Объективность априорного, как и эмпирического («апостериорного») знаний о Мире,
– одинаково необходимых для выживания в нём –
обеспечена ЕДИНСТВОМ ВРОЖДЁННОЙ И ОПЫТНОЙ составляющих познавательного процесса…
Об этом следующий текст.
ФЕНОМЕН ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТИ.
Жизнь разумных существ, к числу коих принадлежат и люди (при всех своих сомнениях в этом), включает в себя такой род деятельности, как ПОЗНАНИЕ. Мы не только едим, пьём и размножаемся, но и познаём окружающий мир с целью его адекватного освоения и даже преобразования, чтобы не иссякали запасы еды и питья, а продолжение рода доставляло минимум (общественных) неудобств и максимум (личного) удовлетворения.
В то же время радость самого познания бывает столь велика, что иной раз люди и поесть вовремя забывают, и свободное время, отведённое природой на радости (хитрого и нехитрого) деТопроизводительного общения, оказывается занятым совсем другим: активной, по сути, экспериментальной и теоретической познавательной деятельностью, иначе говоря, наукой... Бывает, даже поэты жалуются: «Что-то лирики в загоне…».
Что бы это значило? Кроме пользы знаний ещё и то, что страсть к познанию, иначе говоря, любознательность, это отнюдь не банальная практичность, выражающая лишь неотложное желание приспособиться к условиям жизни в меняющемся мире. Конечно, в филогенезе (истории становления целого вида живых существ) работает естественный отбор, который способствует выживанию особей, не только плодовитых, но и лучше ориентирующихся в мире именно за счёт лучшей к нему «приспособленности». Но в онтогенезе (истории отдельного организма от рождения до смерти) индивидуальные проявления «ориентировочного рефлекса» часто намного опережают какую-либо "пользообразующую" активность. И присуще это не только виду homo sapiens. Надо полагать, любознательность принадлежит к числу первичных качеств людей и многих других млекопитающих. Детёныши их то и дело суют нос туда, куда влечёт ЛЮБОПЫТСТВО, а не голод или противоположный пол.
С ростом ребёнка акты случайного интереса к окружающему становятся всё более целенаправленными. Это уже не хаотическое накопление впечатлений от контактов с покоящимися и подвижными предметами (хотя среди них есть особо важные, вызывающие или гасящие его активность, мать, например). Фактор целеполагания превращает спонтанную любознательность человеческого индивида в нечто большее - усвоение “ответного поведения” окружающих предметов в моменты воздействия на них со стороны собственного тела. А вслед за этим узнаёт о существовании самого себя среди окружающих предметов, хотя значимость столь знаменательного события осознаётся позже, скажем, “задним числом”. Самоосознание состоит в том, что человек не просто управляет своим телом и окружающими предметами в движении, а различает необходимость, желание и нежелание что-либо делать и прочие “модальности”, иначе говоря, осознаёт “субъектность” своего существования – собственного Я, как особой части окружающего мира.
Я – «субъект» познания (некий "дух", если угодно), а весь Мир (включающий, впрочем, тело самого субъекта!), превращается в «объект» познания и освоения. "Я-субъект" – активен (с помощью своего тела, конечно), Мир как объект – пассивен, но огромен, динамичен и от него можно много чего ждать непонятного (вплоть до того, что собственное тело не слушается). Поэтому познание продолжается, сопровождая уже на сознательном уровне не только всю практическую деятельность по личному "обустройству" в этом Мире, но и всё те же “экспансионистские” вылазки во вне из обжитого мной "мирка".
При этом оказывается, что некоторые из окружающих предметов оказываются в центре внимания субъекта (“меня”) раньше активного проявления (“моего”) какого-либо интереса или контакта с ними. Эти “предметы” сами активны, то есть непосредственная причина большинства их движений (ко мне, за мной или от меня) заключена в них самих, – иначе говоря, они «живые». Но главное, среди них (вообще говоря, «животных») существуют подобия “меня” – ЛЮДИ. По существу, это другие «я», а вместе со мной – «мы». Люди разделяют моё “любопытство”, интерес к окружающему; с ними возможны совместные действия на почве сходных (понятных мне и им) представлений о Мире.
Существа действительно разумные (так мы, пусть несколько условно, охарактеризуем людей), не ограничиваясь личным опытом и представлениями, коллективно строят общую картину мироздания, именуемую ОНТОЛОГИЕЙ. Осознание коллективности есть осознание уже не только (собственного) «Я», но суверенности многих «я». Онтология согласуется в главных своих чертах с образами Мира, вызревающими в головах всех "я" и закрепляется в их достаточно богатом языке общения.
У людей с появлением письменности и множества артефактов, закрепляющих познанное, онтология создаётся на века, обретает исторический аспект и обеспечивает преемственность поколений, несмотря на изменчивость познавательных и созидательных возможностей "я-субъектов". Последнее (рост возможностей) влечёт прогресс и самой онтологии как динамичной картины Мира, её совершенствование и уточнение.
Эффективность коллективной деятельности вообще и при выстраивании онтологии в частности определяется степенью взаимопонимания между всеми активно мыслящими «я»*. Коллективное познание расширяет сферу людской любознательности: забота об адекватности знания Миру приводит к тому, что предметом интереса становится механизм его получения – для уверенного отделения добытых зёрен онтологической истины от побочных продуктов деятельного любопытства. А это значит, что я-субъекты служат друг для друга также весьма специфичными я-объектами. Наиболее успешные из них (в деле познания и обмена и обработки данных для коллективного пользования) называются «учёными». Они заняты созданием «научных моделей» Мира или важного его фрагмента и способов его изучения. Только если созданные модели адекватны моделируемому хотя бы в главных чертах, общая картина Мира способна уточняться и эволюционировать в правильном направлении. Критерием адекватности является наша способность исправлять, а не множить ошибки и терять ориентиры.
