***
Она сидела высоко-высоко, на крыше несуществующего здания и считала попарно в такт висящим в воздухе болтающимся ногам.
"Ррраз - два!
Три - че-ты-ре!"
Проснувшись, поняла, что всё бы отдала, только бы узнать где это здание. В том, что оно взаправдашнее, у неё сомнений не было. Нужно просто расспросить всех знакомых: взрослых и детей. Кто-то же должен знать! Вдруг у неё в голове промелькнула спасительная мысль, схватившись за которую, она выскочила из постели словно запуганный зверёк и полетела к комоду. В верхнем ящичке лежал блокнот в комплекте с ручкой, который она получила на свой день рождения от одноклассницы. Из кухни доносился запах свежесваренного кофе. Это означало, что ровно через пять минут за папой закроется дверь, а мама откроет захлопнувшуюся форточку, шумно отдёрнет из-за неё штору и поспешит одним глазком проверить - проснулась ли она?
"Ттт-аак, - протянула она с серьёзностью папы, только не сбиться с основной мысли. У меня ровно пять минут, пятью шестьдесят - триста. Триста секунд!
Нужно за это время успеть всё как следует взвесить, не то мама скоро зайдёт - и всё, прощай изумительный сон, всё улетучится в тартарары. Хватаясь за обрывки картин, она расчертила на листке высоченную башню, припоминая всё остальное.
Деревце неподалёку - целиком пожелтевшее. Оно как бы смеялось в лицо прохожим ярко-жёлтыми листьями. И отражалось в зеркальной булыжной мостовой. Женщина средних лет в кожаном плаще подозрительно-серого цвета и с наполовину поседевшей рыжей копной когда-то роскошных волос шла по заранее продуманной траектории, не отвлекаясь ни на что. К левой руке ее прирастал красный поводок с пекинесом на другом конце. Он то и дело вырывался, утопал в золоте листвы, всем своим видом вымаливая свободу. Понурая хозяйка не замечала ничего. И её, честно сказать, никто бы не заметил, если бы не собака. Таким беззвучно-серым было всё её существо. Видать, потому она и завела себе четвероногого друга, чтобы её не переехали машины и не растоптали прохожие. Приятно покалывало от последних лучей на самой вершине здания. Тепло разливалось от макушки, передаваясь к беспрерывно болтающимися ногам.
На скамейке прямо у дерева сидела девушка лет семнадцати, не больше. С наушниками в ушах и ярко-жёлтым беретом на рыжих волосах. Он - как бы это поточнее сказать - являлся продолжением, частью её самой, никак не отдельным атрибутом. Буквально через мгновение рядом с ней нарисовалась крохотная фигура сгорбленной бабушки. Вы будете смеяться, но она действительно нарисовалась, прямо на глазах. Вот чем прекрасны сны: р-раз! - и человек исчезает, а потом р-раз! - и снова появляется».
Лай соседской собаки запутал её и без того кучерявые мысли. Вдруг взгляд попал на нижний правый край листка, где она машинально расчертила фигуру маленькой девочки. Ах да же! Вот кого она, сама того не заметив, изобразила, но забыла вытащить наружу из сна. Чудеса! Так-так! Вот бы вспомнить: о чём они так мило беседовали на скамейке.
Дверь в её комнату скрипнула. А вот и мама.
«Моя хорошая проснулась!», - едва успела мысленно произнести она.
- Моя хорошая проснулась, - влился в комнату сладкий мамин голосок.
Никому другому она бы не простила такого бесцеремонного вторжения в важнейший сон в её жизни. В том, что сон являл собой историческую ценность, у неё не было ни грамма сомнений.
Далита успела незаметно сунуть блокнот под подушку и принялась заправлять постель, что само по себе родило тысячу подозрений. Опешившая мама полуоткрыла рот в форме буквы «о», точно готовая изречь слово на эту букву, но так и застыла на целых несколько секунд, и, запинаясь, лишь произнесла:
- Всё в по-рядке?
