...Надия аль-Мари проснулась и поднялась с постели раньше, чем проснулся полковник Ульянов и, как это обычно бывало, задолго до того, как зваизжал с нарастающей громкостью сигнал будильника.
Она полежала пару минут, затаив дыхание и прислушиваясь к тому, как дышит рядом тот, кого выбрало ее сердце, тот, кто теперь будет рядом с ней всегда.
Слушая его дыхание, эти две минуты она и смотрела на него.
Любимый мужчина еще спал, могучая грудная клетка его мерно и спокойно вздымалась и опускалась... Он даже не храпел сейчас - спал, как ребенок... И Надия дала ему поспать еще немного, очень немного - до звонка будильника...
А затем посмотрела на часы, решила, что оставшихся двадцати минут до срабатывания будильника хватит для того, чтобы привести себя в порядок и заварить две чашки бодрящего травяного чая, а затем отвела в сторону часть шторы, отгораживавшей ее "спальню" от остального пространства квартиры.
В комнате было темно - солнце еще не взошло и небо за зашторенным окном лишь слегка серело.
Надия не стала сейчас раздвигать шторы на окне.
Она прошла в ванную комнату, а затем, совершив утреннее омовение и акуратно причесав волосы, напрапвилась на кухню...
К тому моменту, когда настойчивый зуммер будильника разбудил Владимира Сергеевича Ульянова, из кухни уже доносился запах пряного чая на травах. Этот запах приятно щекотал обоняние полковника Ульянова и подсказывал тому, где сейчас находится Надия. И он, совершив утренний обряд одевания и уборки постелии, к чему был приучен и аоспитанием и многолетней воинской службой, направился в ванную комнату, а затем, приведя себя в порядок - на кухню, где Надия уже разлила чай в две чашки - ему и себе...
...Было очень приятно пить этот чай, хоть оба и пили его без сахара, как это всегда делала сама Надия. Чай бодрил и наполнял свежести, наполняя ею каждую клеточку тела, каждый мускул.
А когда чаепитие было окончено, капитан аль-Мари и полковник Ульянов перелделись в военную форму и стали теми, кому надлежало сегодня "работать" в опасном районе, обнаруживая и разминируя оставленные ИГИЛовцами фугасы..
Пока полковник Ульянов одевался, Надия критически оценила то, как сидит на нем форма сирийских правительственных войск и нашла, что в подгонке и пеершивке, по крайней мере, этот комплект не нуждается - комплекцию Владимир Сергеевич Ульянов имел почти "стандартную" для зрелого и крепкого мужчины своих лет.
А минуту спустя, включив и сняв с пояса свою маленькую рацию, капитан аль-Мари уже вызвала с базы Мехмета аль-Сабура с мащиной....
Хруст гравия и характерный стонущий звук тормозов УАЗа раздались за коном спустя семь минут. взглянув в окно, полковник Ульянов увидел, как мехмет подвел УАЗ к блиндированному мешками с песком входу в магазин, выключил фары, и, пеергнувшись через борт и повернувшись, стал о чем-то беседовать с солдатом, стоявшим возле этого входа рядом с торчащим из мешочной стенки стволом РПК.
Надия, заметив, куда смотрит полковник Ульянов, сказала: "мехмет, наверное, беседует с лейтенантом Драговичем. Нико Драгович - серб и они давно знакомы. Мехмет уважает славян - будь то русские, или сербы. Его сестра училась в России, в волгограде, когда у нас началась война. Он рекомендовал ей оставаться в России. Она устроилась там работать воспитателем в детском саду...". Она помолчала несколько секунд, затем добавила: "Все, нам пора выходить.".
...Не больше двух минут понадобилось им на то, чтобы выйти из квратиры, замкнуть за собой дверь и спуститься по лестнице вниз. И, вскоре, они уже подошли к УАЗу Мехмета. поприветствовали его и бойца, с которым разговаривал Мехмет - тот, действительно, оказался лейтенантом Нико Драговичем...