Рачительное отношение учёного сообщества к механизму познания привело к открытию и изучению СЕНСОРНОГО АППАРАТА – входных ворот каждого я-субъекта для информации о Мире. Они ("ворота"), конечно, есть от рождения у любого живого существа, но животные (да и люди до определённого возраста) лишь бессознательно пользуются ими для изучения внешнего мира. Только люди, поняв их значимость, принимаются за изучение их самих. С одной стороны, люди по-прежнему смотрят, слушают, обоняют, осязают, пробуют на вкус, то есть продолжают спонтанно или целенаправленно познавать внешний мир. С другой – как бы не очень доверяя самим себе, суверенные я-субъекты (они же друг для друга я-объекты) изучают, КАК они это делают! Возникает даже специфическая наука о происхождении и систематическом получении знаний – «гносеология», или «теория познания».
ФЕНОМЕН ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОГО ВОСПРИЯТИЯ
И вот что выясняется уже на подступах к теории познания. Каждое из внешних чувств, снабжает нас информацией в виде отдельных ОЩУЩЕНИЙ: светлое, серое, красное, громкое, однотонное, душистое, сладкое, горячее, шероховатое и т.д., и т.д... Эти ощущения – результат работы «внешних анализаторов», или органов чувств (глаза, уши, нос, язык, кожа), которые закреплены в разных зонах и частях тела познающего субъекта и обеспечивают способность воспринимать внешние воздействия посредством зрения, слуха, обоняния, вкуса, осязания. Здесь необходимо упомянуть и о существовании также внутренних анализаторов субъекта, сигнализирующих об условиях работы внешних анализаторов – движется я-субъект или покоится, в какой пребывает позе, как взаимно ориентированы его части тела, а значит и внешние анализаторы.
Совместная работа внешних и внутренних анализаторов кардинально влияет на усвоение (интерпретацию) информации, проникшей через внешние анализаторы. Именно, будучи дополненным внутренней (чаще не осознаваемой!) информацией о состоянии внешних анализаторов (в частности, куда повёрнута голова и смотрят глаза), мозг я-субъекта компонует очередную порцию пришедшей извне информации (различные отдельные ощущения) в представление о неком внешнем ПРЕДМЕТЕ как источнике этих ощущений. Так при определённом сочетании обстоятельств и условий наблюдения набор ощущений красного, душистого и сладкого рождает субъективное представление об особом предмете – спелой клубнике. И ничто не мешает считать её существование объективным.
Множество распознанных таким образом предметов, способных вызывать достаточно устойчивые, одинаковые для всех я-субъектов, представления о реальности, в совокупности складываются в уже упоминавшуюся, коллективно “одобряемую”, картину Мира. Каждый (оказавшийся объектом внимания) предмет такой “легитимной” картины обладает множеством уже не просто ощущаемых, но понятных (для большинства субъектов) свойств, “отвечающих” за адекватное его восприятие. Просто до осознания наличия предмета, его реальные свойства сами по себе не осознаются, хотя управляют (через столь же неосознанные ощущения) его восприятием. Зато после они становятся множественными объектами активного восприятия этого предмета и получают свои имена как его многочисленные атрибуты, или «свойства» (таковы те же свойства клубники: «быть красной», «душистой», «сладкой» и т.д.).
Но не это главное. Главное, что кроме свойств, непосредственно регистрируемых органами чувств (и прямо отвечающих на вопросы типа, каков цвет ягодки, её запах, вкус и т.д.), у каждого предмета (во всяком случае, признаваемого за отдельное «физическое тело») есть совершенно ОСОБАЯ ПАРА СВОЙСТВ, за которую ни один орган чувств “персонально” не отвечает. Свойства эти – «момент» и «место(нахождение)» предмета, ставшего объектом внимания, то есть ответ на вопрос, КОГДА И ГДЕ объект (вообще говоря, движущийся!) находится. Несмотря на т.н. «относительность» времени и места эти признаки осознаются раньше других свойств объекта и являются при его наблюдении определяющими. «Что там сейчас такое?», – в этой фразе (выражающей прицельный характер человеческого “любопытства”) слилось в представление о неком предмете минимальное количество неосознанных ощущений, достаточное, для выявления и осознания упомянутой «пары свойств», без которых невозможна дальнейшая идентификация объекта, сколько бы он ни вызывал других ощущений.
«Останавливая мгновения» (которые «прекрасны» возможностью проникновения в суть явлений) в моменты нахождения (движущихся) предметов в самых различных местах, человек приходит ОТ ВРОЖДЁННЫХ СПОСОБНОСТЕЙ, обеспечивающих чувство окружающих вещей (предметов) и собственного тела, К ПОНЯТИЙНОМУ ОСВОЕНИЮ всего порядка вещей - всевозможных предметов в их движении.
Врождённой является способность индивида “компоновать” извне инициируемые (в основном через зрение) ощущения в нечто целое и рефлекторно реагировать на эти «комплексы ощущений» как на отдельные и даже удалённые (от собственного тела), но привлекающие внимание, предметы. Далее проявляется уже способность к сознательной деятельности. Она выражается в порывах субъекта, по необходимости, влиять на помянутый “порядок вещей” вплоть до его изменения. Такова деятельность связанная с необходимостью перемещаться среди предметов, двигать сами предметы и менять их взаимное положение, используя при этом себя как «центр отсчёта».
