Но тут Главный ей сказал, что звонили из редакции самого крупного в Одессе ТВ канала. Что после статьи Жанны о знакомствах через Интернет в колонке «Женские радости и печали» (тьфу, какое противное название, думала Жанна), ее в городе считают специалистом по женской теме. Надо же! Именно то, что она ненавидит. Всякие сю-сю-сю и пуси-муси. И приглашают на канал в качестве эксперта принять участие в передаче «Разница в возрасте» о неравных по возрасту парах.
Жанна отказалась. Главный настаивал. Его сотрудникам надо проявлять гражданскую активность. И показываться по ТВ как можно чаще. Это поднимает рейтинг газеты.
Пришлось согласиться. Но Жанна решила идти вместе с Игорем. Он никакого отношения к журналистике не имеет, менеджер телекоммуникационной компании, но ей не откажут в том, чтобы он посидел в качестве массовки позади экспертов. Им все равно массовка нужна, так что лишний человек не помешает.
Редактор программы, увидев, входящую в его кабинет Жанну, вскочил с места и устремился ей навстречу.
- О, какие люди! Лучший знаток женской души в Одессе! Знаменитая Жанна Веневитова! Мы так много ждем от вас!
Жанна в душе поморщилась, но возражать против комплиментов не стала, потому что это грозило превратиться в слащавый обмен любезностями, «нет уж войдите первым, ах нет, только после вас!» Поэтому она коротко ответила на приветствие, и спросила, каковы будут ее обязанности. Редактор ответил, что передача посвящена проблеме неравного брака, когда муж, успешный, пожилой человек, женится на молоденькой неопытной девушке, и какие при этом возникают проблемы.
Известно какие, первое, что пришло в голову Жанне. Прежде всего, постельные. Значит, она должна будет живо реагировать на происходящее в студии, иногда подавать свои комментарии, общаться с героями, но не раньше, чем к ней за этим обратится ведущий программы. Все понятно.
Программа снималась на запись. Поэтому казалось, что никто никуда не торопится. Младший редактор руководила массовкой. Объясняла, когда одобрительно хлопать, а когда вовсю негодовать. Как создавать ропот. Смотреть на нее, она будет наверху, что-то вроде галерки, и оттуда будет подавать такие-то знаки.
Режиссер рассаживал экспертов. То так, то этак. Слева от Жанны оказался известный художник, в ярких малиновых кроссовках, синих широких штанах и красном свитере. На голове бейсболка, усеянная металлическими шипами. На груди какой-то амулет величиной с ладонь. Ладно, подумала Жанна, он представитель богемы, ему так можно. С другой стороны явная учительница младших классов. Скромно одетая, с зализанной прической. Парочка еще непонятных, одетых в деловые костюмы. Наверное, представители общественных организаций или властей. Нас подобрали так, чтобы услышать мнение разных слоев общества, подумала Жанна. Она чистая газетчица, и с ТВ мало сталкивалась.
Улыбаясь, и раскланиваясь со зрителями, вошли герои передачи. Четыре пары. Разноплановые в физическом смысле, но все хорошо одетые, старички с молодыми, сияющими от гордости девахами. Сияли они, наверное, и оттого, что попадут «в телевизор», и оттого, что их удостоили чести то ли жен, то ли любовниц, эти престарелые дон жуаны, подумала Жанна. Две девахи были на голову выше своих престарелых избранников. Герои уселись на четыре диванчика. Один из них положил руку на плечи девушки, как бы демонстрируя свое право на нее. Второй руку уложил на коленку своей. Он был знаком Жанне, когда-то работал на одесской киностудии, и у него была жена – скромная женщина, ассистент по реквизиту. Уехал из Одессы, достиг на «Мосфильме» большой известности, а к ней приобрел молодое длинноногое украшение, подтверждающее высокий статус владельца, для чего пришлось пожертвовать бывшей супругой, так и продолжавшей обслуживать других режиссеров, бегая по студии в тренировочном костюме и кроссовках.
Молодая редакторша с бумагами в руках, куда она постоянно заглядывала, бегала от них к экспертам и назад, что-то обговаривала. К Жанне она подошла и сказала, что задача Жанны будет состоять в том, чтобы естественно, не переигрывая, реагировать на происходящее в зале, но, тем не менее, не сползать с намеченной линии – любви все возрасты покорны. Это и есть сверхзадача передачи – убедить народ, что любовь прекрасна в любом возрасте.