Спустя минуту армейский внедорожник, недовольно-деловито ворча двигателем, тронулся; Мехмет развернулся почти на месте и УАЗ помчался к военному городку их роты...
... Они прибыли в расположение своей роты одновременно с тем, как на небо резко, будто выпущенное из пращи, выкатиьлось солнце. Здесь, рядом с палаточным строением казармы группы разминирования, Надия оставила советника Ульянова рядом м Мехметом и подошедшим к ним двоим Абдаллой аль-Халифом. а сама вошла в казарму, чтобы отдать приказ к выполнению боевого задания всей группе. И вскоре они все построились рядом с казармой. Вместе с остальными, рядом с сербом Зоричем встал в строй и полковник Ульянов.
Надия еще раз напомнила своим бойцам то, что говорила вчера, проводя инструктаж, прошлась по шеренге стоящих перед ней ее подчиненых серьезным, с вопросительной ноткой, взглядом, который, лишь ненадолго, задержался на его, полковника Ульянова. персоне и скомандовала: "Группе разминирования - занять места в бронетранспортерах! Приступить к выполнению боевого задания!".
Она снова была собой - педантичным и жестким командиром лучшей в Сирии группы разминирования...
...Скоро - как только бойцы разместились в БТР-70 и открытом сверху БТР-60П и за ними захлопнулись люки боевых машин, взревели двигатели обоих бронетранспортеров - и пейзаж их военного городка в открытых сейчас отверстиях бойниц в бортах БТРов поплыл назад...
...Полковник Ульянов, лейтенант Янко Зорич и младший сержант Ахмет аль-Сабур, рядовые Адад аль-Сахин и Азим аль-Азиль ехали в открытом "шестидесятом" БТРе. Вел боевую машину Абдалла аль-Халиф. Ровно, внушительно, рычали два двигателя бронетранспортера, мелко вибрировал металл, на который сейчас опиралась рука полковника Ульянова, машина упруго колыхалась, когда торсионы подвески "сглатывали" какую-нибудь выбоину иили воронку...
В какой-то момент советник Ульянов понял, что они стали ехать осторожнее, а потом увидел, как Ахмет аль-Сабур встал к пулемету КПВТ, стоящему на своей поворотной установке в передней чатси БТРа и развернул его вправо. Тогда же Абдалла, не поворачиваясь, произнес: "Подьезжаем. Приготовились к высадке. И да хранит вас Аллах.".
Несколько минут спустя оба БТРа их группы еще раз сбавили ход, а еще через три минуты - остановились на небольшой площадке, которую сплошным слоем покрывали щебень и куски раскрошенного взрывами бетона.
В бортах БТРов раскрылись люки - и группа разминирования капитана аль-Мари начала высадку...
Вскоре они уже построились в шеренгуи каапитан Надия аль-Мари, стоя напротив них, скомандовала: " Лейтенант аль-Сурья, рядовой аль-Ахмад, рядовой аль-Азиль! Приступайте к выполнению боевого задания. Задействуйте все ваше внимание, все чутье - прежде всего для того, чтобы не подорваться самим. Рядовой аль-Ахмад, полагаюсь на вас. Дильназ, помни, что мина - женщина, она любит чуткике и ласковые руки... Лейтенант Стойкович, возьмите, обязательно, в БТРе флажки-маркеры и будьте готовы их установить. Полковник Ульянов и младший сержант Ахмет аль-Сабур - будьте готовы помочь, если понадобятся сила или знание. Мехмет, Абдалла, Янко, Адад, Хуссейн - вы помните свою роль... Все, начинаем. Да хранит нас Аллах!".
...Начинали неспешно - как и положенно саперам. Движения были спокойными, как показалось бы со стороны - даже несколько заторможенными - но это бы только казалось - за каждым спокойным, степенным движением были скрыты хладнокровие и многолетний опыт действий, не располагавших к поспешности и суете.