“Понятийное освоение” выражается поначалу через жесты и звуки, лишь постепенно превращающиеся в слова "ближе", "дальше", "выше", "ниже", "между", "там же", "сейчас", "раньше", "потом", "догнал" (оказались вместе в одном месте), "съел" (освободил место) и др., но в конце концов, первобытный учёный приходит к вербально выразимым обобщениям на уровне категориальных понятий. Таковы (на современном, конечно, языке) категории: «ПРОСТРАНСТВО» – это единое (в идеале, единое для всего Мира) множество МЕСТ, где могут находиться и взаимодействовать всевозможные живые (подвижные) и неживые предметы, – и «ВРЕМЯ» – единая последовательность МОМЕНТОВ (общая для всех событий в Мире), когда различные движущиеся предметы находятся в различных, но вполне определённых местах – «точках» единого пространства.
В то время как свойства предметов, "населяющих" пространство-время, постигаются через сенсорный аппарат я-субъектов, свойства самих пространства и времени если и проявляются через "сенсорику", то весьма опосредованно и не могут быть выражены в прямых "показаниях" таких "приборов", как органы чувств. По крайней мере, ключевые свойства самого пространства-времени, такие как трёхмерность (объёмность) пространства и однонаправленность (необратимость) времени обладают характером необходимости и общезначимости вне зависимости от чувственных данных. Это не результат наблюдений, и не следствие глубокого эмпирического знания свойств предметов, а абсолютное, в своей основе априорное знание, ставшее достоянием глубокой интуиции ещё до пробуждения сознания и послужившее, скорее, причиной этого пробуждения в форме «Я и МИР, СОСУЩЕСТВЮЩИЕ В ПРОСТРАНСТВЕ-ВРЕМЕНИ». Эта интуиция априорного отличается от интуиции любого привычного или внушённого знания глубиной и категоричностью, принципиальной “нестираемостью” (из памяти). Здесь налицо приоритет априорного над эмпирическим.
Выражаясь современным языком, пространство-время играет роль некой «матрицы» для вполне сознательной “раскладки”, идентификации «предметов», скомпонованных активностью сенсорного аппарата из ощущений познающего субъекта. (Важно, что первичная компоновка ощущений осуществляется вполне бессознательно, и сознание здесь подключается скорее для “обратного” представления предмета в виде «комплекса ощущений»). Предметы, “обитающие” в Мире, при отказе от ключевых свойств этой “матрицы” (пространства-времени) утрачивают всякую определённость.
Вероятно, само появление сознания можно трактовать как некое "дежавю", а на самом деле своего рода “акт узнавания” реального пространства-времени, информация о котором заложена в геноме каждого организма ещё до того, как органы чувств достигли в процессе необходимой для этого (для восприятия и узнавания) степени развития…
КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО?
Для прояснения картины нужно отказаться от ничем не обоснованной идеи, что познание Мира каждым живым существом начинается с мобилизации его сенсорного аппарата. На самом деле оно начинается гораздо раньше – когда будущие органы чувств ещё только зачатого нового организма существуют только в проекте. «Проект» этот погружён в ядро «первоклетки» (так можно назвать яйцеклетку в момент проникновения в неё сперматозоида и пополнения материнского генома геномом отца с образованием управляющей жизненной программы зародыша, обеспечивающей, кроме всего прочего, реализацию в течение будущей жизни нового организма его априорных возможностей). Это та стадия существования зародыша, когда первая и важнейшая порция информации о Мире уже УПАКОВАНА в генах и (для сохранения) ДОПОЛНЕНА закодированными сведениями о том, что должно происходить с зародышем в последующем утробном развитии.
Последнее необходимо, чтобы «первоклетка» не только не погибла, но многократно делилась-множилась на новые клетки (с сохранением генной информации) с необходимой их (клеток) специализацией, чтО и обеспечивает рост нового организма с анатомической и функциональной дифференциацией его частей – голова, руки, ноги, внутренние органы и, наконец, – те самые внешние органы чувств, которые в будущем способны черпать уже НОВУЮ ИНФОРМАЦИЮ о Мире…
Таким образом, переработка (использование) информации в теле индивида начинается уже с функционирования его запрограммированной первоклетки. Эта «программа» наследует (через генотип) априорные знания вида homo sapiens (и других приматов, эволюционирующих миллионы лет) о Мире, и, возможно, даже знание всех видов живого на Земле, которое эволюционирует миллиарды лет и имеет некую общую глубинную составляющую первородного "обученного" материала, обеспечивающую выживание благодаря “правильному” поведению в пространстве и во времени.
При каждом зачатии нового индивида «программа» проявляет себя достаточно жёстким образом. Именно, она "обрекает" каждый новый человеческий организм хранить – в перинатальный, заведомо бессознательный, период становления и развития – генно-зарезервированные самые общие сведения о Мире в два этапа: сначала до "дня рождения" (выхода из материнского тела), и затем до проявления их (этих "сведений") уже в сознании ребёнка. Правда, сразу после рождения (и даже несколько раньше) априорное знание уже проявляется бессознательно через рефлексивную деятельность, а именно, «ориентировочный рефлекс» в пространстве на жизненно-важные сигналы внешнего мира. Причём уже в этот период априорное знание пополняется конкретным, по сути, апостериорным знанием, выражающимся в появлении «условных» рефлексов, многие из которых могут оставаться полезными на всю, в дальнейшем сознательную, жизнь (бесполезные затухают)...
