Когда торжество не в радость (Александр Махнев Москвич) / Проза.ру

Не приехать на юбилей Софьи Павловны было просто невозможно. Прежде всего, это любимая учительница, классный руководитель их замечательного десятого «б». По уровню понимания тогдашних школяров, уровню общения с ними, Софья Павловна была второй матерью. Она всегда выслушает, всегда поймёт. Шалуна выговорит, да так, что тот со стыда сгорит и поймёт, обязательно поймет, что не прав. Слабого поддержит, поможет лучше раскрыться, встать на ноги. Сильного – направит в верное русло. Хотя нет, тогда они ещё не осознавали, что для неё не было слабых и сильных, для неё был просто «б» класс. И только спустя годы стало понятно, что она, их учительница, никого не выделяя персонально, вела всех, мальчишек и девчонок, молчунов и озорников, белокурых и черноголовых, всех их, таких разных в детские годы и юношестве, к серьёзной самостоятельной жизни. И вот, что интересно: Софья Павловна все эти годы не уходила из их жизни, большинство её выпускников шли к ней, шли со своими проблемами, мыслями, мечтами, знакомили с женами и мужьями, приводили детишек, а позднее и внучат. Как не приехать на юбилей к такому человеку?
   Примчались все, кто мог. Четырнадцать человек. Это больше половины класса. Местные, кто в Украине проживал, были все. Светка Тихонова даже дочь с собой привела. Из Израиля прилетел Сережа Литвин, Артёмка Тараскин из Москвы приехал. Вот такая была компания.
   Место для празднования юбилея было подобрано удачно: и с городом рядом, и чужих немного. Это всё староста, бывшая староста десятого «б», Вера Понюшкина работала. Молодец, если бы не она, может и не собрались. Всё же любое мероприятие нужно организовывать, без организатора ни шагу. А Вера она такая, она всё может. Вот и сейчас, на юбилей она народ созвала, и всё прекрасно получается.
   Софья Павловна приехала, когда все уже были в сборе, собственно так и замышлялось. Встретили её цветами, музыкой, аплодисментами и возгласами. Верка Понюшкина и Ася Клямкина провели учительницу в банкетный зал.
Торжество началось.
   Конечно, сначала народ осмотрелся. Всё же столько лет не виделись! Мужики с животиками, седые уж. Дамы тоже далеко не «модели», возраст чувствовался, и волосы под краской с сединами. Но всё это впечатления первых минут. А уж затем разобрались, кто есть кто, и, вновь, как десятки лет назад, они были Людками, Пашками да Артемками. А как по-другому? Всё же одноклассники собрались.
   Первый тост сказала Вера Понюшкина, староста, ей и флаг в руки. Долго не ораторствовала, но слова её были проникновенны и трогательны.
   – За Вас, наша любимая учительница, за Вас, добрейший наш человек! Здоровья Вам, долгих и счастливых лет жизни.
   Класс встал, «ура» не кричали, но с Софьей Павловной чокнулся бокалом каждый.
   Следом здравницу учительнице произнёс Литвин. Он вообще впервые приехал в Украину после иммиграции их семьи «на землю предков». Дело при Советской власти ещё было. У Серёги дух захватывало от увиденного на Родине. Он всему искренне удивлялся, но он и искренне любил всех их, своих однокашников и, конечно, учительницу. Общего подарка коллектив не покупал, договорились деньги юбилярше вручить, что и сделали перед началом банкета. Но Сергей привез шикарный персональный подарок: шелковую скатерть. Сказав теплые слова, он обнял учительницу. Оба прослезились.
   – За Вас, дорогая наша Софья Павловна.
   Слово взял Артём. Он тоже привез подарок, свой, московский – это был шикарный набор шоколадных конфет «Красный Октябрь», ручной работы, исполненный в виде ларца с национальным русским орнаментом. Артём и речь подготовил трогательную и уважительную. Но сказать ему, не было суждено.
   – Чей Крым?
   За столом воцарилась тишина.
   – Для глухих повторяю: «Чей Крым?». Это я тебя, «москаль», спрашиваю. Что притих…
   С рюмкой в руке у стола стоял и угрюмо смотрел на Артёма его одноклассник Олег Никонов.
   – Ты что сюда приехал? Кто тебя сюда звал? Да ещё флаг свой притащил. Ишь ты, «Октябрь Красный»…
   – Олег, перестань, неудобно, мы ведь на юбилее, неудобно перед Софьей Павловной, перестань, – пыталась сгладить неловкость, староста Понюшкина.
   – А почему неудобно? – вмешалась Лиза Шейкина, – пусть расскажет, как они Донбасс завоевали, Крым у нас забрали. И ничего, думаю, юбилярша нас простит. Мы все за страну переживаем, ежедневно страдаем и переживаем, даже в такой праздничный день.
   – Да перестаньте вы, место нашли разборки устраивать…,
   – Что значит разборки? Пусть расскажет…
   – Их Путин скоро и Европу завоюет… Что вы там себе позволяете, что вы вытворяете?