Дильназ аль-Сурья, Мустафа аль-Ахмад и Азим аль-Азиль раздвинули телескопические рукояти-"черенки" своих миноискателей и двинулись к месту, где им предстояло "работать" - распластанным на большой площади в десятке метров от них нагромождениям бетонных плит и блоков, изломанных взрывами - остаткам правого крыла огромного и когда-то просторного здания родильного дома. На небольшом расстоянии от них, так же медленно, сбавляя шаг, когда задерживалась эта троица, двигался серб Славомир Стойкович со снопом флажков-маркеров в руке, рядом с ним шли полковник Ульянов, Ахмет аль-Сабур и капитан аль-мари.
Полковник Ульянов сейявч старался охватить взглядом всех троих саперов основной группы, прощупывавших нагромождения бетона перед собой миноискателями.
Он увидел, как, спустя минуту после начала "работы", остановился Азим аль-Азиль, как он, не оборачиваясь, сделал жест рукой, подзывая ближе лейтенанта Стойковича, как тот подошел, о чем-то перемолвился с смирийцем и, осторожно обойдя того, поставил на бетонную крошку флажок синего цвета, оснащенный снизу своего древка небольшой прямоугольной опорой.
Миг спустя еще один флажок, на этот раз - красный, был установлен по сигналу Дильназ.
Затем, по сигналу Мустафы аль-Ахмада, был установлен еще один красный флажок.
Это означало, что саперами найдены первые три "закладки"...
Пройдя еще несколько десятков метров, Дильназ, Мустафа и Азим обнаружили еще три мины - и снова Стойкович выставил три флажка-маркера - на этот раз все три были красными.
А затем они вернулись к первому ряду выставленных лейтенантом Стойковичем флажков - и началось разминирование.
Саперы отставили в сторону свои длинные, выкрашенные в зеленовато-белый цвет, миноискатели и сели на корточки у флажков, осторожно расчищая, раздвигая в стороны руками бетонную крошку и гравий.
Вскоре Мустафа поднял ладонь кверху в скупом и крссноречивом жесте, означавшем. что им открыт доступ к обнаруженной им мине. Затем эта ладонь опустилась, Мустафа ниже опустил голову, приблизив лицо к мине, его движения стали еще более плавными, отточенными, как у охотящегося богомола...
Еще через пару минут он уже подал следующий знак - теперь все должны были отойти от него подальше - он сейчас нес в руках, как самую драгоценную в мире ношу, только-что снятую им мину - нес на безопасное расстояние от людей и от БТРов. чтобы положить на небольшой участок ровного грунта в пределах места, где работала группа. Правее него, точно соразмеряч ритм его шагов со своими, шел полковник Ульянов, готоавый принять в свои руки смертоносную ношу, или заслонить Мустафу от внезапного выстрела...
Спустя пару минут Мустафа осторожно, с благоговейной аккуратностью, поставил мину на поверхность. расчищенную от бетонной крошки, подал знак рукой, что приступает к дальнейшим действиям и направился обратно к месту, где обнаружил мину.
В это время следующую мину уже извекла из-под бетонных осколков Дильгаз аль-Сурья - и снова полковник Ульянов сопровождал ее к месту, где она должна была оставить смертоносный предмет.
Азим аль-Азиль, в это время, продолжал "колдовать" над своей находкой.
Лишь к тому моменту, когда Дильназ, вновь, приступила к поискам мин миноискателем, он, осторожно, медленно, сдвинул "свою" мину немного в стоорону, не отрывачя от грунта, опутсил руки ниже. пригнулся...
Было ясно, что он обнаружил мину с "сюрпризом",которую нельзя было просто поднять и унести.
Вадимир Сергеевич Ульянов увидел, как тот подал знак ладонью, прося помощи. На его жест откликнулся было, шагнув к нему, Ахмет, но полковник Ульянов так же, жестом, не произнося ни слова, остановил его, пошел к Азиму сам. Ахмет, Стойкович и оставшаяся возле них Надия теперь лишь наблюдали за ним, Мустафой и Дильназ, снимавшими уже другие мины...