Наконец, срабатывает (тоже предначертанное) “узнавание” Мира и осознание в нём себя, носителя априорного знания, с превращением (остального) Мира в объект, ощущаемый всеми, ещё до рождения сформированными, органами чувств. И наступает период активной практической деятельности Я-субъекта, пожизненно занятого освоением узнанного, но всегда не до конца познанного окружающего мира!Успешность освоения во многом определяется работой (в главном вполне сознательной) по добыванию новых, уже ОПЫТНЫХ сведений о предметах – знакомых и неизвестных, познанных, и ещё не познанных – в их движении и взаимодействии друг с другом и с самими познающими эти предметы субъектами. Всё это – в пространстве-времени. В человеческой среде это ведёт к росту коллективных знаний о Мире (через новые артефакты и пополнение “библиотек” в самом широком смысле слова). В среде животных (по причине ограниченных возможностей, по сравнению с человеческими, их языка хранения и средств распространения сведений) апостериорные знания по большому счёту, ценны лишь в очень узком – скажем, ”семейном” – кругу.
В силу особой глубины истоков врождённая «программа» определяет будущее сознательное поведение и активные действия индивида по “добыче” новых знаний во многих особых (нетипичных для настоящей эпохи) условиях жизни. Особые знания (в отличие от общего интуитивного представления о пространстве и времени) заранее, в своей конкретности, не могут быть известны. Но – в меру возможностей «программы» в зависимости от обстоятельств рождения и жизни индивида активировать те или иные “спящие гены” (накопленные за миллионы лет эволюции) по сигналам тех же(!) органов чувств – происходит образование особых предмето-образующих «комплексов ощущений» в виде особых объектов и действий с ними в том же пространстве-времени. Успешность подсознательного подключения "спящих генов" определяет выживаемость индивида в условиях его сознательной, но особенной жизни.**
Бывают и в "нормальной" жизни «ощущения» довольно смутные (а действительно ли клубника спелая, а может это вообще не клубника и т.п.), вызванные сбоями в работе и даже несовершенством самих органов чувств, от которых зависит качество апостериорной информации и, как следствие, работа нейродинамического механизма принятия решений.***
АПРИОРНОЕ ЗНАНИЕ – «ПЕРЕМЕННАЯ КОНСТАНТА» ЭВОЛЮЦИИ
Определившись с вопросом «как это возможно» в онтогенезе, который у каждого человека начинается с его личной «первоклетки» (содержащей, при всей её индивидуальности, общее «знание» – своего рода константу, без которой невозможна будущая сознательная жизнь индивида, со всеми её переменами), зададимся вопросом о самой первой «первоклетке» живого. В сущности, это вопрос о происхождении жизни. И мы бы не рискнули здесь в него погружаться, если бы пространственно-временная структура Мира и её усвоение не была так значима для любых самовоспроизводящихся форм жизни (а не только человеческой).
Эукариоты – простейшие живые клетки, включающие ядро, в котором надёжно (в виде хромосомного набора) содержится генетически резервируемая программа развития живого организма в реальном пространственно-временном континууме Мира. Косвенно – это ИНФОРМАЦИЯ О САМОМ ПРОСТРАНСТВЕ И ВОЗМОЖНОСТЯХ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ ВО ВРЕМЕНИ.
Представим одноклеточную инфузорию, имеющую единственный орган чувств – поверхность её оболочки (восприимчивой, например, к свету или к разности температур с разных “боков” клетки) и единственный орган живого реагирования – реснички на теле, обеспечивающие возможность активного перемещения инфузории в среде обитания. Если закодированная цепочками нуклеотидов (строительных “кирпичиков” любого генома) генетическая программа клетки вынуждает её перемещаться в ту или иную сторону не по гидродинамическому течению среды, а активно грести ресничками (быстро или медленно в зависимости от интенсивности информационного давления чем-то взбудораженных зачатков сенсомоторного аппарата) туда, где лучше с точки зрения выживания, то уже можно говорить о первых ступенях “знания” пространственно-временной структуры Мира, о его «отражении» в геноме простейшего животного. Наличие этого "знания" инфузория не осознаёт, но пользуется им как программой поведения, заложенной в ядре - "душе" её одноклеточной персоны. Вернее даже, это сама программа поведения заставляет несмышлёную инфузорию двигаться так, а не иначе, даже не догадываясь, что перемещается она не по “воле ветра” (течению среды), а по велению «души».
Нетрудно представить и варианты эволюционного усложнения, когда в дополнение к способности активно плыть навстречу или в сторону от внешнего воздействия, инфузория обретает способность вращаться вокруг своей оси или менять форму своей оболочки (присуще амёбе) подставляя предметам своего “внимания” то один, то другой бок (для более тонкого различения внешнего воздействия с разных сторон в данное время). Но очевидно, что “узреть”, “ощутить” пространство и время как вместилище многих отдельных и разных предметов станет возможным лишь после появления различных органов чувств, а не только подобия кожи (оболочки одноклеточного существа). Поэтому мы переключимся с одноклеточных на много-клеточные организмы, ибо только у последних по настоящему может быть выражена дифференциация органов.
Эволюционно какие-то из эвкариотов превратились в «первоклетки» более сложных, много-клеточных живых тел, развитие которых в онтогенезе претерпевает две характерные стадии. Сначала «первоклетка» любого высокоразвитого животного вида размножается “втихую”, делением в утробе матери, превращаясь в многоклеточный организм, а потом растёт и размножается сам этот организм либо тоже делением (гидры какие-нибудь), либо, что много прогрессивнее, в паре с другим организмом (противоположного пола), давая жизнь новым «первоклеткам», объединяющим достоинства (и, в меньшей мере, некоторые недостатки) геномов отца и матери. Первая часть этой эпопеи к структуре внешнего мира (вследствие изоляции от него) не имеет прямого отношения; вторая (рост и размножение вне материнского тела) сопряжена с движением на свободе, среди других организмов и неживых тел, в течение всей жизни. И чем лучше первоначальное “знание”, то есть чем лучше закодированы в «первоклетке» нормы будущего поведения организма в пространстве и времени, тем “конкурентно-способнее” данный вид животного и тем успешнее соответствующая ветвь эволюции многоклеточных.
