Когда перестают работать законы
Правосудия, на передний план
выходит извечный закон: вендетта
По настоянию Марины, а если всё же говорить, глядя правде в глаза, по настоянию и требованию адвоката Николая Прозорова, сотрудники уголовного розыска нашли – таки убийцу Артура. Но следствие, принимая во внимание положение родителей несовершеннолетнего убийцы – кто бы мог подумать, шушукались на разных углах, другие же: новые хозяева страны, им всё с рук сойдёт, - шло долго и утомительно, но в конце концов под нажимом «телефонного права» всё – таки легло на стол судьи.
Слушая приговор, Марина не верила своим ушам и в конце даже шёпотом спросила у Николая, на что тот слово в слово повторил слова судьи. Это было похлеще любой пощёчины, любого удара пусть даже и из – за угла, оно было подобно тому, как если бы саму Марину убили на месте. Она уже намеревалась встать и высказать свои гневные мысли судье, прокурору. Если ы адвокат вовремя мягким, но уверенным, не терпящим возражения касанием её плеча свей рукой не удержал её от опрометчивого шага.
Всё закончилось, а они сидели на своих местах, из красивых, глядящих на мир из – под длинных и пушистых, словно театральный занавес, ресниц, глаз Марины выступили крупные слёзы. Она повернулась к адвокату и приникла к его груди. Её тело сотрясала мелкая дрожь, выдающая непомерное нервное напряжение от несправедливости, произошедшей только что у неё на глазах.
В эту минуту душа, тонкая и чувствительная душа Марины, как никогда ранее была подобна морю. За внешней слабостью, проявившейся слезами, скрывалась буря, шторм. Как шторм начинается с небольшого дождя, редких волн, за которыми предстоящие волны способны разглядеть лишь беспокойные чайки, поднимающие пронзительный крик, закладывающий уши, да и буревестники. В эту минуту, море ещё спокойно, но снизу , снизу уже идёт нарастающий гул, тучи загромождают небо и в одночасье день сменяется ночью… Но всё это бушевало пока только в душе Марины и никто бы не взялся сказать, когда же разразится буря и к каким последствиям приведёт, чем обернётся она для тех, кто решился противостоять ей или встать на пути.
Адвокат шептал ей на ухо слова утешения.
Ни в одной, будь то в благополучной Германии или гордящимся своей системой правосудия, сытых Штатах, ни в одной стране мира ни один суд не является справедливым, а значит и приговор нельзя назвать равным по степени наказания с совершённым преступлением. Может именно поэтому у Фемиды на глазах повязка. Всегда можно сослаться на слепоту, пусть и подстроенную.
Марина, покоясь на груди адвоката, пыталась успокоиться,что ей никак не удавалось, праведный гнев снедал душу. Осторожно, стараясь не обидеть её, он встал и протянул руку. Марина не отвергла. А может быть, она искала в ней руку поддержки, помощи? Её бледное лицо, измождённое от хождений, от бессонных ночей и переживаний выглядело усталым, недавно лучащиеся глаза, теперь потускнели и не видно в них искр, что завораживали и обезоруживали любого собеседника. Под глазами обозначились круги, умело замаскированные тенями, хотя и им не удалось до конца скрыть.
Отец Марины, хоть и респектабельный человек, но вот влияния особо едва ли мог оказать на кого-либо, по мере возможности он и без того сделал всё от него зависящее и возможное. Марине послышалось, что адвокат произнёс что-то, и подняла голову. Их глаза встретились. Глаза Марины ищущие, умоляющие о помощи и решительный взгляд адвоката. Почему-то друзья, да и коллеги, звали его Найком, возможно, истинная причина скрывалась в стажировке на Западе, Марина не желала углубляться в поиски ответа на этот вопрос, ибо и без того достаточно было забот.
-Марина, пойдём. Уже все разошлись.
Действительно, в зале они были одни. Ровные ряды, обитых красным велюром, кресел, чуть темнее оттенком, на полу дорожка между рядами, что тянется до самого выхода. Красный цвет – обычно когда люди чувствуют за собой вину, краснеют, возможно поэтому в зале преобладает этот цвет? Ведь на красном красный цвет не проявляется или от стыда за наше правосудие: закон, что дышло, куда повернул – туда и вышло?
- Да, пойдём, наверное, - она, чуть придерживаясь за подлокотник кресла, поднялась. Её прекрасный голос, так схожий со звоном весеннего ручья в солнечную погоду, просто исчез, потускнел. Она говорила тихо и бесцветно. Ноги подкашивались, словно у пьяной. Найк всё понял без лишних слов.