Владимир Сергеевич Ульянов подошел к Азиму аль-Азилю, присел на корточки рядом с ним, посмотрел туда, куда молча показывал ему рукой сириец.
Ничего необычного здесь не было, была граната, засунутая в яску под миной спусковым рычагом кверху. Но здесь требовалось четыре руки, а у азима, конечно, было только две...
Рычаг гранаты оставался еще прижатым весом мины, потому у полковника Ульянова было время принять решение.
Мгновение спустя он прижал рычаг гранаты рукой, облаченной в легкую тактическую перчатку, а затем и вытащил ее из-под мины.
Граната была американская, бочкообразная фугасная М3, конечно. без чеки.
Некоторое время полковник ульянов удерживал ее в руке, ища глазами что-то, чем можно было заменить чеку или зафиксировать в нажатом положении рычаг запала, затем увидев в нескольких шагах торчащий из бетонного мусора конец ржавой проволоки подходящего сечения, направился к нему...
Минута - и он уже отломал кусок проволоки длинной сантиметров пять, сложил его вдвое и, вставив в отверстие для чеки, разогнул ее концы с другой стороны отверстия.
А еще через минуту он уже передал гранату Ахмету и сказал: Положи-ка эту игрушку где-то так, чтобы ей там было уютнее... Показать бы ее потом журналистам... Но сперва покажем полковнику абу-Алифу...". Ахмет, приняв из рук советника Ульянова гранату, согласно кивнул...
"Работа" продолжалась - Азим аль-Азиль уже отнес на площадку для найденных мин свою находку и пошел к второму "своему" флажку, а Дильназ, в это время, уже манила жестом к себе Славомира Стойковича, чтобы тот поставил очередной маркер...
...Медленно, осторожно, то тут, то там, почти на каждом десятке метров обнаруживая опасные мины, саперы приближались к самому разрушенному зданию - опаленному снаружи и выжженному изнутри четырехэтажному строению, когда-то имевшему в плане форму буквы "Т". Сейчас они находились на месте, где находилось правое крыло этого здания; центральная часть, "ножка" "Т", наполовину обрушилась, осыплась после, очевидно, попадания мощной бомбы - бетонный "оползень" вылез своим "языком" на пролегавшую рядом улицу и наполовину перекрыл ее. Конструкции левого крыла здания почти полностью уцелели, но верхний этаж был полностью разрушен бомбами или минометными минами; несколько плит, каким-то чудом еще не рухнувших вниз, образовали ""козырек", готовый сорваться вниз в люой момент.
В это разрушенное здание, в его левое крыло и "корень" центральной части они должны были войти и разминировать его...
...Все это время - пока саперы снимали обнаруженные мины, пока они медленно двигались к разрушенному зданию роддома, боевые товарищи прикрывали их с флангов и с тыла, следя за малейшим шевелением, за малейшим движением вокруг, "ловя" зрением каждое изменение "рисунка" местности вокруг - ведь, к примеру, расположенный в двух шагах и, вдруг, неуловимо изменивший свое положение кусок бетонной плиты мог, на поверку, оказаться хорошо замаскировавшимся среди обломков бетона и кирпича исламским террористом.
Так же, как саперы, занимавшиеся разминированием, они не издавали ни звука, но сами впитывали и и внутренне оценивали каждый звук вокруг - робкие птичьи трели, скрежет покачиваемого слабым ветерком где-то в руинах зданий вокруг листа металла, посвистывание этого ветра в пустых оконных проемах и разрушенных помещениях руин...
Мехмет и Абдалла, превратившись, словно, в чуткие механизмы, медленно. размеренно, поводили стволами своих пулеметов, развернутых стволами в сторону разрушенной кондитерской фабрики.
Среди сожженных цехов с пробитыми и проваленными крышами и роломленными взрывами снарядов стенами. действительно. могли прятаться джихадисты, в каком именно месте - угадать было невозможно.