Ведущий поправил в ухе микрофон, по которому получал указания и поправки от режиссера, засевшего в наушниках за толстой стеклянной перегородкой, откуда он мог следить за ходом передачи и отдавать команды ведущему, по ходу действия. В зале стояло несколько стационарных камер и еще две были в руках операторов, бегавших с ними по залу и направлявших объективы туда, где возникало какое-то движение или острый момент. Изображения всех камер отражались на стенде перед режиссером в отдельных окошках, и он мог подключать к выходу в эфир картинку именно с той камеры, которая на его взгляд отражала наиболее интересный момент передачи.
Жанна с интересом рассматривала героев, гадая, что могло связать эти, такие разнородные по возрасту и социальному положению, пары. В голову приходила только одна версия – старый козел хочет убедить мир и самого себя, что он еще о-го-го, а заодно получить награду за труды праведные и неправедные в виде девахи, подтверждающей своим присутствием его высокий социальный и финансовый статус. Деваху могли интересовать в нем деньги, отсвет высокого статуса и обеспечиваемый им уровень жизни. Хотя, подумала Жанна, в той паре, с кинорежиссером, красавица могла искренне увлечься романтикой кино и личностью режиссера. С ее стороны здесь, возможно, все искренне, думала она.
Началась съемка. Ведущий представил своих гостей. Маленький круглый старичок с блестящей лысиной, который придерживал свою избранницу за шею, оказался известным владельцем сети аптек по всей Украине. Он рассказал аудитории, как счастлив в новом браке. Барышня улыбалась молча, поскольку ведущий ей слова не давал, но зато лучезарно. У нее был большой рот, неестественно пухлые ровно накрашенные губы. Аудитория очень благосклонно выслушала кругленького аптечного барона. Поаплодировала. Второй престарелый молодожен говорил почти все то же самое. Что счастлив, что обрел второе дыхание жизни. Его дама сердца тоже микрофон не получила. Видимо, сценарий программы выступлений молодых дарований не предусматривал. Все четыре девушки были похожи друг на друга, как четыре капли воды. Высокие, большеротые, окрашенные в белый цвет длинные волосы. Жанна про себя ехидно комментировала выступление стариков и мысленно вопрошала, приобрели ли второе дыхание жизни, оставленные ими жены. И если у этих мужей нынче настоящая любовь, которую надо уважать, и с которой надо считаться, то не надо ли так же уважать и считаться с любовью оставленных ими старых жен, у которых эта самая любовь к мужчинам, с которыми прожита жизнь, возможно, далеко не угасла. Но понимая, что ее позвали для другой цели – доказать телезрителям, что и в старости можно влюбиться в длинноногое чудо, Жанна руку не поднимала и микрофон не просила.
И тут произошло нечто, что вывело ее из созерцательно-пассивного состояния. Кинорежиссер попросил свою спутницу встать и покрутиться перед зрителями. Девушка с готовностью вскочила на ноги. Повернулась туда-сюда. Режиссер хлопнул ее ладонью по заду.
- Что, хороша кобылка? – произнес он и самодовольно глянул в камеру. Девушка улыбнулась, демонстрируя безупречные крупные зубы.
Жанну передернуло. Только позавчера она видела на киностудии бывшую жену режиссера, проработавшую с ним бок о бок в его лучших картинах двадцать лет, скромную, незаметную Таню, тянувшую на себе какой-то тюк из реквизиторского цеха в съемочный павильон.
- Можно вопрос? - она подняла руку. К ней подлетела ассистентка ведущего и подала трубку радиомикрофона.
- А о чем вы с ней, Петр Иванович, между разговариваете?
- Что значит, между разговариваете? – не понял режиссер этой странной языковой конструкции.
- Ну, я имею в виду, между сеансами?
- Между съемками? Так мы не расстаемся, я ее и на съемочную площадку всегда беру.
- Нет, я имею в виду между сеансами секса. Ну, один сеанс секса, потом возможно даже, второй, что, конечно, очень маловероятно, но ведь вы еще, как супруги должны общаться, что-то обсуждать, разговаривать. Это как у вас происходит? У вас же абсолютно разный человеческий и социальный потенциал! Вы человек опытный, а девушка еще совсем юная. Как вы находите общий язык помимо интима?