- Да, мамуль, что сегодня на завтрак?
Она умела похлеще любого взрослого свернуть с ненужного разговора, так, будто его вовсе и не было. И вообще, в свои двенадцать лет она уже много чего умела и знала. Естесственно, речь не о какой-нибудь там истории, или, что ещё хуже, тригонометрии.
«Вот география очень даже ценный предмет» , - разглядывала она тем же вечером ей одной знакомую выемку на потолке, напоминающую крохотный холмик, - «завтра же заведу записи со списком дел для взрослой жизни. Перво-наперво – нужно побывать в Австралии, завести знакомства с хорошими людьми и детьми тоже. Хотя, лучше сначала с детьми, взрослые не умеют так быстро знакомиться, как дети. Так-так, несостыковочка! Как же я с ними буду знакомиться, не зная языка. Австралия переходит во второй пункт, на первом месте – английский. Как по мне, так отличный список дел получается. А там уже до мечты - рукой подать». То, что они в учебнике по географии написаны совсем рядышком, она точно помнила. «Австралия и Океания. Это надо же - так красиво придумать. Звучит как свежий глоток воздуха после знойного июльского дня. О-к-е-а-н-и-я! Вот! Она и будет самым важным последним пунктом, а на пути к мечте я готова к любым трудностям».
- Дочка, засыпай, поздно уже, - мама зашла чмокнуть её на ночь.
- Да, мам, я уже почти, - она недовольно прервала список своих мыслей.
«Что там было? А, да, остальные пункты, пожалуй подождут до завтра, всё равно все их в уме не удержать. До окончательного погружения в сон можно насладиться своей тайной мечтой».
Её охватило такое ликование, будто она признанная королева на острове своей мечты, в бескрайней Океании.
Вот как надо радоваться жизни! До самых кончиков волос. Увы, у большинства не так, вернее сказать – совсем наоборот. Оно ведь как обычно бывает? Ну родился человек, ну подрос, отучился, женился, устроился на работу, которая ничего, кроме денег, не приносит. Мне он напоминает скукоженный сухой лист, подгоняемый осенним ветром по тротуару. Рано или поздно его раздавит случайный прохожий, и, даже не нагибаясь, пойдёт дальше. Финальный хруст услышит лишь проползающий мимо дождевой червяк. Да и тот не сочтёт нужным пустить слезу. Где радость, адресованная ему одному? Поверьте, никуда она не испарилась. Сильно ли она стучалась к нему? Сильно. Она буквально барабанит изнутри. Именно. Достучишься, а как же, когда на двери семь замков, как в сказке. Увы, конец совсем не сказочный. Выплюнет его под конец безжалостный механизм времени, там гляди и увидишь радость эту, которая наконец после долгих лет неволи выбралась наружу. Ангелы сверху смотрят, диву даются, как же так-то? Столько лет и ни намёка на внуренний мир, а тут такое. Радость – она от рождения. Во всём. Даже в гнусавом голосе дяденьки из чёрно-белого телевизора. Даже в слякоти беспробудного дождя. Даже в страхе кроется радость. Кроется так искусно,что ощутима только внутри.
Далита за свои двенадцать лет ни разу не задумывалась о счастье. Но состояние радости до кончиков её рыжих волос было знакомо не понаслышке.
***
Глаза не хотели подчиниться воле непреклонного будильника, но дел было невпроворот. Она сладко потянулась, затем, не поворачивая головы, с ещё закрытыми глазами достала из-под подушки блокнот, вырвала лист с намалёванным сном, перевернула его и, облокотившись на тумбочку рядом, старательно выведенными буковками написала самые важные пункты, так чётко, будто и не было ночи, разделявшей её от вчерашних мыслей. Из кухни потянуло знакомым ароматом кофе.
Впопыхах она надела одну тапку, вторую умудрилась затолкать пяткой под кровать и в пижаме выбежала из комнаты. В прихожей её встретила мама с тем же выражением удивления, что и вчера. Она как раз закрывала за папой дверь. Скомканный от волнения блокнотный листок выглядывал из пухлого кулачка дочери.
