Это все произошло лет пятнадцать назад. В то время я только недавно устроилась на работу в центральную библиотеку округа. Моей задачей было вносить в компьютер выходные данные поступивших книг. Иными словами- пополнять электронный каталог библиотеки. В силу специфики работы учреждения, я имела возможность-в свои выходные дни, но в рабочие дни библиотеки- дополнительно подрабатывать, а именно: делать ксерокопии нашим читателям. Кто -то просил сделать копию страниц книг или журналов. Иные приносили различные документы, ноты. В один из дней в библиотеку пришел пожилой мужчина. Я , конечно ,не знаю, сколько ему было лет на тот момент. Могу только предполагать. Из дальнейшего разговора я узнала ,что он прошел Великую Отечественную и встретил Победу недалеко от Берлина. Как он сказал:
-"Я старше победы на 25 лет."
Путем нехитрых математических вычислений можно было понять ,что передо мной человек достаточно преклонного возраста. Но ясно это было только потому ,что я понимала: прошедший войну никак не мог быть намного младше 80 лет. За исключением ,когда на фронт сбегали совсем уж мальчишки. Передо мной был не согбенный годами человек , а довольно статный, спокойный и вежливый пожилой мужчина. В руках он держал немного потертую на углах коленкоровую папку ,которая завязывалась на шнурки. Естественно, я подумала ,что в ней документы. Вошедший поздоровался , аккуратно и бережно положил папку на стол и развязал шнурки. В папке были рисунки. Карандашные наброски на пожелтевшей бумаге. Некоторые ,как мне показалось, были сделаны ручкой, некоторые тушью или чернилами.Но, в основном, карандашом. Разноформатные- большие, поменьше, совсем маленькие. Было видно, что рисунки довольно старые.
Я спросила: -"Вы художник?". Он грустно улыбнулся и ответил, что в мирное время, возможно и пошел бы учиться, а так-война...ну а потом было уже не до художеств....и очень коротко рассказал историю этой папки. Федор Демьянович (как он представился) сколько себя помнил -всегда любил рисовать. Специально не учился, а так, по наитию. Отец, простой рабочий, ругался, мол, что это за блажь, девчачьи увлечения...поэтому мальчик рисовал урывками, и был вынужден прятать рисунки. Что -то находил отец, рвал перед носом, грозился выпороть. Так прошли годы. На войне, в редкие минуты затишья или отдыха, Федор Демьянович часто рисовал. Конечно, когда было чем и на чём. Чаще всего портреты. Некоторое из нарисованного , если получилось, отсылал домой в немногочисленных письмах. Естественно, многое сгинуло. Но какая-то часть рисунков уцелела. Учитывая качество бумаги и прошедшее время многие рисунки поблекли, выцвели.
Ветеран захотел продлить им жизнь, сделав копии. И тогда я поняла: передо мной настоящие фронтовые зарисовки. Если честно, то изначально я даже не разглядывала, что именно изображено на листах. А теперь, взглянув внимательно, я видела кадры прошлой жизни, застывшие мгновения , с горечью понимая, что многих, изображенных на этих
портретах , уже давно нет в живых. Даже не в силу возраста, а просто они остались навсегда молодыми. Я делала копии этих набросков, зарисовок, ,портретов, стараясь как можно бережнее обращаться с пожелтевшей и ломкой бумагой. На меня смотрело прошлое. Совсем юное и постарше, но, в основном, это были вчерашние мальчишки, которые еще не до конца понимали -зачем это все. И в своих беспокойных и чутких снах видели родной дом, маму, ощущали ее тепло. И березка под окном казалась им теперь такой далекой..
Один из рисунков что то заставило меня задержать в руках дольше всего. Там была изображена хрупкая девичья фигурка. Даже неуклюжий ватник не мог скрыть всей ее беззащитности. Полуоборот силуэта, длинная коса, перекинутая через плечо, грустная полуулыбка. Я смотрела не отрываясь на девушку из прошлого....
.-А!....это наша Наденька. Медсестричка. Две у нас их было- Наденька и Люба. Любовь Викентьевна. Она то постарше была, поопытнее. А эта-пигалица еще...-услышала я голос Федора Демьяновича. Он вздохнул и продолжил:
-Тяжело ранило Наденьку то... осколками посекло сильно...все плакала.. и не сколько от боли, сколько от того, что личико изуродовало. .мол как она теперь будет. .а вышло так, что и довезти никуда не успели. На руках у Любы и умерла. Вот такие дела. А рисунок этот за пару дней до того сделан. Хотел я его сберечь, домой отправил. Думал после войны разыщу ее родных, им отдам, да вот не сложилось..
Я на автомате положила рисунок на копирование, нажала кнопку, а сама продолжала думать об этой девочке, которая должна была жить и жить, выйти замуж, дать жизнь детям..., а вместо этого- ушла в небытие. Когда я отдавала копию рисунка, то попросила разрешения сделать копию и себе. Я не знаю почему, но мне вдруг захотелось, чтобы у меня тоже был такой рисунок.
