Крупно изломанный пепельно-серый с темными извилистыми матово просвечивающими полосами вкраплениями скалистый останец вырос как-то
внезапно…
Я поднял голову, оторвал взгляд от аккуратно-пушистой вздвойки следов… Всмотрелся в уже слегка синеватый снег у подножия скалы… Расщелина! Вот туда и он ушел. Опытный котяра! И, не взять мне его там. Значит, ушел!
Соболь относится к семейству куньи. Это - самый ценный и поистине легендарный российский представитель семейства куньих. Ловкий гибкий подвижный хорошо сложенный зверек, общей длиной тела до 55 см, увенчанный крупным пушистым хвостом.
Мех соболя великолепно был известен российским купцам и фабрикантам еще в XVI-XVII вв. Соболь занимал несколько последних веков первейшее место в «долговых поступлениях» в российскую казну по мере продвижения служивых людей в Сибири.
Русские цари, бояре, вельможи, государственные мужи… во все времена отдавали должное благородству одежд, отороченных этим драгоценным мехом. И по сути одной из наиболее манящих причин российской колонизации Сибири - была погоня за «мягкой рухлядью» - пушниной. А процесс торговли им позволил выработать целую систему его оценки.
Следует отметить, что за всю историю соболиных (собольих) шуб было пошито
несколько сотен, но никак не тысячи. Ведь каждое из таких шуб настоящее сокровище, меховщики пишут, что в начале ХХ в. по цене такие шубы приравнивались к стоимости престижной недвижимости.
Примечательно, что в природе окрас тела соболя очень различается, варьируя в зависимости от географии его жизнеообитания: от светлого желто-палевого и бурого цвета ости до почти угольно-черного с редкой благородным серебром и легкой
седины.
Опытные технологи и товароведы-пушники считают по сочетанию особых тонов,
блеска, густоты, нежности и цвету этого меха нельзя найти равных. Соболиный мех, при правильном хранении, и носке нередко может передаваться и по наследству.
Соболь в Приморье считается фактически восстановленным видом. Поимка и выпуск сибирских соболей в середине прошлого века стало завершением великого процесса восстановления численности соболя на его исконной территории.
После войны рост соболя стал особенно заметен, на фоне прежнего неуклонного падения его численности в результате интенсивного и никем не регулируемого промысла в бассейне Амура, происходившего в течении пяти – семи десятилетий ХХ века.
Впервые увидев соболя «вживую», я был поражен той несоразмерностью величины зверька и его следами на снегу. Отдельные из таковых приближались по своим отпечаткам к размеру лисьих следов. Здесь объяснение состоит в том, что нижние конечности соболя сильно опушены, он их не сжимает в комок, а держит пальцы расправленными, так, что пухлый снег как бы утаптывается во время скачков соболя дважды.
Задние лапы попадают точно в отпечатки передних, и можно видеть аккуратные двойки на неглубоком снегу. Это всегда заветная мечта охотника промысловика – увидеть и вытропить соболя по свежему снегу.
Любопытно вспомнить, что во время своего обучения на охотоведа в Балашихе, про соболя мало кто знал из моих однокурсников, поскольку большинство наших студентов были из Европейской части России. Бобр, лисица, волк, заяц, куница… условно можно составить такой рейтинг практической значимости пушных видов среди моих коллег, учившихся охотоведению.
И все же было среди нас несколько ребят, которые знали, любили, рассказывали о тайге. Леня Софриков, был с камчатского промхоза. Черный смуглый молдаванин по рождению и интернационалист душа компании Леня всегда привозил красную рыбу, в то время как другой их компаньон – Боря Староверов, с собой привозил разносолы Алтая. Районный охотовед с Горно-Алтайска, он весело и заразился смеялся, рассказывая великолепные истории о своем крае.
Еще один соболевщик, Петя Баранов, друг мой закадычный до сих пор, тогда мы делили одну комнату в студенческом общежитии. Два дальневосточника – Вова Дунаев и Вова Соловей – колоритная парочка с солнечной магаданской области. Вот эти ребята и несли в наши «европейские массы» - рассказы о таежном житье – бытье.
Удивительно, что, несмотря на то, что разговорчики про природу практически всегда были под определенным градусом, у мня застряло много и интересных подробностей, что мне потом очень пригодилось, когда я переехал в Приморье.
Знание особенностей жизни соболя играет ключевую роль в работе таежника, именно то, что наработано собственным опытом, услышано, подсмотрено где-то активно и используют охотники-промысловики в своей многотрудной работе.
В советское время, их различалось три основные категории: штатный охотник-промысловик (позже таковой официально именовался – промысловый рабочий или промрабочий), сезонник (городской или сельский житель, посвящавший свое свободное время промыслу, обычно отпускной период) и охотник-спортсмен или
любитель.
