УРОЧИЩЕ ОГЛАХ-ТАХ, ОСЕНЬ 1902 г.
Страшный, звериный оскал на мёртвом лице, покрытом высохшей дочерна и сморщенной кожей. Незрячая белёсая личина, вся в змеиных пёстрых узорах. Два трупа в полуистлевших зимних меховых шубах, по-братски привалившись плечом к плечу, сидели прямо напротив Егора.
Ничего более разглядеть чабан не успел. Мертвенный холод, на мгновение сковавший тело, уже отступил от сердца. Распрямившейся пружиной он одним прыжком выбрался из этой ужасной ямы и скатился вниз по склону, где темнела фигура гнедой кобылы. Уткнувшись лицом в землю, Егор с дрожью представил, как эти кошмарные мертвяки, всё также по-товарищески, помогая друг дружке, начнут карабкаться на поверхность земную.
И едва лишь воображение нарисовало эту жуткую картину во всех красках, Егор вскочил на ноги, бросившись к лошади. Бог с ним, с отбившимся от табуна жеребенком. Засветло искать стану. Вместе с чабанами-соседями. И угораздило ведь одному, в глухую ночь посреди степи очутиться и под землю провалиться. Живым бы отсюда выбраться…
Выбрался. Доскакал-таки до родного аала Какашкин.
Долго не могла уразуметь, взять в толк, о чём это говорит – заговаривается до смерти перепуганный Егор его родня. Бесконечный поток бессвязных речей казался бредом больного. Жена отпаивала бедолагу горячим травяным настоем, растирала жиром продрогшее до костей тело. А над ними, нависнув церковной колокольней, с непривычно задумчивым видом стояла тёща.
Домна Ивановна Хубекова была казачьих кровей.
Из тех самых женщин, что и коня на скаку остановят, и горящие избы им нипочём. Она отличалась умом и жизненной практичностью. И из рассказа зятя поняла, что где-то на склонах горы Оглах-тах есть подземная рубленая изба. Но покойников, что в ней сидят, бояться незачем. Они-то своё уже пожили. А вот имуществом, каким-никаким разжиться от них можно. Недаром люди знающие – их ещё нередко «бугровщиками» называют, про разные тайные клады сказки рассказывают. Что мол, только и ждут своего заветного часа под толщей земной, когда их найдут, да к свету белому вынесут.
-Завтра отведёшь. – Сказала категорично и коротко, дабы разом пресечь все возражения. – Место покажешь. А потом стригунка потерянного найдешь.
Спорить с Домной Ивановной Егор не посмел.
А поутру, когда прибыли все гурьбой к той страшной яме, от былой боязни не осталось уж и следа. В лучах солнца скаливший потемневшие от времени зубы мертвяк страха не вызывал. Напротив, Егор испытал к нему внезапную жалость. Ведь это надо же, и по-людски человека похоронить не могли.
От избы на поверхности виднелись изрядно подгнившие венцы бревен. Как видно, потолок. Прошлым вечером, не выдержав тяжести Егоровой лошади, он провалился, и стали видны внутренние стены и вся прочая погребальная утварь, беспорядочно сваленная по углам. Один из покойников, кажется, развалился на лавке, запрокинувши голову. Второй – тот, что вчера сидел рядом, накренился в бок. Белая маска лежала на земле, распавшись на несколько кусков. А пестрые рисунки её под солнцем поблекли. Всего остального чабаны, как ни старались, разглядеть так, и не смогли. Слишком маленьким оказалось пробитое копытами кобылы отверстие в бревенчатом настиле.
Тёща Егора тем временем, троекратно перекрестившись, полезла в яму.
Та оказалась совсем неглубока. Запалив церковную свечу, Домна Ивановна грузно протиснулась внутрь, разом заслонив собой обзор.
-Тут ещё один. – Раздался некоторое время спустя её голос. Из-под земли он звучал глухо, но вполне отчётливо. – Прямо на земле лежит… Батюшки мои, да то и не человек вовсе. Это чучелко, травой перепревшей набитое, в одёжку замшевую обёрнуто. Голова личиной покрыта…
Чуть дальше, на лавке Домна Ивановна разыскала кошелёк. По виду тоже сшитый из замши, и разукрашенный когда-то цветными кистями. Внутри него казачка ровным счётом ничего ценного не обнаружила. Больше вещей – кроме черепков битой глиняной посуды в подземной избе не оказалось. Да и свеча от недостатка кислорода в затхлом помещении то и дело норовила погаснуть.
Не скрывая своего разочарования, тёща Егора выбралась наружу.
Снова перекрестилась и выложила перед собой добытые в могиле трофеи.
Их оказалось мало. Серая вылепленная из плохой глины, маска, довольно точно повторявшая черты человечьего лица. Истлевший кошель и замшевая по виду куртка.
Впрочем, от последней казачка тут же поспешила избавиться, оглядев для начала её со всех сторон, брезгливо морща при этом нос. Покойницкое одеяние Хубекова отшвырнула в сторону.
-Врут, значит всё, про золото. - Подвела итог Домна Ивановна.
-А может там покопать надо? – предположил Степан, живший по соседству с Хубековой.
-Ну, так и покопай сам.
Но желания рыть землю рядом с мертвяками у Степана не было.
На том бы всё и закончилось, не прояви Хубекова на деле всю присущую ей житейскую практичность. Находки из древней могилы она ухитрилась продать зажиточному человеку из аала Чебочаков аж за пятнадцать копеек. Ну, тот стал показывать их всем любопытствующим. Так слух о дивных вещах и дошёл до губернских властей.
По осенней распутице прикатил в аал, где жил Егор Какашкин с родней, на перекладных из самого Красноярска акцизный надсмотрщик Григорьев. Учинил расспросы среди очевидцев, самолично осмотрел могилу, да и уехал обратно.