Не буду приводить весь диалог, потому что на протяжении его Федор Демьянович говорил, что бы я взяла оригинал рисунка, а я отказывалась, потому что мне было действительно неудобно, ведь просила только копию. Но в итоге он меня убедил. После, наверно, десятого моего отказа он промолчал, а потом сказал следующее:
-"Видите ли , Ирочка, эти рисунки я хочу отдать в местный краеведческий музей.А себе оставлю копии. Потому что я четко понимаю, что после ....( тут он на несколько секунд замолчал)...после моего ухода все это станет никому не нужно. Да никто и разбирать не станет стариковский хлам. Все в мешки и на помойку. Я же один живу. Жена умерла, детей нет.. вобщем, пусть Наденька у Вас останется..."
Я не смогла ничего возразить. Федор Демьянович попрощался и ушел. Пообещал прийти еще-уже по каким то делам с копиями документов.. но...не пришел. Возможно, он приходил, когда там работала другая сотрудница. Во всяком случае ,больше его я не встречала.
На самом деле эта часть рассказа-лишь некая входная составляющая, потому как самое удивительное и необъяснимое случилось потом. Мне надо было просто рассказать историю появления у меня этого рисунка из прошлого, прежде чем перейти к основным событиям.
Прошло некоторое время. Я купила подходящую рамку со стеклом, вставила туда рисунок и определила ему постоянное место жительства : На комоде, по соседству со статуэткой сфинкса и декоративным глобусом. Через пару дней, придя с работы, я обнаружила, что рамка с рисунком лежит плашмя, тыльной стороной вверх. Я вернула ее в надлежащее положение. Следующим вечером все повторилось. Я взяла рамку в руки, внимательно осмотрела. Сначала подумала, что, возможно, картонная ножка, на которую рамка опирается, плохо закреплена, и поэтому рисунок падает. Но нет. Визуально все было в порядке. Спросила у дочки, не могла ли она уронить случайно рамку. Получив отрицательный ответ, я, конечно ,удивилась, тому, что стоящий спокойно рисунок, ни с того ни с сего, падает, но мне и в голову не пришло связывать это с чем -то необычным. Тем же вечером, гораздо более поздним, когда ребенок уже спал, а я читала при свете ночника, вдруг снова раздался характерный стук, который особенно резко прозвучал в ночной тишине. Я поняла: это в третий раз упала рамка с рисунком. Было немного жутковато идти в сумраке в коридор. Решив, что до утра рисунок прекрасно полежит и так, я снова принялась за чтение. Через несколько минут я снова услышала тот же стук. Создавалось впечатление, что некто приподнял рамку и снова ее опустил. Вот тут уже по мне пробежало целое стадо мурашек. Я начала сама себя успокаивать, что ,возможно, это вообще не рамка, а стук раздался от верхних или нижних соседей. Это самовнушение помогало мало. Осознав, что если такой стук раздастся еще раз, то я как минимум поседею, а ,как максимум, получу инфаркт, я встала и пошла в коридор, естественно по дороге включая свет везде. Дело в том, что из комнаты в коридор можно попасть двумя путями. Через дверь, выходящую из комнаты непосредственно в коридор и через дверь, которая выходит из комнаты в кухню, затем из кухни попасть в маленький аппендикс коридорчика, и из него уже попасть в основной коридор, или холл, где и стоит комод с рисунком. Коротким путем я не пошла по той простой причине, что этой дверью я не пользуюсь для входа-выхода. К ней спинкой стоит диван. Поскольку верхняя часть двери стеклянная, то все звуки из коридора слышны достаточно отчетливо. Поэтому мне и был очень хорошо слышно, как стучит падающая рамка. Итак, я вышла из комнаты, предварительно включив в ней верхний свет, Вошла в кухню, включила свет и там. Завернула налево в маленький коридор. В нем тоже есть отдельный выключатель, которым я конечно же воспользовалась. Войдя в холл, я быстро, стараясь не смотреть в сторону комода, прошмыгнула к выключателю, включила верхний свет. Только тогда я посмотрела в сторону рисунка. Так и есть: он опять лежал плашмя. Тыльной стороной вверх. Я уже потом сообразила, что если бы была неисправна и подгибалась картонная ножка-опора, то рисунок бы падал «спиной» назад. Но он упорно валился лицом. Когда холл заливал яркий свет, то было абсолютно не страшно. Я даже глупо хихикнула, подбадривая себя, подошла к рисунку и взяла его в руки.
- « Что ж ты, Надя, меня пугаешь.»- сказала я укоризненно. –«Ну, раз тебе тут не нравится- пойдем со мной ».