Возможно - вот там, где в пробоину в стене виднелись основания рельсовых путей мостового крана? Или там, где половина цеха рухнула, образовав бетонный курган?
Пока ответа на эти вопросы не было - и бойцы, прикрывавшие группу разминирования, продолжали анимательно отслеживать все, что могло вызвать их подозрение.
В случае обнаружения чего-то, вызывавшего их тревогу. они обязаны были открыть огонь первыми - и сразу на поражение. Они знали, как хитер, изворотлив, как хорошо натаскан заокеанскими инструкторами их враг. И если этот враг был источником подохрительного звука, подозрителдьного движения в этих руинах вокруг - нельзя было позволить ему произвести выстрел или метнуть гранату...
...Мехмет аль-Сабур сидел на месте стрелка в башенке своего БТРа-70 и, медленно поворачивая башню вращением двух рукочток, осматривал сейчас полуразвалившийся от нескольких попаданий тяжелых мин цех, когда-то выкрашенный в синий цвет и сохранивший его на нескольких своих частях.
Собственно, разрушенной была часть цеха, обращенная, почти. прямо к БЬРу, тыльная стена была. почти, целой - и на ее фоне отлично были видны внутренние конструкции пролета цеха.
Внезапно, Мехмет, ьявственно, увидел, как среди этих внутрицеховых конктсрукций рушится вниз что-то длинное, авкрашенное в защитно-зеленый цвет.
В следующую секунду - на секунду или две раньше, чем там. в развалинах цеха, полыхнуло пламя и над БТРом Мехмета с шипением и воем пронеслась реактивная граната, длинно, яростно. взахлеб застучал пулемет Абдаллы аль-Халифа - в разрушеноом цеху посыпались откуда-то сверху иссеченные его пулями куски шифера, цементная крошка, непонятно что еще, а затем откуда-то из-под крыши цеха упала длинная зеленая труба гранатомета. а за ней - сам стрелок в черном-в белую клетку бурнусе. И тогда же пущенная исламистом реактивная граната, уже пролетев над головами Славомира Стойковича, полковника Ульянова и Надии аль-Мари. взорвалась, ударившись об угол разрушенного роддома. По обломкам бетона вокруг застучали и зазвенели ее осколки...
Еще минуты полторы два пулемета КПВТ - Мехмета и Абдаллы - нещадно секли руины цеха, затем, оба одновременно, смолкли.
Из стволов еще вился синевато-сизый пороховой дымок, а из рации на поясе Мехмета уже доносился голос капитана аль-Мари, требоввавший: "Мехмет, доложи мне обстановку!".
Он ответил: "Доеладываю: в руинах цеха кондитерской фабрики уничтожен гранатометчик ИГИл. Я сожалею, что не помешал ему выстрелить... Этот больше не выстрелит, но. возможно, он там не один...".
Капитан аль-мари ответила ему: "Ясно, Мехмет. Я предлагаю навести на фаюрику авиацию, пусть обработают ее НУРСами. Что ты об этом думаешь?".
Он сказал: "Не могу не согласиться.".
Надия аль-мари произнесла: "Приняла. Тогда я докеладываю о решении командующему ротой, он может навести на фабрику авиацию. До тех пор я останавливаю саперные работы.".
Рация умолкла. Окончив переговоры с Мехметом, Надия аль-Мари вызывала теперь полковника абу-Алифа..
Полковник Ульянов подумал: "Мехмет и Абдалла только-что "сняли" джихадиста с РПГ... это только один, но он подтверждает информацию об укрывшихся в руинах кондитерской фабрики боевиках ИГИЛ или "умеренных"... Один... А сколько их там всего? Интересно, в штабе правительственных войск есть, хотя бы, фотографии аэро-разведки этого района? Надеюсь, коненчо, что есть.".