Режиссер побагровел. Ассистентка ловким движением выхватила микрофон у Жанны и подала его подбежавшему молодому человеку, видимо, запасному игроку на случай непредвиденных обстоятельств.
Молодой человек переключил внимание аудитории на себя, задав вопрос о путешествиях вдвоем, и сладости нахождения вдали от цивилизации, например, на острове Бали или Гавайях. Престарелые герои принялись наперебой оповещать телезрителей о маршрутах своих путешествий с молодыми спутницами.
Массовка завистливо вздыхала и восторгалась.
Жанна уже несколько сожалела о вырвавшемся у нее ехидном замечании о маловероятном втором сеансе секса, в конце концов, ее не для этого позвали, она своим вбросом испортила ведущему плавный ход передачи. Она решила впредь быть осмотрительнее и лояльнее к авторам программы, которые готовили ее, старались, подбирали героев и экспертов. Ей стало немного стыдно за то, что она чуть не пустила насмарку работу телевизионных коллег.
Старички продолжали вещать о своем лучистом счастье, эксперты очень доброжелательно им поддакивали.
Художник в яркой разноцветной одежде, который сидел справа от Жанны, в принципе не разделял, видимо, эйфории остальных, потому, что не улыбался, и вдруг поднял руку, призывая микрофон.
- Скажите, - обратился он к старичкам, потому что к барышням никто и не обращался, явно считая, что главными в этом деле являются те, кто заказывает музыку, имея на нее деньги, а не тот, кто под нее танцует, - а вы не страшитесь того, что скоро наступит все-таки конец жизни, и вы не успеете в полной мере насладиться своим семейным положением?
Художник прямолинеен, и деликатностью не страдает, подумала Жанна. Интересная натура, вот эта кепка в шипах, малиновые кроссовки… как хочу, так и выгляжу. Что хочу, то и спрашиваю. А в этом есть какая-то здоровая доля пофигизма. Самоутверждения, то есть. Или самоуважения, что ли…
Но ведущий явно не понял укола, каким мог оказаться для героев передачи этот вопрос, и воодушевился новым поворотом темы.
- Вот вы, скажите, - обратился он к аптечному барону, - что для вас означает пожилой возраст, чего вы боитесь больше всего?
- Наверное, - отвечал молодожен, - старость страшна, прежде всего, потерей сексуальности. Да, я честно скажу, я боюсь старости, боюсь того, что моя молодая жена не будет тянуться ко мне так, как сейчас.
А сейчас она очень к тебе тянется? - подумала Жанна.
- А для вас? – обратился ведущий к бакалейному барону.
- Согласен, самое тяжелое в старости – потеря привлекательности, потеря сексуальных возможностей. Но я уверен в моей половинке, она меня не бросит, - бакалейный босс охватил морщинистой ладонью выбеленные длинные волосы своей барышни и шутливо притянул к себе.
Кинорежиссер оказался не оригинальнее торговцев аптечными и бакалейными товарами.
Его тоже страшила потеря сексуальности.
Ведущий обошел всех четверых героев передачи, получив тот же самый ответ. Всех в старости страшила потеря сексуальной привлекательности и связанных с нею возможностей.
Тут режиссер подошел к экспертам и сунул микрофон под нос учительнице. Она, бедная, покраснела, замялась и наконец, пролепетала: потеря сексуальной привлекательности.
- А она у тебя была? - с непонятной и неожиданной для себя яростью, подумала Жанна.
И вдруг выскочила в центр зала.
- Товарищи, о чем вы все говорите? Что вы несете все, все без исключения? Почему никто из вас не сказал хоть что-то другое? Неужели ваша жизнь состояла только из бесконечных трахов? В ней больше ничего не было, да? Почему, когда вы думаете о приближающемся конце жизни, вы не сожалеете о том, что больше не увидите своих детей, не сможете им помочь своим советом? О том, что вы оставляете их одних на этой враждебной земле? Вы расстаетесь со своими детьми навсегда, а думаете о сексе? Вы не думаете о том, что никогда больше не погладите свою собаку! Она не встретит вас у двери! Не сможете еще раз поступить в институт и найти новую работу? Вы никогда не откроете лекарства от рака, никогда уже не сможете помочь своему соседу открыть поломанный замок! Вы никогда не выкормите из соски осиротевшего котенка, и не ощутите капли дождя на лице и прохладу морской воды. Вы больше не прочитаете ни одной книги! Не выучите и не узнаете ничего нового! Не возьмете на руки своих внуков! Потому что у вас все будет позади, и ничего не будет впереди! Вот что страшно! Вы ничего уже никогда не сможете изменить и сделать по-другому, лучше, чем было! А вы думаете только о сексе, это ужасно, вы мыслите позвоночником. Люди, что вы делаете, вы же люди! Люди! О чем вы думаете, ужас какой-то!