У животных разного вида, включая человека, органы чувств могут быть разными, в то время как пространство-время, в котором они “конкурируют”, одно (ибо Мир един)! Это не слишком актуально с точки зрения взаимопонимания между животными и возможности создания межвидового языка общения (в далёкой перспективе) между особями... Но образ жизни животных и “человека разумного” одинаково существенны для понимания нами основ жизнедеятельности в реальном пространстве-времени. Возможно, в связи с особо “глубоким залеганием” основ восприятия пространства-времени, развитие способности этого восприятия у всех живых существ на Земле следует рассматривать как своего рода “трансвидовую эволюцию”, длящуюся уже миллиарды лет и затрагивающую не столько процесс совершенствования вида homo sapiens, сколько некоторые специфические генные структуры любого организма. Ведь многие цепочки нуклеотидов (фрагменты «программы») могли сохраниться практически неизменными со времён первых эвкариотов... Они-то и образуют то первородное «знание» о Мире, которое, пополняясь миллиарды лет, достигло уровня, который мы теперь “декларируем” на сознательном уровне как априорные представления о пространстве и времени. – И даже (вот уже целый век) методами новейшей физики активно “преодолеваем” их ограниченность…
О ЗНАНИЯХ БЕЗ КАВЫЧЕК
Очевидно, само (абстрактное) представление об «априорном» возникает только у человека, не у животных. Ведь именно этим обусловлена сугубо человеческая озабоченность степенью доверия к знаниям того или иного происхождения. Закавычивая «знание» о пространстве–времени у животных, мы подчёркиваем этим лишь сугубо поведенческую (далёкую от научных обобщений) форму его проявления. У низших животных, лишённых памяти, «знание» всегда априорно (поведение инстинктивно). Высшим животным доступна апостериорная (опытная) составляющая образа жизни. Последняя может быть велика, но она просто прилагается к априорной, возможно, иногда внося смятения в их “души” (не знают, что делать). Люди отличаются от первых и вторых наличием, кроме мозга, внешних носителей памяти (хотя бы таких как бумага и чернила, не говоря уже о флешках), куда и заносятся, после пробуждения сознания, в основном опытные сведения, которые мы склонны называть тоже знаниями (без кавычек). Туда же заносятся и знания априорные, осознанные как знания уже в процессе их практического применения по велению "души", точнее, тем, что составляет содержание инстинктивного поведения животных в сходных ситуациях, впоследствии очеловеченного и осознанного... так знания геометрии начали формироваться в древности в связи с землемерной деятельностью, при том, что "метят" территорию и многие животные.
Знания без кавычек люди манифестируют в особой (недоступной для животных) форме – научной, и настолько в этом преуспели, что оспаривают собственные интуитивные представления о пространстве-времени (например, некогда выявленный самой наукой априорный постулат о параллельных прямых). Чем грозит разрыв между интуитивным и теоретическим знанием, покажет будущее развитие науки (пока всё не так плохо). А пока мы лишь различаем априорное (врождённое знание) и апостериорное (“наживное”, опытное) знание, в науке постоянно обобщаемое в виде новых теорий. И часто склонны лишь как-то ассимилировать априорную составляющую знания (с минимальными, конечно, потерями), в некое “подлинное” знание, отбросив всё, что в интуиции “не согласуется с экспериментом”. При этом иногда забываем, что сама интерпретация изощрённого сложного эксперимента часто замыкается в кругу “законов” логики, которые сами “страдают” априорностью, возможно, лишь вторичной по отношению к априорному пространству-времени...
Апостериорное ещё до «опыта» погружено в априорное, вернее “захватывается” последним… Контуры удалённых предметов в пространстве рисует зрение на сетчатке глаза, в необходимой мере подготовленное к этому ещё до пробуждения «Я». Могут ли комплексы реальных ощущений вписываться в эти контуры, если они, в отличие от осознаваемых ощущений, есть якобы лишь следствие форм созерцания, предназначенных для познания неясно чего, то есть «вещей в себе» (по Канту)?
В свете сказанного пространственно-временная "форма созерцания" любого объекта предметного мира есть не что иное, как интуитивное применение априорного знания о НАЛИЧИИ места(для этого или другого объекта) в КАЖДЫЙ момент (его) существования. Это, по сути абстрактное, знание о Мире заложено (цепочками нуклеатидов) в "первоклетку" познающего субъекта. А вот представление о конкретном – конкретном времени, конкретном месте и/или о других свойствах конкретного предмета – результат апостериорного «чувствования» созревшим субъектом.
Опытное знание пополняется в течение всей жизни новыми ощущениями и их «комплексами», то есть новыми предметами и их свойствами, отношения между которыми постигаются через особого рода вербализованный отросток априорного знания, именуемый (в сознательно оформленном виде) «логикой». Логика обеспечивает «способность суждения» о новых, уже апостериорных, сведениях, а именно, способность «правильного» о них суждения, исключающего противоречия с априорными знаниями. Знание логики, по сути, отражает пространственно-временные нормы СОсуществования предметов как источников ощущений, в частности, в логике отражается то обстоятельство, что два предмета не могут, вообще говоря, находиться в один и тот же момент времени в одном и том же месте пространства...
