Глава 70
Хлеб Сверхсущий
Время небес. Инобытие.
Мир Сына Человеческого. Хлеб Сверхсущий.
-Во всем этом чувствуется какая-то тайна, - неуверенно пробормотал Фе-фе.
-Человеку необходим Хлеб Сверхсущий, - наставительно сказал Иоанн.
-Насущный…, - уже робко попытался поправить Иоанна Малевский.
-Все искажено, поэтому слушай меня, Федор, - Иоанн чуть перевел дыхание и сказал, - мало кто сейчас помнит арамейский язык, на котором с нами, евангелистами говорил Христос. Одно мы все поняли ясно - насущное, повседневное, необходимое для бренной жизни, никогда не входило в учение Иисуса. Его учение – за пределами обыденного пространства. Но главное, если начал путь…, то нельзя останавливаться.
-Да, много мишуры и пустых фантиков навертели отцы церкви, - раздраженно сказал Малевский, - они нас учат будущей жизни, о которой якобы говорил Иисус, а он учил не всех людей, а лишь учеников, то есть тебя, Иоанн. «Сеятель слово сеет»!
-Да, много званных, а мало избранных, - подтвердил Иоанн, и добавил, - природа необыкновенна щедра, она даже расточительна. Она создает колоссальное количество семян, чтобы немногие из них могли прорасти и нести жизнь дальше…
- Я понимаю, - высокопарно сказал Малевский, - если смотреть на человека, как на зерно, становится понятным жестокий закон, который постоянно подчеркивается в Евангелии: значительное большинство человечества – не более чем мякина, которая подлежит сожжению.
-Да, Христос часто нам об этом говорил, - согласился с Малевским Иоанн, - но я не считаю, что здесь действует какой-то жестокий закон. Разве из всего учения не понятно, что в спасении или гибели каждого человека нет ничего предопределенного или неизбежного, что и то, и другое зависит от самого человека, от его отношения к себе, к другим, к идее Царства Небесного.
-Я знаю, что во многих притчах Иисус проводит идею отбора и разделения.
-Тайна, которую открывали человеку при посвящении, - разъяснил Иоанн, - заключалась в том, что он может просто умереть, а может, как зерно, восстать к какой-то новой жизни.
-Но для этого зерно должно созреть, - высказал свое мнение Федор.
- Ты прав! – воскликнул Иоанн, - я чувствую, Федор, что ты из тех самых людей, которые говорят, что не пойдут, но затем идут. Когда-то Христос рассказал мне такую притчу: «жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что сеющий и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их». Таковы, Федор, космические законы. Жатва происходит в определенное время, когда зерно созрело.
- Мне тоже необходимо время, чтобы созреть, - сделал свой вывод Федор.
Внезапно Федор почувствовал сильный запах нашатыря. Открыв глаза, он увидел рядом с собой машину скорой помощи и врача, склонившегося над ним.
- Зачем вы так напились, батенька, до положения риз, до бесчувствия…
- М…м…м…, - промычал Малевский, - а Иоанн ушел?
- Какой Иван? Один ты здесь валялся, без собутыльников, скажи спасибо нашему шоферу, что случайно заметил у дороги твой живой нетрезвый труп. Хорошо, что ли погулял? – спросил врач.
Просто замечательно…, - пробормотал Федор, закрывая глаза и чувствуя, что погружается в неотвратимый сон. Последнее, что он услышал был далекий, встревоженный голос врача:
-Эй, мужик, проснись, не уходи…