Они медленно прошли до выхода, сошли по мраморной лестнице, отдаляясь от обители лжи, лицемерия и чванства. Найк проводил её до своей машины, сверкающего чёрным лаком « Хамсина»- двухместной спортивной модели, открыв дверцу, пропустил в салон. Затем выудил из кармана пачку «собрание» и закурил. И только теперь, Марина заметила, что он взвинчен несправедливостью, хотя сама профессия адвоката не требует быть честным, для него важнее отработать гонорар. Сейчас, в эту минуту, он негодовал по вынесенному приговору, но… он не решился открыться Марине, боясь, что та опрометчиво поступив, может натворить делов. И вот они,- в машине Марина, он на улице, думали об одном и том же.
Выбросив недокуренную сигарету, обошёл машину и сел за руль. Правая рука интуитивно потянулась к замку зажигания.
Панорама, видимая сквозь переднее стекло шелохнулось и поехала. Удобные, обнимающие кресла мягко обволакивают спину.
- Марина, вас домой отвезти? Или может быть, заедем в кафе и пропустим по чашечке кофе? Посидим, обговорим, обсудим, - голос его достаточно ровный звучал с проникновенной заботой. Ответа не дождавшись, он повернул голову в её сторону.
Марина, склонив голову на плечо и, откинувшись на спинку, спала. Её ровный сон, ничто не нарушало. Найк устремил взгляд на дорогу. На оживлённой улице, особенно в это время – около полудня – всегда находился кто-то, стремящийся перейти или перебежать дорогу перед едущей машиной.
Найк, уже более года адвокат Марины, знал её адрес и необходимости будить не было надобности.
Да и ему самому тоже не хотелось этого. Подъехав к дому, он заехал во двор. Кусты самшита, обрезанные в виде шаров, ровные линии кустарниковых вишен, высокие стволы тополей, разносящих по всему двору лёгкий аромат и обилие цветов на клумбе.
Он вышел из машины, открыв дверцу, осторожно взял её на руки и к удивлению старушек, вечно сидящих на скамейках у подъездов, понёс в сторону подъезда. С лёгкостью, свойственной молодым людям, поднялся на третий этаж и отпер дверь. Не разуваясь, он прошёл в спальню, определив её расположение, и уложил Марину в постель.
Марина во сне вздрогнула, но не проснулась. Как знать, виной всему были события минувшего дня или сон, похожий на кошмары. Он постоял, глядя на неё, на её лицо. Сейчас, когда все заботы остались где-то в реальности, она выглядела умиротворённой и от того ещё более привлекательной. И как мать укладывает ребёнка спать, целует в щёчку, он нагнулся поцеловать её. Нет, не в щёку, соблазн оказался сильнее и его мужские губы коснулись её губ со вкусом помады. Всё длилось мгновение, но какое сладостное мгновение. Найк не мог найти объяснения, как они до сих пор не оказались в одной постели. Да и сейчас, когда он поцеловал её, почувствовал ответную реакцию. Ещё одно мгновение и, кто может сказать, что произошло бы дальше? Говорят, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, нет, бывает,- но вот сколько она продлится никто не в силах предугадать, также, как и чем она завершится.
Неслышно ступая, Найк вышел из квартиры, запер дверь и медленно по ступенькам сошёл на первый этаж. Здесь он постоял в задумчивости, вернуться или уйти, сердце подсказало: ещё не время.
Приехав к себе домой, он наскоро приготовил ужин, пожевал, а затем сел просматривать бумаги. В эту минуту зазвонил телефон. Он не сразу поднял трубку, пытаясь угадать, кто бы это мог быть, но так и не придя к определённому выводу, поднял трубку.
-Найк, привет, - услышал он, поднеся трубку к уху.
Голос принадлежал Марине и он не сразу, да и потом, не смог сообразить, чем вызван её столь поздний звонок, пока сама она не раскрыла:
- Найк, извини, что заснула и несколько обременила тебя собственной персоной. А сейчас проснувшись, вдруг ощутила на губах…, - при этих словах, краска смущения проявилась на лице Найка, и если бы они говорили не по телефону, он бы не знал, как себя вести, что отвечать, Ведь уж не мальчик пятнадцати лет, - привкус мужских губ. Это был ты?
Он не ответил. А какой смысл в ответе? Марина продолжила после некоторого молчания:
- Найк, молчание знак согласия, верно? Я знаю, что ты не воспользовался бы моим бесчувственным состоянием, иначе разве доверила ключ от квартиры?
Что-то в голосе Марины подсказывало, что она хотела сказать иное. Он не один раз имел удовольствие беседовать с ней откровенно, но тогда этих ноток не было. Чувствовалась какая-то недосказанность.