Особого разговора заслуживает тема априорности математического знания, в частности, опирающегося на базовые понятия множества, числа и геометрических форм. Если верить философам, то «Математика… исторически предшествует онтологии» (Габриэле Лолли. Философия математики. 2012, с.61). Из этого следует, что корни математического знания “втихую” пронизывают мыслительный аппарат каждого человека уже на внутриутробной стадии его многоклеточного существования. Другое дело, что в отличие от врождённой способности просто воспринимать множество сосуществующих в пространстве-времени предметов, умение их считать, а также умножать, делить, интегрировать и так далее он сможет обрести уже после того, как родится и, усвоив уроки элементарной и высшей математики, обогатит свой интеллект знанием всех тех богатств, которые выработало человечество за всю историю этой замечательной науки.
Свойства геометрических фигур почти непосредственно "сидят" на априорных свойствах пространства. Числа непосредственно со свойствами пространства и времени не связаны, но генетически понятие "натурального ряда чисел" производно от действий с "натуральными множествами"*****, то есть множествами предметов, "населяющих" пространство-время по законам, согласующимся с априорными представлениями о Мире (в частности, элементы этих множеств, как и любые предметы, не могут беспричинно появляться и исчезать в пространстве). Поэтому, в частности, всегда 1+1=2, а не 1 и не 3, если имеются ввиду абстрактные числа (а не одна коза и один кочан капусты, или же коза и козёл и вдруг родившийся козлик).
Математика вышедшая за рамки базовых её разделов способна как бы "наследовать априорность", а на самом деле, мобилизовать своего рода "интуицию по аналогии" (через свой символический аппарат) в отрыве от врождённых представлений о пространстве. Так в символическом мире ничто не мешает «существованию» многомерных, даже бесконечномерных «пространств». Такая математика способна порождать новые онтологии (теория относительности, квантовая теория и др.), выдерживая натиск устоявшихся и даже априорных представлений, в том числе о пространстве-времени. Вопрос, надолго ли? Это зависит от качества переформатирования интуитивных, подлинно априорных представлений в особый дискурс, в вербальное и символическое выражение некоторой области знаний, обеспечивающее в ней работоспособность новых форм мысли в отрыве от врождённых форм чувственности.
Знания априорные и апостериорные, ставшие, волею своих создателей и первооткрывателей, достоянием науки становятся частью “культурного кода”. Разница между ними в значительной мере стирается, они вступают в известное противоречие с генетическим кодом и часто увлекают личность человека на путь “исправления” поведения, обусловленного генетически. Известно, однако, что даже вполне благоприятные признаки, выработанные индивидом “насильственно” (вопреки генетической «программе»), за счёт воспитания или самовоспитания в течение его “личной” жизни, биологически не наследуются, так как не затрагивают генетический код организма. Эти достижения яркой индивидуальности умирают вместе с её носителем, но иногда успевают обогатить “культурный код” цивилизации созданием шедевра искусства или науки, или религиозного откровения способного завладеть людскими душами и даже повести их в неведомом направлении.
ЧТО В ИТОГЕ
Активный, сознательный процесс познания, на самом деле подчинён следующим априорным формам: (1) чувственности (и созерцания), (2) способности суждения (логические законы мышления тоже априорны) и (3) особой, по сути, экспериментально-познавательной, деятельности с осваиваемым предметным миром (здесь априорны формы мобилизации познавательного интереса в практической деятельности с предметами).
Все три «формы» могут давать сбои (например, человек страдает галлюцинациями, делает нелогичные выводы, совершает неразумные действия по обработке материальных предметов), но сама по себе априорная составляющая – вне критики и может быть подвергнута только изучению или насильственному «переформатированию» с целью преодоления, "ломки" стереотипов (но и с риском – в случае крушения онтологии, или рокового сбоя познавательной способности – оказаться "у разбитого корыта").******
После сказанного, ничто не мешает быть уверенным, что «досознательное» познание ориентировано на тот же Мир, что и последующее сознательное его (познания) продолжение. Ничто не мешает сделать и другое, столь же резонное предположение, что этапы «перинатального» и сознательного познания Мира (в онтогенезе одного и того же субъекта) не могут не быть разными. И поскольку сам Мир всё-таки един, то и весьма целостное знание я-субъекта о Мире содержит два друг с другом СОГЛАСОВАННЫХ, но ПО-РАЗНОМУ ПРЕДСТАВИМЫХ (в сознании) класса сведений о нём.
Первый – это накопленная в филогенезе человека, и даже раньше, в процессе эволюции всей жизни на Земле, генетически резервируемая ОБЩАЯ информация о мире - мире отдельных предметов в пространстве (их "вместилище") и времени ("связующей нити" в их движении и превращениях)... Эта информация в онтогенезе каждой новой особи передаётся (известным образом, «по любви») в упакованном генно-закодированном виде. «Ключ» кода сработает, когда «первоклетка» вырастет (делясь и дифференцируясь) в организме матери в организм ребёнка с необходимыми органами чувств и (записанная в ядре каждой клетки) генетическая информация обеспечит ему (пожизненно) "априорную форму чувственности". И этот новый организм, покинув уютную, но тесную темницу (родившись), ещё не осознав своего "Я", окажется сразу способным это пространство-время и предметы, в нём находящиеся, воспринимать в их конкретике и даже "осваивать" через цепи ориентировочных, а затем и условных рефлексов.
Второй класс это уже конкретные сведения о свойствах предметов, пополняемые «апостериорно», в основном, уже через сознательную организацию опыта с полезными предметами (в том же пространстве-времени), без отказа от априорных форм чувственности. Это не что иное, как знания «эмпирические», добываемые всю жизнь не только по врождённому "любопытству" индивида, но и за счёт познавательной активности опосредованной его "преобразующей" деятельностью (и используемой опять же для продолжения последней).