С рисунком в руке я вернулась обратно в комнату. Немного подумав, я поставила рамку с рисунком на полку компьютерного стола. Мне показалось - из воздуха исчезло какое то напряжение, которое я ощущала неким шестым чувством. Стало спокойно и совсем не страшно. Я выключила верхний свет, легла обратно, взяла отложенную книгу, но читать, почему то уже не хотелось. Опять у меня в голове стали роиться мысли о том, как наверно страшно было этой девочке там, на фронте. Как ей было мучительно больно, как она не хотела умирать. Наверно у нее остались родители. Узнали ли они о гибели дочери, знают ли они, где она похоронена.. а .может, и нет никакой могилки. Вернее, она есть, но давно сровнялась с землей. И очень жаль, что у Федора Демьяновича , по каким то причинам не получилось разыскать родных Нади, чтобы отдать им этот рисунок. С этими мыслями я и уснула.
Стоит ли говорить, что следующим вечером рисунок снова лежал плашмя. Я поняла, что, если это можно так сказать, девушка что -то хочет до меня донести. Возможно, что то объяснить. Что мне было делать в этой ситуации- я совершенно не представляла. Было понятно одно: в данной ситуации мне предстоит, каким то образом, догадаться, как эту информацию получить. Самое смешное, что если об этом кому то сказать- то скорейшее размещение в одной из палат больницы Ганнушкина мне обеспечено. Поэтому, пришлось рассчитывать только на себя. Я дождалась позднего вечера, когда дочка отправилась спать, потому что было неизвестно, как бы она отнеслась к тому, что ее мама говорит с рисунком. Села за стол, поставила рамку перед собой, и сказала примерно следующее:
-« Надя, я ,к сожалению, не могу даже и предположить, что ты хочешь. Но то , что тебе надо мне что то сказать- в этом я уверена. Если это возможно, дай мне какой то другой знак.»
Если честно, то после этих слов я ожидала чего угодно, вплоть до падения телевизора. Правда, на что мне может намекнуть упавший телевизор- я не знала. Но, вопреки ожиданиям, ничего не случилось. Ничто не нарушило тишину в комнате. Мне казалось, что я даже слышу стук своего сердца..
Посидев в абсолютной тишине еще минут пять, я нервно похихикала, обозвала саму себя неудавшимся медиумом и фантазеркой, выключила светильник над компьютерным столом и отошла в кухню взять конфету из вазочки на столе, мотивируя это тем, что моя нервная система расшатана и надо срочно отвлечься. А шоколад меня отвлекает очень здорово. Думаю, что даже не надо писать о том, что едва я переступила порог кухни, за спиной раздался стук падающей рамки.
Я вышла из ступора, когда передо мной на кухонном столе лежало штук пять или шесть разномастных фантиков. –«Стоп!» - сказала я самой себе… так можно уничтожить весь стратегический запас и слипнуться. Но проблему то это не решит. Поразмыслив некоторое время, я наметила некий алгоритм действия. Я подумала: насколько помню, Федор Демьянович хотел отдать свою коллекцию в местный краеведческий музей. Возможно, если рисунки выставили в экспозицию, то на них должно быть написано, кто их передал, может быть будут какие то данные о том , где и когда они сделаны. Может быть ,даже представится случай найти ветерана, и уже вместе попытаться с помощью архивов установить какую то информацию. Честно говоря, я слабо представляла , как это все будет осуществляться, но тем не менее уж в музей то я сходить могла. Видно такой ход мыслей Надю устроил, потому что рамка, поставленная опять в надлежащее положение, больше в эту ночь не падала.
Поход в музей состоялся, но пользы принес мало. Удалось узнать, что да, рисунки переданы, но еще не включены в экспозицию. Лежат в запаснике. Личные данные дарителя не разглашаются. Тогда вдруг я вспомнила: Федор Демьянович говорил, что некоторые рисунки он отсылал домой. А какие тогда были письма? Треугольники. Естественно, адрес получателя уже сменился. Да и в живых уже их, получателей, не было. НО!! Там должен был быть адрес полевой почты! А это уже многое поможет выяснить. Я попросила разрешения просто посмотреть рисунки. Сделав вид, что я внимательно их разглядываю, я краем глаза смотрела за заведующей. Мне просто не хотелось, чтобы она видела, как я изучаю оборотную сторону рисунка. На мое счастье, в кабинет зашел кто -то из сотрудников. И у меня оказалось около минуты, пока женщина отвлеклась. На первом обороте предполагаемого письма ( а их было видно по сгибам) номер был почти не виден. Зато на втором, цифры хоть и были расплывчаты, но зато вполне читаемы. Ощутив себя Пуаро, Холмсом и мисс Марпл в одном лице, я поблагодарила за уделенное мне время и поспешила выйти из кабинета, чтобы скорее записать эту цифровую комбинацию.
Я не буду описывать всю бюрократическую волокиту. Переписка моя с разными организациями по объему была не меньше чем у Энгельса с Каутским. Могу сказать только одно, что на скромном обелиске из серого гранита над братской могилой на небольшом деревенском кладбище , практически на границе Орловской и Курской областей, появилось пятое имя : Бурцева Надежда Васильевна.
P.S. И только уже позже я поняла, почему падала рамка, вернее, почему ей что-то помогало падать. Рисунок, который мне подарил Федор Демьянович, он отсылал с фронта домой. Соответственно ,это тоже бывший почтовый «треугольник», на обороте которого был номер полевой почты…