-Да, Марина, согласен.
- Извини, что потревожила. Доброй ночи.
- Спокойной ночи, Марина. Сладких снов.
Найк отключил телефон. Мысли вконец запутались в голове, как теряется волна, попавшая в водоворот. Он не смог бы сказать, сколько времени он просидел в задумчивости, но когда взгляд упал на часы, дисплей высвечивал около полуночи.
«Всё, спать, утро вечера мудренее», - сам про себя произнёс он. Одного он не ведал, у Марины в голове созрел свой план, план мести, который она вынашивала в тайне от всех. И в этот план она никого не желала посвящать. Родители её, и те, оставались в полном неведении.
То ли день насыщенный событиями, то ли что другое, но сон его был беспокойным. Он догонял кого-то, задыхаясь от долгого бега, но кого не знал, то невесть откуда возникала Марина с заплаканным лицом и умоляла помочь, и он обзванивал друзей. Утром голова раскалывалась, и он выпил таблетку аспирина. Пока варил кофе, затрезвонил телефон и, присматривая за готовым расплескаться по плите кофе, взял трубку
Звонил один из знакомых, с просьбой выступить с защитой его друга. Начиналась новая работа, и в суете будней он упустил Марину из виду.
Раза два он пытался дозвониться до неё, но каждый раз оператор, после долгого молчания, отвечала: аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. А после и вовсе: обслуживание абонента временно приостановлено, хотя, как он знал, Марина никогда не имела пустого баланса.
В это же время, Марина усердно, деталь за деталью, готовилась воплотить в жизнь свой план. Ослеплённая желанием мести, она не задумывалась, что за сие деяние подпадаешь под уголовный кодекс.
Не сразу ей удалось выйти на акселерата, но собирая информацию по крупицам, она выяснила всё до мелочи, превалирующим аргументом в котором выступило пристрастие к наркоте паренька. Марина, выросшая в добропорядочной семье, за свои двадцать пять лет, не пробовавшая ничего кроме лёгкого вина, никогда не задумывалась и представления не имела: что, где и как можно добыть. На её счастье она вспомнила одного одноклассника, баловавшегося травкой, а после по слухам, и на иглу подсевшего. Она решилась попытаться выведать всё у него. Улица Юбилейная представленная собой частные дома, многие из которых уже обветшали, брошенные хозяевами, на месте других возвышались двух или трёхэтажные хоромы, являя собою союз противоположностей: богатства и нищеты. На пустынной улице под испепеляющими лучами солнца, не видно ни души. Марина постучалась в первую попавшуюся калитку. Со двора откликнулся мужской голос:
- Кто там?
- Не подскажете, где живёт Михаил Трофимов? – не видя никого, всё же осмелилась задать свой вопрос Марина.
Калитка скрипнула, и перед ней возник мужчина лет пятидесяти.
- Да какой он, Михаил? Здесь его никто, кроме как Михаем и не кличет. Через два дома он живёт, но в последнее время его не видно было. Но, попробуйте, постучитесь, - с этими словами мужик развернулся, и исчез за закрывшейся калиткой. Марина дошла до покосившегося дома, в палисаднике весь букет сорной травы в человеческий рост. От забора, некогда обрамлявшего кусты, остались одни воспоминания в виде редких подгнивших штакетин. Калитка, ведущая во двор, распахнута настежь, и сквозь образовавшуюся брешь, виден такой же заросший бурьяном двор и едва протоптанная тропа. Будь дело вечером, она, конечно же, остереглась бы вступить в эти заросли, где днём и то боязно, но поборов себя, она вошла. Пройдя метров шесть, она оказалась у двери, наспех сколоченной из тесовых досок. Марина забарабанила, прислушалась. Внутри послышался скрип половиц. Потом стихло и появилось уже у самых дверей.
-Кто? – спросил сонный голос.
-Михей?
- Допустим. Чего надо?
-Дело к тебе, Михей. Марина это.
- И что с того? Что за дело?
И… полная тишина. Марина уже собиралась уходить, когда скрипнула дверь и появилась взлохмаченная голова, с едва видимым из-за ком лицом.
- Ну, говори, что приходила? – он почему-то проигнорировал её имя, причём сделал это умышленно.
Марина вначале разговор повела о жизни, о том, о сём, пока потихоньку не привела к интересующей теме, то бишь в нужное русло.
Михей насторожился, а после вообще прекратил разговор, и на этом бы всё и закончилось, если не пятьсот рублей, продемонстрированные Мариной. Он тихо прошептал Марине в самое ухо, обдав зловонием свалки, что сведёт с одним человеком, пусть оставит номерок.