Он, словно, ихдалека слушышал сейчас голос Надии, которая, связавшись с командиром роты, говорила: "...сепжанр Мехмет аль-Сабур и рядовой Абдалла аль-Халиф огнем пулеметов с БТРов уничтожили боевика ИГИЛ в руинах кондитерской фабрики "Аль-Фсизи энтерпрайзес". Таким образом, информация об укрывшихся там джихадистах побтверждена. Я не могу рисковать своими людьми, но и прервать "работу" - это срыв выполнения приказа. Прошу вызвать авиацию и обработать руины фабрики. До тех пор останавливаю "работу". Люди укроются в БТРах и мы отойдем на время, пока отработает авиация." Когда она закончила говрить, в ответ из динамика рации зарокотал голос полковника абу-Алифа; "Хорошо, капитан аль-мвари! Авиационное прикрытие будет выслано. Я сообщу вам, сколько минут потребуется летчикам для прибытия в ваш район. А сейчас - эвакуируйте оттуда своих бойцов. Я вами тоже не желаю рисковать. Выполняйте приказ.".
Капитан аль-мари выключила рацию и, сложив лпдони "рупором", громко, чтобы ее слышали и ее саперы и те, кто охранял периметр, скомандовала: "Группе - временно прекратить работы! Всем собраться и разместиться в бронетранспортерах!".
Ее распоряжение было выполено немедленно - васе ее бойцы подошли к БТРам и начали размещаться внутри боевых машин.
Вот уже с негромким лязгом захлопнулись люки на БТРе Мехмета, вот уже, не дожидаясь, пока в узкий трапециевидный люк занырнут последние бойцы, завел свой бронетранспортер Абдалла...
Последним в БТР входил Янко Зорич. Он уже взялся за трубчатую металлическую ручку изнутри корпуса БТра, взялся другой рукой за крышку люка, чтобы захлопнуть его за собой... И - на несколько секунд замер.
То, что заставило его замереть, вслушиваясь, услышали все.
Даже сквозь рык двигателей БТРа бойцы услышали нестройный, разноголосый, раздавгийся сразу в нескольких местах за забором разрушенной фабрики, протяжный крик: "Алла-а-а-а-ах акба-а-а-а-а-а-ар!!!!".
Полковнику Ульянову было хорошо видно, как Зорич поежился....
Затем, уже делая движение, чтобы войти в БТР - характерный нырок головой наклоненной головой вперед - серб произнес: "Зовут Аллаха в свидетели своих деяний... Но веруют ли в него сами? Нет. Для них ислам - лишь ширма... ".
...Лязгнула тяжелая лючина, громче взревели два двигателя, знакомо, крупно завибрировал металл...
Они уже тронклись, когда мимо них проплыл. развернувшись, БТР-70, который вел Мехмет...
...Они проехали следом за БТРом Мехмета всего пару сотен метров и, еще раз повернув, встали за левым крылом разрушенного роддома.
Приподнявшись над скошенным бортом открытого сверху БТРа, полковник Ульянов увидел, как в борту ставшего в паре метров впереди БТР-70 открывается люк и на засыпанную битым кирпичом и ломанным бетоном землю сходит Надия.
Он тоже открыл люк бронетранспортера и, выйдя наружу, направился навтсречу девушке.
Когда, сделав несколько шагов, он подошел к ней, Надия обьявила: "Полковник абу-Алиф сообщил - через четыре минуты прилетят два вертолета Ми-24. Машины пройдут над нами и зайдут на исламистов со стороны нашей опюлснй точки. сделано это затем, чтобы мы потом не попали под осколки их НУРСов. Так что ждем. Как только вертолеты отработают - возвращаемся к "работе".".
Говорила она это твердо, спокойно - и полковник Ульянов, глядя на эту стройную девушкук и слушая ее, еще более убеждался, что перед ним - опытный, "тертый", отвечающий и за неукоснительное выполнение приказа и за жизни своих бойцов, командир. И, когда капитан аль-Мари договорила, он сказал ей: "Капитан аль-Мари, я вижу, чем подтвержден ваш командирский авторитет... Горжусь тем, что нахожусь именно в вашем подчинении.".
