Над станцией раскатился рёв гудка, паровоз фыркнул, дал струю пара по перрону, винтовые стяжки залязгали, и поезд потянулся под выходной семафор с поднятым крылом.
Стемнело, проводник возился в тамбуре, зажигая фонарь.
— Никакого удобства! — проворчал человек в штатском, нащупывая на столе колбасу и хлеб. — Вот в прошлые времена поезд останавливался на ночь на станции, публика шла в трактир, потом ночевала в гостинице, а с утра опять в путь-дорогу… -
— Право же, ваше вашество! — отвечал кавалергардский капитан, в сумраке точно ухватив чарку и опрокидывая в глотку. — Стоит ли так волноваться? Неудобства всегда есть, здесь не поход и не бивуак, вполне сносно. Плата за скорость… Вот согласились бы вы в два раза дольше ехать до места назначения? -
— Как же! — опять заворчал штатский. — Скорость. И темнота, ага. Сколько людей в прошлом году в Чернозаводске схоронили. Летел, паровоз, летел, да и прилетел. То-то гробовщик поживился! -
— Ну, право же! Гробовщику тоже жить на что-то надо. Вот если б всех нас прямо так в землю закапывали, было б лучше? А то и прямо в поле выбрасывали. Да и гробовщик в средней перспективе заработает всегда ровное число монет, ибо все умрут, рано или поздно. Без денег он останется лишь в случае, если все вымрут. А чем больше народу — боле ему и работы. -
— Весёлые у вас рассуждения! -
— А у вас какие? -
— Ладно. Ложится не стоит, ночью вставать. Тоже мне — вылезешь ночью на станцию — ни одного извозчика. До утра ждать. Вот вам и скорость… -
А паровоз, подсвечивая рельсы фонарями, продолжал наматывать километры, обдавая придорожные кусты паром.