Крестины

             -1-

    К флагманскому механику теща приехала. Три года ни слуху, ни духу. И вдруг, как снег на голову: «Встречайте, мама».

   Главное, - сын два года назад родился, - она открыточку прислала: «Поздравляю». Ты деньги давай на пеленки-распашонки или нянчить приезжай… Так нет. Разорилась только на открытку. И вот – на тебе! Радость общения.

   Степанов тещу не любил. Да и она не баловала его своим вниманием. И сложилось это как-то сразу, еще при знакомстве с будущей женой. Не могут же однополюсные электроды приблизиться друг к другу. Так и они не могли найти общего языка.

   За всю свою семейную жизнь Василий так и не смог назвать тещу мамой. Язык не поворачивался. Раза три выдавливал из себя какое-то нечленораздельное мычание, но, в основном, обходился словом «Вы».

   По молодости, когда она наведывалась чаще, он был либо на боевой службе, либо брал отпуск и уезжал к себе на родину в Курскую область, где в тиши родного дома удил рыбу, купался, загорал или ходил за грибами. За десять лет супружеской жизни их пути пересекались дважды. Но и эти встречи были так коротки, что почти не оставляли шрамов на его ранимом сердце. Правда тогда и жизнь была другая, корабельная. Она управляла тобой, а не ты ей. То выходы в море, то слежения, то оргпериоды, то еще что-то. А можно и просто не пойти домой, сославшись на занятость службой, когда психическая атмосфера не способствовала душевному отдыху. Или вообще, прийти домой так поздно, а уйти так рано, что и не успеваешь встретиться с «родным» человеком.   

   Теперь уже все по-другому. Теперь оседлая жизнь. И поздние возвращения становятся непонятными всем окружающим.

   Ужинать сели поздно. Жена каждому положила в тарелки плов, ее и мамы любимое блюдо. Василий этот шедевр кулинарного искусства терпеть не мог. Так называемый плов, был так далек от настоящего плова, как Луна отстояла от Земли. Просто в рис пихали всякую гадость, обзывали его хорошим именем и подавали на стол.

   - Ешьте. Должно быть вкусно.

   Но «должно быть» и «вкусно», - две большие разницы.

   Степанов задумчиво ковырял вилкой ненавистное блюдо.

   - Ты чего не ешь? – спросила жена.

   - Что-то не хочется. На службе хорошо поел. Ужин вкусный был.

   - Вас что, там еще и кормят? - язвительно спросила теща, крупная, почти квадратная женщина, с резкими чертами лица и явно выраженными черными усиками на верхней губе от переизбытка в организме мужских гормонов. Она приближалась к своему полувековому юбилею.

   - Да, кормят. И очень даже хорошо, - не глядя на нее, буркнул Василий.

   - И чем же, если это не военная тайна?

   - Мне что, перечислить все меню? – зло спросил он, посмотрев ей в глаза.

   - Ну, хватит вам, - жена решила растопить обстановку, – Их, правда, хорошо кормят. Женщины там молодцы. Готовят замечательно.

   - Ишь ты! – шевельнула усами теща, показав между зубами раздвоенный змеиный язык.

   - Вася, - жена выступала в роли ингибитора, подавляя вспышки то с одной, то с другой стороны, - мама приехала, налей нам по рюмочке за приезд.

   - А может ему жалко на тещу водку тратить, - опять зашипела она.

   - Ну, хватит уже, мама! В честь чего тебя распирает? – дочь стала сердиться.

   Василий, молча достал из серванта бутылку, поставил рюмки и так же молча разлил в них кристально-чистую жидкость.

   - С приездом, поднял он рюмку и, не чокаясь, выпил.

   - У вас в доме не чокаются? Смотрю, он уже как заправский алкоголик пьет. Лишь бы повод был, - снова выдохнула из себя теща смрадный яд.

   - Мама, не правда, Вася пьет редко. Можно сказать, совсем не пьет.

   - Зато метко, - передразнила ее мать,- А что ты его так защищаешь?

   -А почему, по-твоему, я должна обижать мужа?

   - Муж и жена – одна сатана, - теща выпила, тоже не чокаясь.

   После второй рюмки, теща, немного подобрев, подняла неожиданно упавшие вожжи и приступила к главному.

   - Василий, ты о чем-нибудь думаешь или у тебя только служба в голове?

   Степанов непонимающе взглянул на раскрасневшееся лицо «мамы».

   - Вашего старшего, Юрочку, я крестила, когда ты был в море, Люсеньку - ты в отпуске нежился. Почему, Сереженька, у вас нехристем растет? У него отец есть или он только фуражку носит? Да честь всем отдает! А ты что сидишь, как на именинах? – посмотрела она на дочь, - Или ты все это одобряешь?

   - Окрестим еще, мама.

   - Окрестим… Я за вас уже все сделала. Это надо мне было за тысячу верст ехать, чтобы за вас, обалдуев, все решать. В воскресенье в десять утра придет домой батюшка. Уж подготовьтесь, будьте любезны, - она встала и, одернув прилипшее к жирным ногам платье, подошла к плите и включила чайник.

   Василий сидел, красный как рак, тупо ковыряясь вилкой в тарелке.
   - Тебе что-то не понравилось, отец семейства? – снова накинулась она на зятя. – Нарожать нарожали, а думать приходится другим.

   - Вы что сюда, лаяться приехали? - Степанов стукнул кулаком по столу.

   - Ты на меня голос не повышай! Ишь научился там у себя матросами командовать! Я тебе не матрос! Уж не вздумал ли ты меня выгнать? Вот тебе, - она протянула в сторону Василия вытянутую руку с огромным кукишем, - И не к тебе я приехала, а к внукам и дочери. Понятно!? Смотрю и дочь мне не рада! Настроил как ее против матери.