Априорное – это, прежде всего, сам «Я» (занимающий в Мире центральное место), с «Моей» способностью чувствовать течение времени и наличие окружающего пространства, в котором «копошится» (в виде предметов и прочих "комплексов ощущений") всё остальное, столь для «Меня» важное… познаваемое, но всегда до конца не познанное в своей конкретности и подлежащее дальнейшему освоению.
Пристальный взгляд я-субъекта на «всё остальное» выхватывает конкретные источники ощущений и их «комплексов», подлежащие исследованию как отдельные предметы, – это и есть, вернее, будет (для индивида) тем, что гносеологически предстаёт как апостериорное… Апостериорная составляющая знаний выражается в постижении и освоении не только свойств, но и причинно-следственных связей и отношений между предметами, вообще говоря движущимися, в частности и особенно между (внешними) предметами и собственным телом Я-субъекта, тело которого "манифестирует" себя преимущественно во времени (другие тела – больше в пространстве).
Подытожим.
Знание объективной реальности проявляется двояко: 1) как доопытное (априорное) знание, генно-воспроизводимое в своей «первозданности» в каждом нормально развивающемся живом существе, и 2) как, базирующееся на априорном, опытное («эмпирическое», апостериорное) знание, которое пополняется в течение всей жизни я-субъекта в его конкретных условиях существования и развития, как правило, до самой смерти. При этом обязательная априорная составляющая, сопровождающая живой опыт, проявляется не столько даже как голое представление о пространстве-времени, сколько как адекватная «форма чувственности», «способность суждения» о Мире и материальная преобразующая деятельность (в рамках “мирка”, доступного для человеческой практики), которая полезна только в случае упомянутой “адекватности”.
Если бы это было не так, то есть природа наделила бы человека (под видом априорного знания) фальшивой формой чувственности, то и конкретные (якобы «опытные») знания человека о природе были бы ложными, и совершенно бесполезными для выживания. В этом суть так называемого «антропного принципа», утверждающего, что Мир, по меньшей мере в главном, действительно таков, каким мы его узнаём и осваиваем, потому, что в противном случае мы бы не существовали! Из этого не следует, что Мир специально создан «под нас». Но если бы Мир был другим, то «мы» могли быть совершенно неузнаваемы для тех, кем мы являемся в Мире настоящем.
---------------------------------------------
* – Исключая жертв всякого рода мистификаций, искажающих разумные формы общения, в том числе, на почве религиозного фанатизма, доводящего до умопомрачения, образующего воспалённые зоны и нелепые пробки в каналах обмена информацией.
** Известен «феномен Маугли», когда человеческий ребёнок, лишённый после рождения человеческого общения, спасённый от голода и холода животными, выживает благодаря тому, что его «программа» не мешала перенять их повадки, круто меняющие образ человеческого поведения. По нашей теме важно, однако, что базовые пространственно-временные представления о Мире у людей и (по меньшей мере) у “высших” животных – отражают РЕАЛЬНЫЕ пространство и время – и, значит, совпадают в главном. Не будем описывать, чтО здесь "главное", но заметим, что когда хищник наблюдает за перемещением другого животного, он не хуже человека “угадает”, куда его жертва переместится через несколько мгновений. Если бы пространство и время были только «формой созерцания», откуда у людей и животных (чувствующих по-разному) такое “согласие” по общим вопросам геометрии и кинематики мироздания?.. Пространственно-временные представления человека и животных имеют очень разный язык их описания (у животных это преимущественно язык жестов и поведения, человек же – предпочитает вербальное общение и часто своеобразный язык "философского осмысления"), но те и другие адекватны одному и тому же – реальному – пространству-времени и потому, в сущности, совпадают. См. также http://www.proza.ru/2017/05/13/1622 ("Этюды биологической памяти", автор Леввер).
В юности, заворожённый идеями передовой физики макромира, я вдруг решил, что не должен оставаться в науке этаким Маугли и... пытался “преодолеть” в себе “привычку” считать параллельные прямые непересекающимися. Я старательно представлял себе, как они, оставаясь параллельными, пересекаются где-то в бесконечности космического пространства, и оставил это насилие над собой, когда понял, что так можно с ума сойти. Стало ясно, что врождённые и просто привычные представления о Мире – вещи принципиально разные. И никакое математическое «пространство», кроме эвклидова, не может быть априорным (в лучшем случае – только аксиоматическим, что совсем не одно и то же).