Две эти последние категории к профессионалам пушного промысла следует относить с известной натяжкой, особенно тех городских жителей, которые состояли членами спортивных охотобществ (Росохотрыболовсоюз или армейские общества охотников). Результативность пушного промысла зависит от многих причин, но самое главное состояло в качестве и размерах территории, выделенной охотнику.
Объясняется это очень просто – больше территория, больше выбор подходящих мест для отлова соболя, больше кормов, больше шансов в малокормный период, что придет и задержится проходной зверек. И конечно трудовая соболиная охота настоящий промысел идет с выпадением первого снега.
Постоянный снежный покров в Центральном Сихотэ-Алине в последние десятилетия прошлого века обычно устанавливался уже после начала промыслового сезона, где-то в середине – конце ноября. До этого времени лишь немногие охотники, счастливые обладатели хороших промысловых собак могли вести промысел.
Здесь кстати отметим, что хороших зверовых собак в Приморье никогда не было много, и не только, потому, что обычному сельскому охотнику было затруднительно привезти из ближайших
дальневосточных городов породистых собак. Их и в городе было немного, а летать с Дальнего Востока в Москву накладно было и в советский период, хотя неизмеримо дешевле, чем сейчас.
Главной проблемой было то, что рано или поздно собаки терялись, их воровали лихие люди, и нередко они становились жертвой тигров. А главное, в Приморье – главная фигура - амурский тигр. И он очень большой любитель превращать друга-помощника охотника в свое изысканое блюдо – собачатин. Для тигра даже крупная собака что то вроде большого сурка или крысы, ищут без устали тигры собак, идут на риск, лишь бы скрасть и закушать собачку. Похоже что извечная кошачья ненависть к собакам с лихвой компенсирует этот самый крупный кот планеты.
Конечно, соболевка с собаками совершенно иная в Сибири. Например, на Алтае, где нет тигра, но также существует хорошая тайга, из под собак брали в советское время соболей много, достаточно успешно могли охотиться в сжатые сроки, и до выпадения глубокого снега. Охотник за соболем
продвигался по ключам (долинам речек), по склонам и по хребтам. Задача собаки – обыскивать территорию по ходу охотника.
С лайкой обычно охотились с середины октября и до выпадения постоянного снега, хотя даже в чернотроп, в тайге пересеченной множеством ручьев и речушек с постоянными перепадами высот, захламленных, заросших густой кустарниковой растительностью, охотничьим собакам приходилось очень нелегко.
И по мнению опытных лайчатников, для охоты в горной тайге, собака должна быть хорошо подготовлена физически, крепко сложена, не маленькой по своему росту. Западно-сибирские и восточно-сибирские лайки хорошо соответствуют таким требованиям, но учтем, что каждой собаки и свой характер, и свой «фирменный» стиль работы.
Опытные лайки не утыкаются носом в след, они идут быстро, обрезая след в нужных местах, обходят буреломы и заросшие лесные участки. При этом, они способны долго облаивать, стойко уверенно держать соболя или белку на дереве до прихода охотника.
Большинство собак по следу идут молча и лают, если зверек бывает найден. Есть немалая группа собак, которые азартно с голосом гонят соболя по свежему следу, взлаивая и даже взвизгивая, когда зверек оказывается неподалеку.
Производительность охотничьего промысла с опытной собакой могла быть достаточно высокой, но максимально можно было добыть до пяти зверей, в исключительно удачный или как говорили охотники фартовый выход.
Следует отметить, что штатные охотники советского периода к пушному промыслу подходили достаточно серьезно, хотя сравниться с современными возможностями охотничьей экипировки просто невозможно.
Главное было тепло, но легко одеться, и поэтому куртка из шинельного сукна, свитерок, энцефалитка, легкая шапка или подшлемник из разнообразной рабочей спецодежды были по сути обязательными элементами промыслового охотничьего гардероба. На ногах нередко задерживались с осени сапоги-болотники и шерстяные валеные носки, обшитые тонкой кожей или просто, упакованные в старые женские капроновые чулки для меньшего износа.
С похолоданием приходила пора обуваться в кожаные сапоги – ичиги, разнообразные ботинки и сапоги, и крайне редко валенки, на руках – обязательны рукавицы суконные или брезентовые, утепленные изнутри.
Обязательной частью снаряжения промысловика был рюкзак, не было сегодняшнего выбора, поэтому ценилась прочность и удобство ношения, каждый из охотников чинил, приспосабливал этот важный для поклажи атрибут. В рюкзаке укладывался небольшой запас продуктов, запасные спички, котелок, топор.