- Ма-а-ам! – выпалила Далита в ошарашенное лицо матери, - можно я воспользуюсь твоим компьютером? Мне очень срочно...нужно найти остров...я быстро...не пройдет и пяти минут. Доброе утро, мам!
- Зачем тебе понадобился компьютер в такую рань?? Ты в это время обычно спишь, каникулы ведь! Ах, Далита, что ты еще придумала? – голос матери попробовал догнать след улетевшей в никуда дочери.
В следующее же мгновение Далита бороздила просторы необъятного интернета в поисках острова своей мечты. Должен, он должен непременно быть, и здание из того сна - тоже на этом острове. Высокое-высокое! Единственное во всем мире, которое не пугает её. В нем сто тридцать пять этажей, внизу девушка в желтом берете, рядом бабушка. Желтое-прежелтое дерево. Неподалеку от него - забавная пухленькая девочка. И вот тут-то её осенило. Конечно же, иначе никак, не может быть такого совпадения.
Все трое были в одинаковых жёлтых беретах. Выходит что? То, что все они собрались в одном месте из разных времен – это неспроста. Значит тот же человек из разных возрастов пришел на встречу с собой – с такими же, но в другом возрасте, постарше или помоложе. Это ещё не все. Кое-что ещё всплыло у неё именно сейчас. Эта девушка,её пухлое лицо, такое знакомое и родное.
- Маааа-ма! – Далита бежала наперегонки с известной одной ей силой, которая могла секундой раньше рассказать маме важную весть.
- Ну что там у тебя? Нашла острова?
- Сон!!! – она свалилась на стул, будто магнитом им притянутая. – Я вчера видела самый важный сон.
- Лучше, давай, по-порядку. Если ты его видела вчера, почему решила рассказать только сегодня?
- Это теперь не имеет значения. Я сегодня вспомнила важные детали и все подробности из своего сна.
Мама заботливо поставила перед ней чашку, наполненную чаем с необыкновенным ароматом гвоздики, который бесстыже вонзался в глубинные пропасти обоняния. Окончательно одурманившись от первого глотка, Далита начала свой рассказ при безусловной поддержке Морфея.
***
- Ты меня не узнаешь, не смотри, - вступила в разговор бабушка.
- Ваши глаза. Oни мне очень знакомы. Я их точно где-то видела.
- Успеешь еще, увидишь, - изворотливо, но при этом очень добро улыбнулась бабушка.
- Правда? Где же?
- Гляди-ка, какая нетерпеливая. Где – зависит только от тебя самой, - дорогая моя.
- Вы такая загадочная.
- Я так долго тебя искала, Далита, - невооруженным глазом было заметно, что женщина с особым трепетом произнесла её имя. Таким близким может быть спрятанное от посторонних глаз письмо. Оно где-то там на антресолях, запылённое, ничем себя не выдаёт, терпеливо ждёт, пока его вспомнят, достанут, бережно сдуют пыль и прочтут вслух. Так же ожило имя девушки у неё на устах, такое родное и такое забытое. – Я не загадочная, нет, совсем наоборот, меня можно с лёгкостью раскрыть и прочитать, как стоящую на полке книгу. Именно поэтому я здесь.
Далита достала второй наушник из уха и, неловко поправив беретку, с большими вопросительными знаками в глазах уставилась на по-доброму сморщенное лицо старушки с кристально-янтарными глазами.
- Я не буду рассказывать о твоем будущем. – она беспокойно поёрзала, ожидая шквал вопросов на неосторожно обронённый намёк.
Но Далита была до такой степени оглушена, что не стала её прерывать.