У Жанны не было микрофона, но она стояла в центре зала и кричала довольно громко, а парочка мобильных операторов на всякий случай снимала, потому что пускать это изображение в эфир должен режиссер. Их дело маленькое, где движение, там и снимать.
Четверка героев сбилась в кучку, с возмущением поглядывая на Жанну, их барышни хлопали ресницами, не зная как реагировать. Одна из них вдруг решилась на какие-то действия, и грозно сжав кулаки, двинулась на защиту своего места под солнцем в лице пузатого возлюбленного.
Ведущий был в растерянности, он пытался заставить Жанну замолчать, не привлекая слишком большого внимания публики. Сделал еле заметный знак, из-за спин гостей вышел охранник и мягко взял ее за руку. Подскочил Игорь, взял ее за другую руку и, успокаивая, повел к выходу.
- Жаннет, ты что, тебе это нужно все? Не порть себе нервы. Твое здоровье дороже, это стадо, ты их не исправишь, не докажешь ничего, думай лучше о своих нервах.
Они вышли на улицу. На свежем воздухе Жанна как-то обмякла, ярость оставила ее.
- Черт, чего я так разошлась, на самом деле. Испортила людям передачу. Нервы, действительно, сдают.
- Знаешь, а ведь ты принесла какую-то пользу своим выступлением. Ведь многие даже в зале уже задумались над проблемой. Это было видно по лицам. Сейчас модно потрафлять низким чувствам, пускать подкорку, как ты говоришь, на самотек. Но я видел глаза нескольких мужчин, возможно, ты сегодня помогла им сделать выбор.
- Не думаю. Пять минут посомневаются, а потом выгода блестяшки-жестяшки на грудь в виде молодой девки сыграет свою роль. Престиж, примитивно понимаемый в кругах богатеньких дон-жуанчиков, мода на ложный блеск, жестокость по отношению к оставляемой жене – все это вкупе пересилит. Я как-то видела в документальной хронике, в Москве на Пречистенке, шли, взявшись за руки, Андрей Сахаров и Елена Боннэр. Это было вскоре после их возвращения из ссылки. Она была в простой одежде, с не закрашенной сединой, даже губы не тронуты помадой. А вид этих старых людей вызывал такое уважение к их любви, даже сердце сжалось.
Игорь кивнул. Понимаю.
- Давай зайдем в кафе, тут неподалеку варят класс какой кофе. Я недавно попробовал, очень вкусный.
Они прошли мимо столика с сидящей за ним фарфоровой хозяйкой мебельного магазинчика с ее неизменной пахитоской в изящных пальцах, и толкнули вращающуюся дверь недавно открывшегося кафе «Вдвоем».
Уселись за столик в углу. Подлетела молоденькая девушка, принесла меню. Жанна помнила число, когда Игорь получает зарплату, до него оставалось три дня, наверняка у него в кошельке сейчас не густо. Она заказала одну чашку «американо» со сливками и корзиночку с фруктами. Самое дешевое, что было из сладостей. Девушка записала в блокнот и стояла, ожидая.
- Напитки, коньяк? Молодой человек, очень советую «эспрессо» с рюмочкой «Хэнесси».
- Нет, - ответила за него Жанна, - я не люблю, когда от мужчины пахнет именно «Хэнесси». Один «эспрессо», но без коньяка.
- У нас отличный жареный судак «Орли», рекомендую. Останетесь довольны.
- Нет, только два кофе и корзиночку, - ответила Жанна.
Игорь молчал, и она понимала, что на «Орли» у него точно денег нет. Он только хотел предложить ей попробовать вкусный кофе в новой кафешке, и настойчивый сервис девушки оказался для него неприятной неожиданностью.
- Королевская пицца с мидиями и крабами? Очень вкусно.