Деньгами она не могла себе позволить разбрасываться сейчас и Марина несколько раз подумала, словно раскладывая пасьянс, но всё же отдала.
А после с чувством отвращения и подступающей тошноты, что на ногах держаться трудно, поспешила ретироваться.
Прошло несколько дней и как-то вечером, уже собираясь укладываться спать, её слух уловил звук звонка.
- Алло, - она взяла трубку, номер телефона незнакомый.
- Простите, если побеспокоил, время как-никак позднее, - произнёс бархатный мужской баритон.
- Да, а что вы хотели?
- Да не я хотел, а Вы. Помните, к Михею приходили?
-Да, вспомнила. А вы кто будете?
- Ну, это не суть как важно. Что вас интересует?
- Герыч.
- Много надо?
-На пару доз.
- Подойдёте к Михею, он передаст. Только, кроме шуток. Знаете, я не люблю шутки, без юмора.
Марина ещё не успела осознать, как ейц повезло, когда Михей сам нашёл её.
- Ну ты что, Марина? Сама просила достать, говорила срочно, а тебя нет и нет, - начал он с возмущения, словно у Марины и делов-то больше нет, как с наркоманами якшаться, о приветствии она и заикаться даже не стала, дабы не привлекать излишнего внимания.
- Сколько?
Михей полушёпотом назвал сумму. Марина тяжело вздохнула.
- Да не огорчайся ты так, скоро скидку будем делать, как постоянному клиенту, - грубо осклабился Михей, обнажив хищные жёлтые зубы, на что Марина вообще не отреагировала.
Теперь дело оставалось за малым: завлечь его. Но как? Как это сделать? То, что она сама для этой роли не подходит – это ясно, как Божий день, наверняка, ещё не забыл день суда. А спугнуть, это запросто. «Прозорова надо бы предупредить, на всякий случай», - пронеслось в голове вихрем, где-то в стороне от главной мысли. И тут же ухватилась за эту мысль: как давно она ему не звонила. А ведь он для неё, ох как много сделал, более чем достаточно. Да и… может сделать. Как-то не по- людски получается. Она набрала номер Найка, не особо обращая внимания, что время ещё раннее.
Телефон долго молчал и, Маврина уже собравшись выключить, услышала его сонный голос:
- Привет, Марина.
-Доброе утро, Найк. Извини, что столь рано потревожила тебя, но… у меня к тебе, возможно, будет просьба.
Дальше она вкратце поведала суть просьбы и, не дожидаясь возражений, отключила. А после… после в памяти всплыл эпизод из давно забытого фильма. Название не удержалось в голове, а ситуация, которой воспользовалась героиня фильма – как она похожа на её случай – сохранилась. И когда она сумеет реализовать её в реальности, всё станет на свои места, каждый получит своё: «мне отмщение и аз воздам»…
… Он и девушка, подрабатывающая на панели, поднялись на третий этаж съёмной квартиры, где всё уже приготовлено к последнему акту мести. Они принесли с собой экстази, кроме того, что в холодильнике стояла водка. Парнишка достал шприц и попросил у подружки герыча.
Порывшись в сумочке, она достала всё уже заранее подготовленное. В чём заключается суть, девушка не знала, не извещённая в план, что и не требовалось, она не знала. Знай она подробности, ещё вопрос: согласилась бы или нет?
Вот он приготовил раствор, медленно закатал рукав и, протягивая девушке, ремешок от сумочки, попросил затянуть плечо, что она и сделала с охотою. Что неудивительно, он сразу попал в вену, о чём свидетельствовало окрашивание раствора. Замедленно он нажал на шток, выдавливая содержимое шприца, а затем, удалив иглу, прижал место укола пальцем.
- Может быть, пойдём? – предложила она.
- Как пойдём? Мы ещё этим не занимались, ради чего сюда и пришли, - ответил он и разразился идиотским хохотом.
- У нас время выходит, - попыталась отмазаться она.
- Ну и, - его разбирал смех, и он не в силах был совладать с ним.
- Давай лучше по стопарику, -нашлась она.
- Давай, - девушка налила в гранёный стакан водку для него.
Подоспела Марина и вдвоём они вкололи второй укол.
- Юля, давай выведем его на улицу и усадим на скамейку, а после я сама вызову такси…
Он, уже ничего не соображающий, ведя бессмысленными глазами, плёлся между ними и хрипел от смеха. Парнишка, не знал, да и не мог знать, что жить ему оставалось считанные часы…
Аскольд Де Герсо