- Моя задача, - вздохнув свободно, продолжала загадка из будущего в жёлтом берете, - моя задача – научить тебя остановиться. Видишь ли, с того самого момента, как мы появляемся, нас постоянно учат движению. Движение вперед поощряется везде. За них получаешь конфетки, съедаешь их и рвёшься дальше, и дальше, и еще дальше. Удивление твоё вполне обоснованно. Всё, что ты видишь сегодня здесь, подстроено специально. Это ярко-жёлтое дерево, эта слепящая глаза лазурь на небе, эта трава в росе и этот сочный воздух. Сегодня все краски сгущены до предела. Я с наслаждением наблюдала, как ты поддалась магическому влиянию окружающего и не могла оторваться от этого великолепия. Сегодняшний урок нужен на все остальные дни. Помни, что бы ни случилось, важно вовремя остановиться и послушать себя. Это умение заложено в нас с самого рождения. Надо же быть таким неразумным, чтобы утратить такой дар?! С годами мы теряем чуткость и собственные тормоза, и нас уносит общим течением. Знаешь – почему? Потому что так принято. Ходить в ясли, садик, школу, в университеты, получать знания, много знаний, чтобы затем работать на нелюбимых работах, жить с удобными людьми, доказывать всем своим существом свою успешность, потому что так при-ня-то! Принято любить и ценить не себя, людей и свое окружение, а чужое мнение обо всём этом. Абсурдно, правда? Чаще всего человек за весь свой «счастливый, успешный» путь так и не успевает толком прислушаться к себе. Имей каждый из нас мужество остановиться и послушать себя, не было бы ненужного вранья, не было бы показного участия и губительного равнодушия. И войн. Никогда, слышишь, ни под каким предлогом не отрекайся от своих целей ради общего течения, ради того, что принято.
К ним подошла девочка лет пяти с точно такими же рыжими непослушными кудрями, как у них обеих.
- Узнаёшь ее?
Наверное Алиса, впервые очутившись в своей чудесной стране, выглядела именно так: с полуоткрытым ртом, утратившим способность что-либо произнести и остекленевшими от неожиданности глазами.
- Но как же так? Это ведь... но ведь... это ведь я!!! - Далита выронила наушники, которые до этого вусмерть сжимала пухлыми пальцами, вслушиваясь в каждое слово.
- Да. И та девочка на башне, и я – это всё ты. – старушка бережно подобрала наушники. – Что у тебя тут?
- А? – всё ещё не приходя в себя, скорее выдохнула, чем спросила юная, помеченная солнцем Далита. До неё постепенно начал доходить скрытый замысел происходящего.
- Так что же ты слушаешь, всё еще Фредди или уже Курта Кобейна?
- Вы тоже...? – хотела было спросить Далита, но запнулась.
- Ну конечно, - она улыбнулась нежно-нежно и ушла мыслями в своё прошлое. Хотя именно там она и находилась.
- А зачем здесь вон та...?
- Вон та неприметная женщина с собачкой, - докончила за неё старушка, - твоё возможное будущее, ну и моё возможное прошлое, - она залилась весёлым смехом.
- В случае, - продолжала, отдышавшись, она, - если забудешь про мой совет.
- Но она на нас не похожа.
- Бесспорно. Её унесло общее течение, сбросив далеко позади на берег собственную волю и мечты.
- Я не хочу стать такой.
- Я знаю.
***
- Затем я увидела, как все они моментально испарились. Оставшись совсем одна, впервые за это время поняла, как высоко сижу и от ужаса упасть очнулась, ну, то есть проснулась.
Мама внимательно дослушала её рассказ, хватаясь за каждое слово и с таким видом, будто только что побывала на лекции о смысле жизни. Она не стала делиться с дочерью своим мнением насчет нафантазированного сна. Да и какая разница – сон это был или богатое воображение? Ей больше не давал покоя вопрос – почему же порой так фальшива и глупа взрослая мудрость перед детской непосредственностью. Хотя какой же это вопрос. Это безусловно ответ. С тремя печатями.
Далита, изучая свой потолочный холмик, с которым каждый раз вступала в диалог, заснула с глубоким убеждением проснуться на далёком острове, куда ещё не ступала нога человека.