К годовщине конца света.
Собачий лай, ласковые пальцы уныло скользят по коже, останавливаясь на всех впадинах и выступах.
- Ты брился? - Спрашивает она.
- А тебе не видно? - Недовольно бурчит он.
Она отворачивается. Обидно. Но и это можно пережить.
- По тебе никогда не видно, - жалуется она. Пес вбегает в комнату. За окном мирно осыпаются снежные хлопья. Классическая картина зимы. У нее неуемное желание растянутся на кровати, громко зевнуть и продолжить сон с утопическим сценарием, где ей и ему никогда не придется вставать, где собачка по имени Мейснер останется сидеть в коридоре, а хлопья за окном так и останутся частью облаков.
- Вот оно уже, - мрачно подытожил он. Не нравилась им зима. Причем обоим, хотя их четырехлетний сын любил бегать на улице, погружая свои сапожки в снег, сжимая между пальчиками снег до тех пор, пока ручки не превращаются в две ледышки алого цвета. Вот и сейчас он, если проснулся, смотрит через стеклянную дверь на тот же завлекающий мир, но он не выйдет из комнаты, пока того не скажут родители. Смирный парень, живет по расписанию, он уж точно все успеет.
Бежевая отделка стен, кремовый плед с пышными ворсинками. Ей тепло. Она уже и забыла про все свои обиды.
- Представь, если бы так было всегда.
Но он уже собирается. Сегодня на заводе важный день - очередное собрание, где высокие чины будут восхвалять систему.
Декабрь, чего уж скажешь. Унылый год, хотя после ужасного високосного должен был последовать вполне сносный.
Не доплатили. Не доодевались. Не доели. Из положительного - он научился управляться с микроволновкой, ее подарила бабушка внуку на четырехлетие, потому что понимала - мальчишка его возраста обрадуется любой безделушке, а родителям и того легче будет.
Скоро платить за коммуналку. Он посмотрит на счета, где микроволновка накрутила свет и проклянет себя за все теплые супы, которые съел.
- Зато дом хороший, - говорила она.
Да, с этим не поспоришь. Нет уголка светлее и уютнее.
- И к тому же, он наш.
Ее муж качает головой.
- Нам в этом мире ничего не принадлежит.
Уже и никто не помнил, с чего все началось. Прошлое никогда особе не акцентировалось.
- У нас всегда есть шанс, - бормотала она во время вечерней молитвы, но свои псалмы она взывала не к Богу, а к судьбе, - дай моему сыну испытать счастье.
Ей было тридцать два года, когда он появился на свет. Крошечный человек с самыми маленькими пальчиками. Даже сейчас, по меркам нормы, они казались меньше, чем нужно.
- Еще вырастут, - уверяла она.
Он медленно собирался на работу. Сначала порылся в шкафу, в поисках чистых носков, но нашел только две пары и обе были дырявыми и он натянул их, обе пары, прикрывая рванье.
- Хоть бы сегодня не пришлось раздеваться, - озабоченно прошептал он.
- Им это не важно, ты знаешь?
- Какое сегодня число? - Поинтересовался он, поправляя ворот рубашки, который перекрутился по-своему.
- Двенадцатое декабря.
Его глаза озарились светом и потухли.
- Уже?...
***
За завтраком мама сказала сыну, что сегодня он не идет в детский сад.
- Разве тебе не надо на работу, - озаботился смышленый не по годам малыш.
- Нет, мы с папой сегодня дома и ты тоже.
- Но почему?
Муж поперхнулся.
- Не спрашивай ничего.
В дверь постучались.
- Это они, - взволнованно прошептала она.
- Я открою, - подытожил муж.
В коридоре засуетилась толпа. Люди говорили, нервно смеялись.
"Обнимаются" - подумала она.
Порог столовой перешагнуло около десяти человек.
- Капитан, - бодрым голосом поприветствовал ее Оскар.
- Я так рада видеть тебя!
Сын смотрел то на мать, то на отца. Их молчаливые лица ничего не показывали.
- Пора действовать, капитан.
- Я знаю.
Она не пошла мыть посуду, как по обыкновению. Пора уже сбросить тяжелое ярмо со своей шеи. Эти пять лет прошмыгнули молниеносно, словно пять дней. В свои тридцать семь она уже не могла ровно держать спину, а волосы ее достигали талии.
Оскар смотрел не сводя глаз. Он ждал, что она скажет.
- Вы все пересчитали?
- Ошибки быть не может.
Муж смотрел на жену с нетерпением. Они могли остаться в постели до приезда отдела. Могли смотреть друг другу в глаза, любоваться искорками.
"Что ты сделаешь в последний день? Объясни и обоснуй".
- Сын, иди в свою комнату.
Будь он не так послушен, в нем бы что-то взбунтовалось, однако он покорно отправился в обитель своих грез.
"Когда вы увидитесь в последний раз, что ты скажешь? Обнимешь? Испугаешься?"
"Я не буду этого знать".
- Они пришли нам рассказать о конце.
- Я приму это.
Мрачно. Настоящая, всепоглощающая тоска.
- Мы уже не боимся ошибиться.
В их гостиной устроилась база. Тут они решали, куда отправить какой отряд.
- Для базы мы выбрали Луну, но ненадолго, она будет остановочным пунктом. После, мы отправимся в далекое путешествие к Марсу, где нас уже ждут.
- Вот оно что.
- А не слишком ли опасно оставаться на Луне?
- Мы все рассчитали.
Оскар посмотрел на нее.
- Дело только вот в чем. Места не хватит на всех, капитан?
Лицо мужа воспылало праведным гневом.
- В смысле?
- Экипаж укомплектован!
"Что ты скажешь, если узнаешь, что у тебя нет выбора. Ты будешь наблюдать за этим, но не сможешь остановить".
- Нам нужен всего один человек, тот, которому известны коды запуска.
- А что ждет остальных?
Оскар тяжело вздохнул.
- Капитан, вы нужны нам на корабле, но, к сожалению, мы не можем взять вашего мужа и сына. По медицинским картам они не соответствуют.
Ее выбор неоспорим.
Выживание человечества важнее, чем чувства троих людей. Где-то глубоко она все еще борется с собой, но внешне уже смирилась.
Они знакомы со школы.
Были вместе пять долгих лет.
Но вот пришло время уйти.
- Что нужно сделать? - Побледнев, наконец поинтересовался он.
- Нам нужно попрощаться.
- Вы можете это сделать по приезду на базу.
- Вы позволите?
- До конца света считанные часы.
Отец с сыном собрались.
О чем бы они не говорили, что бы не чувствовали. Когда происходит что-то важное, в голову приходят чудовищные мысли.
"Все не получилось, потому что я выбрал дырявые носки".
Она же себя корила за более глобальный выбор.
Но вот, она машет рукой.
Холодно.
Очень холодно.
Падает снег.
Плачет сын.
В доме собака лает. Ее заперли.
Добро пожаловать в ядерную зиму.