Топор – это спаситель таежника, хотя без ножа, хотя бы самого плохенького, покупного, никто в тайгу и не выходил. В то время мало кто из обычных охотников имел возможность в полной мере обладать нарезным оружием.
«Белка» – самое популярное комбинированное ружье советского периода считалось за счастье. Армейский карабин выдавался не всем охотникам, а только тем, кто имел промысловые лицензии на добычу мяса копытных.
Мелкашки (мелкокалиберные винтовки и карабины) в целом были доступны, но не везде. Поэтому десятки тысяч охотников обходились обычными советскими
двустволками и одностволками 12-го и 16-го калибров. Патроны снаряжались свои, нередко с уменьшенным зарядом дроби и пороха. Хотя популярен в этой среде был также 28-й и 32-й калибр гладкоствольных ружей.
В Приморье в охотничий основной сезон в наряд-задание штатным охотникам
вписывалось определенное число соболей, согласно доли от того лимита, что
выделялось в промысловое хозяйство или общество охотников. Лимитирована была также добыча выдры, поощрялась добыча волка и бурого медведя.
Хорошие охотники в Приморье помимо добычи соболя могли неплохо
заработать на шкурках американской норки, иногда успешно было белкование. Ловили колонка, попутно могли добыть - росомаху, рысь, харзу. Главная охотничья забота, особенно в начале сезона, была заготовка приманки для снаряжения охотничьих путиков, специальных охотничьих троп, где размещались капканы и самоловы.
Рыба, речная и морская, была доступна во многих местах Приморья, и охотники особенно ближе к морскому побережью стремились с еще осени хорошенько запастись ею. Но в процессе промысла изобретательно подыскивалась любая приманка – в дело шла требуха домашних животных и мясные отходы с сельских ферм, хотя конечно таковое было доступно лишь в угодьях, имеющих хорошую транспортную доступность.
Там где охотничьи участки были удалены от населенных пунктов, промысловики были представлены сами себе. Тушки белок, рябчик, мясо кабарги и зайца, случайно пойманные пищухи, поползни, сойки… все шло в ход.
Охотники всегда запрашивали лицензию на добычу копытных, ведь добыча изюбря, кабана, косули, лося, пятнистого оленя (в постсоветский период) обеспечивали и самого охотника, и его семью, родственников.
Мясо у охотников всегда было обязательным средством, чтобы обменять на топливо, снаряжение, нередко патроны и одежду у военных. Шкура, ноги, внутренности добытых зверей – были лучшим подарком для соболятника, и в таких прикормленных местах можно было добыть несколько соболей. Не стеснялись отдельные охотники стрелять копытных, для того чтобы бросить целиком тушу, и такая приманка работала большую часть сезона.
Отлов пушных зверей с помощью капканов – особое искусство, и существует
множество таежных хитростей как готовить капканы к промыслу, как ловить на них, где и как расставлять.
Капканы – основной промысловый инструмент советского периода, сохраняются они и поныне в большом количестве. Не останавливаясь на этом подробно, хочу лишь отметить, что в Приморье добыча соболей с помощью капканов на приманку была основной в последней трети прошлого века, сохраняется и сейчас.
Приманка размещается очень различно, но обязательно вблизи капкана, продумано разложенная или развешанная на ветвях и проволоке. К маскировке капканов, у охотников отмечаются полярные мнения: многие не считают нужным их маскировать, особенно в дуплах, расщелинах и на земле по чернотропу. Но к постановке на снегу относятся по-иному, тщательно маскируя капкан и цепочки с помощью которых капкан закрепляется на месте.
Для уменьшения порчи ценной шкурки соболя охотники используют специальные
подвесы, на которых пойманный зверек зависает над землей, и до него не могут добраться мыши. Очеп – это специальный шест, по сути своей старинное устройство для такого подвеса добытой пушнины. Организуя его как устройство для его срабатывания, промысловиком применяется веревка или прибивается гвоздь без шляпки, на котором фиксируется шест.
Настораживание очепа заключается в том, что звено цепи от капкана или петля тросика была накинута на гвоздь (сук и т.п.). Попавшийся зверек в капкан неминуемо сдергивает цепочку с гвоздя и взмывает в небо.
Промысел – жестокое занятие, хотя современные гуманные средства удавливания (задавливания) зверей, скорее по-фарисейски лицемерны и навязываются западным сообществом, которые способны с легкостью убивать невинных людей во всем мире, но при этом как бы неустанно заботиться о «братьях наших меньших».
Но это уже скорее тема для другой статьи-обсуждения. Пока же можно уверенно сказать, что соболевка относится в высшему разряду русской промысловой охоты, попробую немного раскрыть данный тезис применительно к реалиям соболиного промысла в уссурийской тайге, в горах Сихотэ-Алиня.
Фото В. Бочарникова