Надия, помолчав, взгялунал прямо ему в глаза - ее взгляд был строигм, но на дне его таился "чертик" девичьего кокетства, а затем ответила на его слова: "а я счастлива командовать лучшей в Сирии и, возможно. даже в мире, группой разминирования. Это бойцы, с которыми легко быть хорошим командиром - им не столь часто приходится отдавать команды... Я горжусь своими саперами, потому согласна принять и замечания от них в свой адрес, если поведу себя не так, как следует...".
Полковник Ульянов произнес: "Наверное, вы тоже один из ручших командиров в мире. Я вижу вашу рассудительность, внимательность к людям, но вижу и твердость, хладнокровие, ответственность...".
Она сдержанно улыбнулась и ответила: "Приятно слышать такое от своих подчиненых и знать, что тебе не пытаются сльстить... Не вижу смысла льстить человеку, который просто командует другими людьми и старается делать это так, чтобы группа выполнила задачу, не пролив ни капли крови своих бойцов.".
Затем она умолкла, чуть повернув голову, прислушиваясь к чесу-то. И полковник Ульянов тоже прислушался...
Они услышали именно то, чего ждали - рокот и вой вертолетных двигателей, сыистящий грохот бешенно вращающихся винтов, которые стремительно приближались, заполняя собой все окружающее пространство, заставляя тяжело вибрировать воздух вокруг... И вот, наконец, вынырнув из-за развалин ближайших многоэтажек, они пронеслись над двумя людьми, стоявшими у БТРов - словно, два духа мщения, словно две мифические птицы Рух, изготовившиеся к безжалостному нападению на своих жертв - в вихре пыли и гравия, поднимаемых с земли, в оглушительном свистящем грохоте и реве двигателей, наклонив носы и, словно, живые агрессивные создания, растопырив пилоны со страшным оружием...
Надия, придерживая на голове форменную пилотку, чтобы та не отправилась в погоню за вертолетами, задрав голову. проводила вертолеты восхищенным взглядом.
Спустя миг эти страшные создания скрылись от их глаз за руинами разрушенного здания роддома, а еще спустя несколько мгновений - и этого, конечно, не было выдно отсюда - контейнеры с неуправляемыми реактивными снарядами под пилонами вертолетов озарились исходящим из них багрово-оранжевым пламенем, раздались резкие, звучные хлопки - и тут же, выпустив за собой длинные дымно-пламенные "хвосты", к развалинам кондитерской фабрики с воем понеслись десчтки смертоносных стрел. Загрохотали взрывы, взметая к небу осколки кирпича и ьетона, каких-то деревянные и металлические обломки и облака бурого дыма...
..."Крокодилы" методично и зло источали в сторону руин фабркик смерть несколько минут, затем развернулись, снова прошли над БТРами группы разминирования и, забрав круто влево, эффектно накренившись, пошли на цель еще раз - теперь - так, чтобы "проутюжить" ее впоперек, с фланга.
Вскоре бойцы группы разминирования в своих БТРах и Надия с полковником Ульяновым услышали многократно повторяющееся: "В-вух-х!! Ш-ш-шурх!! Бах!!!" - на этот раз в руины фабрики полетели противотанковые ракеты. Затем слитным, ревущим стаккато ударили пушки и пулеметы...
..Спустя несоклько минут вертолеты. уже не так стремительно, с достоинством удовлетворенных, сытых хищников, последний раз прошли над БТРами группы капитана аль-Мари в обратном направлении. И Надия отдала команду к возвращеню на место работ...
...Когда бойцы группы разминирования, вторично, покинули борнетранспортеры, чтобы приступить к "работе", невдалеке от здания разрушенного роддома, за исковерканным осколками и пробитым в нескольких местах забором бывшей кондитерской фабрики поднимались в небо несколько султанов бурого и черного дыма, пахло горящми мазутом, пластиком и мукой...