*** Последнее обстоятельство провоцирует «свободу воли», и в этом случае исходная «программа» генома индивида не препятствует её подопечному, а возможно, даже поощряет его, когда много неясностей, «бросать монетку и поступать наоборот». Наконец (в пику сколь угодно тщательно отрегулированной эволюцией «программе»), сбой будущего поведения индивида, в принципе, может происходить вследствие некоторых изменений самого Мира (и ещё не исправленных эволюцией «отсталых» форм чувственности у существ, этот Мир пока населяющих). Впрочем, более вероятным можно считать не изменение Мира (с большой буквы), а выход животного вида или Человека за пределы той зоны Мира, в которой априорные знания о нём эволюционно отшлифованы и не требуют коррекции… В обоих случаях, фактор «свободы воли» (сродни т.н. «квантовой неопределённости») выпускается на свободу, что называется, "по полной". И к чему приведёт – большой вопрос. Так выход человеческой "любознательности" в зону сверхбольших скоростей, породил в физике «релятивистскую теорию», напрочь порвавшую с интуитивными представлениями о пространстве-времени. Спасение интуиции выходит за рамки этой моей работы…
**** Первые две «формы» выявил как априорные И.Кант (1724-1804), третью – Г.Динглер (1881-1954). Иммануил Кант впервые внятно выразил проблему априорного в его знаменитой «Критике чистого разума» и других трудах. Для постижения этой премудрости великого философа без больших потерь времени можно прочесть «Ходъ мыслей въ «Критике чистаго разума» Карла Штанге (пер. с нем.), М.1906. Идеи Гуго Динглера, связавшего форму чувствования с формами деятельности, особенно, экспериментальной, изложены в «Dingler Hugo. Das Experiment.Sein Wesen und seine Geschichte»,1928 (отрывки переведены на русский, см.: «Вопросы философии», №12,1997, с.96-134). «Деятельностная», или «праксеологическая», суть априорного знания в науке – основной лейтмотив произведений нашего соотечественника В.Я.Перминова, посвящённых обоснованию априорности базовых математических структур, в том числе, геометрии, а следовательно, пространства-времени (см. в частности: «Вопросы философии», №2,2012, с.24 39). {Нет ли здесь противоречия с нашей точкой зрения на априорное знание как генетически заданное? Думаю, нет! На самом деле мы наблюдаем здесь известную “проблему яйца и курицы”, а точнее, генотипа и фенотипа, разрешаемую лишь через обращение к прогрессивной эволюции жизни. Генетически заданная структура мозга диктует “правильный” образ мысли homo mathematics (человека-математика). Именно “правильный”, следующий не "из опыта", а из "предубеждений" типа, что параллельные линии не пересекаются и что дважды два четыре, а не три, и не пять (а если «опыт» показывает нечто иное, то следует искать ошибку в организации опыта, или его интерпретации). Благодаря “правильному” образу мысли и сама деятельность (т.е. образ не мысли, а самой жизни) сохраняет и даже улучшает репродуктивную функцию индивида. Человек производит более обильное потомство, и за миллионы лет опоры на “правильные” (априорные) представления о предметности в пространстве-времени несчётное количество превращений между “курицей” и “яйцом” делает вопрос о первенстве одного и этих “агентов” эволюции бессмысленным. Вместе с тем, генетические корни априорного знания выглядят более “однозначными”, а правомерность указания на «праксеологическую» (деятельностную) природу генетически резервируемого знания обеспечивается его объективностью.}
После Канта проблема априорного прямо или косвенно, позитивно или негативно заявляла о себе у ряда очень разных авторов. Так у Э.Маха (1838-1916) объективны якобы только «комплексы ощущений», предметы же, как и само пространство-время, в которое они поселены нашим убогим воображением, это просто «концептуальные чудовища». В известных гиперновациях «Теории относительности» А.Эйнштейна (1879-1955) используются ранее совершенно немыслимые соотношения между характеристиками пространства и времени, никто не нанёс такого чувствительного удара по априорным представлениям о Мире как этот великий физик и мыслитель. Как бы с целью обоснования современных методов физики, неокантианец Э.Кассирер (1874-1945) переосмысляет кантовские воззрения на априорное знание через расширение их до «конструктиво-символического».
Указаний на роль генно-зарезервированной информации и периода перинатального развития организма в мобилизации априорной формы чувствования я не встречал даже в такой, казалось бы «всеохватывающей», книге как «Многообразие априори» под ред. А.Н.Круглова, М., 2013, по которой я не будучи специалистом, знакомился с современными взглядами на априори, наивно полагая, что всё известное и важное там есть.
Когда я писал статью, это было свободное исследование "для самого себя", но достаточно, как мне казалось, оригинальное. Потом выяснилось, что подобную моей точку зрения высказывал известный этолог(!) Конрад Лоренц (см. журнал «Человек», №5, 1997, с.19-40) и его последователи Ридль, Поппер, Кэмпбел, Фоллмер и др., развивавшие т.н. эволюционную эпистемологию (ЭЭ), или эволюционную теорию познания (ЭТП) (см. статью Кезина А.В. и переводы им указанных зарубежных авторов в ж. «Вестник Московского Университета», серия 7. Философия, 1994, №5-6). Речь там идёт о природе знания – знания вообще и знания априорного, в частности. "Междисциплинарный" подход выводит проблему у этих авторов на рельсы, по которым она сдвинулась, наконец, с места, надолго "засиженного" Кантом (не по его вине, конечно) с его учением о "трансцендентном". После К.Лоренца, который за транцендентными проявлениями увидел вполне материальную био-генетическую основу, теория познания обрела живую связь с естествознанием. Здесь, кстати, важно различие между – эволюционными теориями познания (ЭТП) и науки (ЭТН), указанное упомянутым Г.Фоллмером. Я рассматриваю несколько иной аспект: не эволюцию, а меру «константности» априорной составляющей научного знания в условиях эволюции - эволюции потребителей знания о мире, ибо ясно, что вселенная и истинные «законы природы» вовсе не подвержены столь же быстрому изменению, как знания о них...
***** Сошлюсь на свою работу "Натуральные множества и натуральные числа" (опубл. http://www.proza.ru/2016/10/10/164).
****** Попытки как-то скорректировать априорное знание уже предприняты в разных формах. В математике создана т.н. «интуиционистская логика», где в связи с трудностями, возникшими в теории бесконечных множеств, исключён «закон исключённого третьего» (а с ним и возможность доказательств «от противного»). В релятивистской физике перечёркнуты априорные пространственно-временные представления. Больше всего пострадала категория времени, которому теперь предписано течь по разному в системах отсчёта, слишком быстро движущихся относительно друг друга. Пока эта ситуация не перечеркнула саму науку, по своему даже вдохновляет, но и сильно напрягает взгляд в будущее этой важнейшей сферы деятельности цивилизованного человека.
Развитие темы: http://www.proza.ru/2020/12/07/167 («Спираль самопознания»)