал прочь, спотыкаясь о корни, и боясь оборачиваться. Спустя неделю, к дому пришла разъяренная толпа с факелами. Люди громко кричали и размахивали вилами с серпами. Чернокнижник попытался было успокоить их, но безрезультатно. В небо взвились языки пламени с крыши, подожженной ненавистниками. Это была последняя ночь, проведенная призванной демонессой и ее возлюбленным. Огонь уничтожил всё, что было дорого возлюбленным, но не коснулся девушки, и кулона, что все время был сжат в ладонях от страха за любимого.
Она будет заложницей этого дома до тех пор, пока не обрушится последняя стена, или пока ее не выгонят с этого уровня бытия, но сделать этого было некому. До знакомства с чернокнижником она жила многие и многие тысячи лет, но ни одно из них не тянулось так долго, как это. Что стало с возлюбленным той ночью, ей неведомо. Но когда рухнет последняя преграда, и она будет свободной, то сделает все, чтобы узнать это. Быть может, сможет его увидеть там, куда демонам вход воспрещен, там, где, скорее всего, ждет возлюбленный. Ведь душу его она так и не смогла тронуть, даже тогда, когда был шанс забрать её в обмен на призыв. Попросив для себя то, что напомнит о нем через многие века, то, что будет греть в одинокие часы забвения – кулон, висевший, и по сей день, на шее.
Крылья громко хлопали за спиной, ветер трепал черные, как крыло ворона, волосы, а булыжники лежали на земле, покрытые плющом и глубокими трещинами. Летев высоко в небе, слезы смешивались с лёгким дождем, но глаза уже не были во власти печали. Она мчалась к нему.