Было тихо...
Тихо было и спустя два часа, когда, еще задолго до полудня, саперы, то тут, то там вынивмавшие из устилавшего землю слоя битого кирпича и бетонных обломков свои смертоносные находки, приблизились к проему в центральной части здания роддома, открывшемуся из-за обрушения одной из несущих стен.
Некоторое время, они стояли, глядя на открывшееся их глазам пространство, бывшее, когда-то. вестибюлем первого этажа роддома - проникавшие через проломы и выбитые окна солнечные лучи освещали сейчас тонкие стройные колонны с остатками осыпавшейся от взрывов декоративной плитки, засохшие пальмы и монстеры в покрытых цементной пылью вазонах, изломанные и пеервернутые кресла...
Все еще было тихо - почти тихо. если не считать печального свиста ветра в этих руинах...
И, вдруг, стоявшая на левом фланге их группы Дильназ, а за ней и остальные двое саперов услышали звук, который заставил вздрогнуть сердце.
Это был детский плач - одновременно - приглушенный, слабый и пиронзительный, режущий нервы...
Дильназ подала рукой знак Надии и полковнику Ульянову - и медленно и осторожно ступая, пошла на звук...
Приблидаясь к месту, откуда исходил этот звук, Дильназ, за которой уже следовала Надия аль-Мари, с каждым шагом, все явственнее раличала интонации в плаче ребенка - ребенок был голоден, напуган и одинок... Но она все ще не видела этого ребенка...
Наконец, она подошла к нагромождению из обломков бетонных плит, в щель между которыми виднелся край сине-бело-серой, покрытой цементной пылью пеленки.
Именно отсюда доносился плач ребенка.
Надия, подступившая к этому бетонному кургану следом за Дильназ, произнесла: "Ребенок... Его надо извлечь оттуда, иначе он скоро погибнет. Но, боюсь, сами мы не поднимем плиты...".
Затем она повернулась к Азиму аль-Азилю и скомандовала ему: "Рядовой аль-Азиль, приведите сюда Адада аль-Схина и Хуссейна аль-Аббаса. И пусть Мехмет подгонит сюда свой БТР и подготовит тросы.".
Азим бегом отправился выполнять приказание капитана аль-Мари, а в этов ремя полковник Ульянов и Мустафа аль-Ахмад уже пытались приподнять или сдвинуть в сторону один из обломков плит, который не грозил немедленно обрушиться на погребенного под ним ребенка. Это было нелегко, но, повинуясь силе двух мужчин. плита медленно сдвигалась в сторону...
Они даже не отвлеклись от своего занятия, даже не снизили давления своих нарпяженных рук на этот кусок бетона, когда им на помощь пришли мощные мускулы Адада аль-Сахина. Вскоре плиту отодвинули на целых двадцать сантиметров. потом - на полметра, потом - на метр - и оставили в стороне.
А в это время рядом сними уже приглушенно ревел на низких оборотах, подкатываясь кормой к ним, БТР Мехмета аль-Сабура. На корме у него висели смотанные в кольца мощные тросы с крюками на концах...
Вскоре сразу трое мужчин - Адад аль-Сахин, полковник Ульянов и Мустафа аль-Ахмад начали разматывать эти тяжелые и скользкие от смазки тросы.
Затем закрепили их крюки за край одного из обломков плит.
Мехмет, наблюдавший за ними из люка механика-водителя, медленно прибавил оборотов, натягивая тросы, а мужчины. взявшись за тот же обломок руками, приготовились не дать отодвигаемой плите обрушиться на погребенного под ней ребенка...
Так отодвинули вторую плиту, за ней - третью; последнюю просто отбросили в сторону руками сразу четырех бойцов...
И тут же мужчины отошли в сторону, давая женским рукам принять из чрева бетонного кургана крохотное живое существо, закутанное в грязные сине-бело-серые пеленки и изнемогшее от голода и собственного плача...