- Нет. Спасибо.
- Может быть, утку по-пекински? Наш повар раньше работал в китайском ресторане.
- Нет.
- Тогда рекомендую к кофе тирамису, политый шоколадной глазурью. В других местах тирамису глазурью не поливают.
- И не надо, - начала выходить из себя Жанна. – Дайте нам поговорить. Без вас.
- Но можно же и поговорить, и насладиться нашей замечательной кухней. Такие суши как…
- Сгинь отсюда, - не выдержала Жанна. – Оставь нас в покое!
Девушка бросила на Жанну злобный взгляд, а на Игоря презрительный, и удалилась.
- Давай я заплачу, и уйдем, - предложил Игорь. – Мне этот кофе уже все равно противен.
- Нет, - возразила Жанна, - на всякий чих не наздравствуешься. Почему из-за какой-то дуры мы должны менять свои планы?
- Потому что нам неуютно здесь.
- И в новом месте можем встретить точно такую же. И что, оттуда тоже уйти? Отовсюду уходить? Знаешь, чем больше я живу на свете, тем больше убеждаюсь, что все человечество – один сплошной дурак. И бежать от этого дурака некуда. Он всюду. Он вездесущ. И чем дольше я живу на свете, тем чаще мне встречается этот коллективный идиот.
Игорь кивнул, пригубив свою чашку.
- Согласен. Странно, как иногда совпадают наши мысли. Я только недавно подумал о том, как мне противны люди, их мелочность, жадность, тупость. Предательство друг друга. И как от них сбежать. А главное, куда?
- Некуда. А потому даже думать на эту тему не надо. Надо бороться по мере сил. Мы с тобой можем изменить людей, если очень захотим? Или не можем? Хотя бы чуть-чуть?
- Подскажи метод. Я его не знаю. Более того. Я не только думаю, что человечество один большой дурак, но и один большой говнюк. И бороться с этим бесполезно. Настоящих людей, таких, как Сахаров и Боннэр всего несколько процентов. А потому всякая борьба бесполезна. Надо просто жить, выбирая свой путь между попутных течений времени, плывя туда, где тебе светит что-то более или менее приемлемое твоему образу жизни и мировоззрению. А борьба бесполезна.
Жанна задумалась.
- Или все-таки можем? - спросила она. - Постепенно, по чуть-чуть, своей жизнью, своими поступками, своими мыслями… Я думаю, что жить надо так, чтобы максимально увеличивать количество добра в этой жизни. Отдавать в космос максимум того позитивного, что можешь. Я думаю, что это и есть задача человека на земле, а?
- Человеческая масса ее отнюдь не выполняет, - покачал головой Игорь. - Что касается этих старичков с их молодыми девулями, то мне кажется, ты неправа. Просто они судорожно цепляются за жизнь. Эти девки не только признак их социального успеха, но и примета их востребованности у противоположного пола. Да, им не о чем разговаривать. Но у них нет такой потребности. Нет потребности обмена мнениями. У них есть потребность доказать самим себе, что они еще живы.
- А та, которая отдала им все свои силы и молодость, и осталась в прошлом, их бывшая жена, которой они клялись в вечной любви с букетом ромашек в руках, потому что тогда у них не было денег на большее, она что, должна умереть? Она сделала свое дело, помогла этому чмырю достичь успеха, и должна отправиться на свалку их семейной истории? На него, видите ли, любовь нашла. А у нее любовь ушла? Она ведь продолжает любить старого негодяя, да еще при этом, как правило, остается жить на жалкие гроши. Потому что основной капитал достается хваткой «кобылке». Ты просто сочувствуешь им, как мужик. А это противно. Не опускайся до их уровня.
- Отнюдь. Я стараюсь быть объективным только и всего. Стараюсь понять их психологию.
- Скажи мне, если бы у тебя был выбор, провести вечер в ресторане с 17-летней выпускницей ПТУ или 70-летней старухой, кого бы ты выбрал?
- Не думаю, что меня прельстила бы перспектива провести вечер с 70-летней, - улыбнулся Игорь.
- Понятно. А если эта 70-летняя – Софи Лорен?
- О чем ты спрашиваешь! Софи Лорен! Конечно же, да, с ней, да!
- Ну, вот ты и ответил на вопрос, - Жанна рассмеялась, - значит еще не все в тебе потеряно.