На свет он появился уже ближе к зиме. Замёрзшую до состояния камня, землю белым пушистым одеялом накрыл первый, невесомый снег и, казалось, что он уже не растает. Погода в тот день стояла солнечная, но не смотря на это, кошка испытывала беспокойство, пока не устроилась в шкафу, где и затихла. А на следующий день она, довольно мурлыкала, облизывая своего котёнка, в отличие от матери, имеющего окрас рыси. Ещё слепой, он тыкался в материнский живот, слюнявя шерсть, пока находил заветный сосок, к которому припадал с непередаваемым удовольствием, и громко урча, начинал причмокивать. И уже из шкафа доносилось довольное двойное урчание.
Котёнок день за днём крепчал и рос, и вскоре настал день, когда он в первый раз открыл глаза и оглядел округу, насколько позволяло ему пространство. В минуты, когда я из шалости отрывал его от любимого занятия, он не кричал, как раньше, а смотрел на меня, не мигая, своими большими голубыми глазами, выражающими неудовольствие и не меньшее удивление. В остальное же время он либо возился возле матери, либо спал. К концу первого месяца своей жизни, он уже принялся понемногу совершать обход комнаты, но услышав любой подозрительный шорох или звук, спешил к матери, семеня маленькими лапами, и оттуда начинал наблюдать за источником шума.
Постепенно, вместе с матерью, он стал выходить на улицу, благо в сельской местности это не представляет особых трудностей.
Надо заметить, котёнок получил имя Микрушав, поскольку он появился на свет маленьким пушистым комочком, а не по названию известной корпорации, как могут подумать любители компьютерных игр.
Во время моих занятий резьбой ли, рисованием, он тихонько подбирался ко мне и, устроившись на моих коленках, как можно удобнее, заглядывал мне в глаза, видимо, довольный своим положением и моей реакцией на его действия. Затем принимался мурлыкать, словно желал компенсировать, доставляемые неудобства. Вот так мы проводили день за днём и за этими занятиями, незаметно подступили и новогодние праздники, следом крещенские морозы. А история, которую, я хотел поведать вам, произошла именно в этот период.
Как обычно, котёнок попросился на улицу, солнце, напоследок окрасив закат розово-багровым цветом, уже закатилось за горизонт и вокруг сгустились сумерки. Выпуская его на улицу, я не сразу обратил внимание, что мороз на улице не шуточный. Я сел за работу и прошло значительно времени, когда я вспомнил о котёнке. А вспомнив, обругал себя за забывчивость, и наспех нацепив тапки, вышел во двор. Котёнка, всегда поджидающего меня у дверей, не оказалось, и нигде даже не было видно.
Я позвал его по имени раза два, прежде чем услышал его жалобный крик. Он доносился со двора, но направления – откуда – я определил не сразу. Понял только одно, где-то со стороны хозяйственных построек. В начале а направился к сараям и, уже подходя к ним, услышал крик несколько в стороне. Развернувшись, я пошёл к незавершённому срубу, тёмным силуэтом высящийся в темноте. Жалобное мяуканье стало ближе, и я, пристально всматриваясь, поспешил к нему.
Котёнок, сидел сжавшись в комочек, на самом конце бревна, и время от времени, поднимая голову, издавал пронизывающий душу крик. Казалось, он молит небеса, жалуется на мороз, лютующий вокруг, на нерадивого хозяина, на судьбу свою. Я подошёл и попытался взять его на руки. Он же всеми своими коготками впился в бревно, наверное, из опасения сорваться, и ни в какую не желал отпускать. Но, почувствовав тепло рук, он наконец отпустил коготки, чтобы прижаться к рукам. С каким укором и упрёком смотрели на меня его глаза, в то время как он сам, трясся всем телом от холода. Мне стало стыдно за себя, за свою беспечность и в попытке хоть как-то оправдаться в его глазёнках, я прижал его к себе, засунув под полу куртки. За пушистой шёрсткой, ещё не отогревшейся от мороза, стучало маленькое сердечко живого существа.
И как бы он не дрожал от холода, но в тепле, под курткой, отогревшись, снова, как и прежде замурлыкал.
В таком виде, мы вошли домой и я отпустил его на пол, возле печки, где он тут же разглядел . маму и засеменил к ней…
Аскольд Де Герсо