   – Их там, в Москве, всех зазомбировали, лгут там они всё…
   Страсти накалялись, шум за столом перекрыл негромко звучащую музыку, на учительницу никто уже внимания не обращал. Все, точнее почти все, набросились на Московского гостя.
   - На «гиляку» всех вас «Москалей»…
   - Вы ещё за Крым ответите…
   - И ты в ответе за то, что Путин делает! Выведите войска с Украины…
   Страсти запросто могли перерасти в стычку.
   Артём отставил в сторону рюмку, отодвинул стул и вышел из-за стола.    Одноклассники притихли. Что будет дальше?
   А что дальше?
   Артём подошёл к учительнице, обнял её: «Простите. Не в себе они. С юбилеем Вас, Софья Павловна. Простите меня, я должен уйти». Он положил конфеты на стол и пошел в сторону выхода.
   Учительница, чувствуя неловкость, встала… Через минутку она тяжело присела на стул, низко опустив голову, молча вытерла выступившие на глаза слезы.
Десятый «б» притих. Выгнали они его из-за стола? Безусловно, выгнали. Хотели они этого? Наверное, или может просто душу отвести на нём собирались. Уж больно горестно жить на Родине стало. А он взял и ушёл. Не попрощался, не оглянулся. Просто взял и ушёл.
   Староста попыталась исправить положение. Она даже что-то в шутку сказала о братьях и сестрах, о России и Украине, о добром будущем соседей. Но стол молчал. Пауза уже стала зловещей. Света Тихонова, подтолкнув дочку, тихо сказала: «Мы, пожалуй, пойдем, извините… домой пора…». Засобирались Лиза Шейкина, Татьяна Шамина.
   Вдруг прозвучал сильный и властный голос.
   – Сядьте.
   Это Софья Павловна. Немощной, старой стала их учительница. Вот и поднялась из-за стола с трудом. Но голос был её. Голос жесткий, сильный. Бывшие школяры даже спустя десятилетия узнали этот голос. За столом как туча нависла грозная тишина.
   – Что вы себе позволяете! Как вы себя ведёте? Сколько вам лет? Вы, толстые, старые… безмозглые… люди… Что вы делаете?
Она властно смотрела на своих бывших выпускников. Они сидели молча. Кто взгляд потупил, кто, выжидая, на неё смотрел. Паша Смирнов на салат навалился. Олег Никонов, развязно улыбаясь, наливал в рюмку водку.
   – Украинцы… Какие же вы украинцы? Не стыдно вам? Видишь ли, за Родину им обидно. Накинулись на человека. Ты, Олег, когда это украинцем успел стать? Что, национальность свою забыл? А я вот помню. В Мурманске ты рожден. Отец тебя в третий класс в нашу школу привёл. А отца твоего я хорошо помню. Высокий красивый летчик, подполковник, фронтовик. Он на День Победы не один раз приходил, ты тогда гордился его боевыми наградами… Украинец… Кто ты теперь? «Нацик», так, кажется, вас теперь называют… Садись, что ты вскочил? Я что, не права? Валентина, а ты… – это к тебе я, Соколова, обращаюсь… Ты что, из Киева родом? Помнится мне, гордилась ты тем, что в Ленинграде родилась, с упоением рассказывала, как по Невскому бродила, Дворцовой площадью и Питерскими церквями гордилась. Что, забыла, откуда ты родом? Шейкина и тебе я напомню, твои корни. Из Казахстана семья твоя. Мать казашка, не так ли? Что стесняешься? Родиной своей, где ты рождена, и матерью гордиться надо. Донбасс она, видите ли, и Крым Артёму простить не может… А что ты сделала, чтобы у нас здесь, в Украине, порядок был? Чтобы жили мы достойно? Что? Да ничего. Ты вон только детей своих в Польшу сумела загнать, наверное, где-нибудь по хозяйству на чужаков горбатятся, а гроши, заработанные, тебе шлют. Вот и вся твоя любовь к Украине. Среди вас украинец один, Артём, здесь он рождён. Мама его и отец, здесь похоронены. Он на их могилки, невзирая, что в Москве живёт, ежегодно приезжает. А вы: «москаль»… Беспричинно выгнали человека… А меня спросили? Он ко мне на день рождения пришёл. Ко мне! Зачем мне ваши подарки. Зачем мне этот праздник. Мне волосы на себе последние рвать хочется, когда я вижу вас вот таких. Патриоты… И моя вина в том, что вы такими стали… Но дальше воспитывать вас я уже не могу. Стара стала. Прощайте…
   Учительница, отодвинув стул, медленно направилась к выходу. Понюшкина бросилась было собирать подарки и побежала к ней, но Софья Павловна остановила её движением руки.
   – Ничего не надо.
   Их учительница, их добрейшая и любимая Софушка, так они звали её за глаза в школьные годы, уходила. Они и её обидели. Обидели эту немощную старушку, человека, который им всю жизнь свою отдал.
   Но обидев её, они и себя обокрали. Нет не Артём, это они зомбированы. Это они позволили отнять у себя те лучшие качества, что есть у людей – терпимость и уважение, любовь и человечность. Это тяжкая расплата, но она должна была наступить, рано или поздно, но должна наступить.