   - Мама, ну чего ты кипятишься? В воскресенье все приготовим и окрестим Сережу. Давайте еще по рюмочке выпьем.

   - Я не буду, - Василий встал, – Спасибо. Пойду, телевизор посмотрю.

   - А чай с тортом? – Жена попыталась его удержать.

   - Ты же знаешь, я торт не люблю.

   - Он больше меня не любит, чем торт, - бросила ему в спину теща.

         -2-


   По телевизору шла программа «Время».

   Новости голова Василия не воспринимала. Мысли вращались вокруг предстоящего крещения. Если честно, то он этого мероприятия побаивался. Да и было из-за чего. На службе его ценили. Месяц назад назначили на высокую должность, получил капитана третьего ранга, заместитель секретаря партийной организации штаба и политотдела. И вдруг это крещение!  С этой тещей точно попадешь в какую-нибудь задницу. Если узнает начальство, особенно политотдельское, а скрыть такое, практически, невозможно, то можно и выговор по партийной линии схлопотать, или того хуже – вылетишь из партии. А из партии выгонят, то и должности лишат. Тут все одно за другим потянется.

   - Что же делать, - думал он напряженно.

   А делать что-то нужно обязательно!


         -3-


   Ночью Степанов спал плохо, ворочался с боку на бок и, наконец, под утро, забылся в кошмарном сне. Снились ему часть, начальник политотдела, ругающийся командир бригады, партийное собрание, где его исключают из партии, какой-то корабль на котором он служит снова командиром БЧ-5 и где старпомом его теща, плачущая жена и еще какая-то дребедень.

   - Вася, Вася, проснись, - тормошила его жена, - ты кричишь во сне. И вообще, не давал мне спать. Возился, как жук навозный. Что случилось? Не заболел?

   - Все нормально. Ерунда какая-то снилась. Который час?

   Жена включила ночник.

   - Без двадцати пять. Спи.

   - Нет, буду вставать. Мне сегодня на службе пораньше надо быть. А ты поспи еще, - поцеловал Василий жену.

   Из соседней комнаты слышался богатырский храп тещи, от которого печально дребезжали стекла.

   Василий наскоро умылся, попил чаю и пошел в часть.

   - Что делать? Что?

   Всю дорогу он искал выход из создавшейся ситуации. От этих мыслей даже разболелась голова.


-4-


   Комбриг пришел в штаб тоже почему-то рано. Может тоже теща приехала или другие какие проблемы выгнали из дома.

   - Разрешите, товарищ комбриг, - Степанов решил не ждать утреннего доклада.

   - А тебе чего не спится, механик? Или дома поругался?

   - Нет. Все в порядке.

   - Может дома не ночевал? Смотри, будь аккуратным, а то начпо повесит тебя за яйца на всеобщее обозрение за аморальное поведение. Он это дело любит. Хотя у самого рыло в пуху.

   - Все в порядке, товарищ комбриг. Ночевал дома.

   - Ну, смотри… Вопросы ко мне есть? Да ты садись, не стой истуканом.

   - Мне надо съездить в техническое управление.

   - Зачем? - удивился комбриг.

   - Решить вопрос по ЗИПу для новостроящихся кораблей.

   - Но этот вопрос решаем и по телефону. Через полтора часа подойдешь ко мне, созвонимся с твоим начальством и все проблемы уладим.

   У Степанова похолодело в груди.

   -Я еще хотел порешать вопрос по списанию технического имущества, зайти в проектный отдел и договориться о получении нового водолазного снаряжения для учебно-тренировочного судна, - плел механик все, что приходило в голову.

   Комбриг задумался, закурил сигарету.

   - Хорошо, езжай.  Когда планируешь убыть?

   - В четверг. В пятницу и субботу займусь делами, а в воскресенье ночью вернусь назад. В понедельник на службу.

   -Хорошо! – подытожил комбриг, - Хотя стоп, - его рука потянулась к телефону. Сердце Степанова вновь ушло в пятки. – Оперативный, срочно найдите мне командира береговой базы. Пусть зайдет ко мне.

   Через минуту в кабинет вошел командир береговой базы.

   - Юрий Дмитриевич, у тебя, когда планируется машина идти в Севастополь? Мне механика туда нужно отправить, - комбриг не любил тянуть кота за хвост.

   - Завтра, товарищ комбриг, в четыре ноль-ноль КАМАЗ идет за продовольствием.

   - Очень хорошо. Механика моего возьмешь.

   - Только в кабине ему придется вдвоем с мичманом ехать. Удобства не гарантирую.

   - Устраивает тебя, Василий Николаевич, такой вариант? Или поездом поедешь?

   - Машиной, товарищ комбриг.

   - Решено. Оформляй все документы и мне на подпись. Только смотри не проспи.

   - Не просплю, товарищ комбриг, - улыбнулся Степанов.


 -5-


   Теща проснулась поздно.

   - Где твой благоверный? На службу ушел? Что-то я не слышала, как он собирался.

   - Ты всегда крепко спишь, мама.
   - А вам, что завидно?

   - Да никто тебе не завидует, спи себе на здоровье.

   - Ну как живешь, рассказывай.

   - Нормально живем. Вася теперь в штабе служит заместителем у командира бригады. Звание получил. Квартиру вот четырехкомнатную дали. Зарплата хорошая, грех жаловаться. Дети, сама видишь, растут. У тебя-то как?

   - Как у меня… Приехала бы посмотрела. Три года у матери не была. Он каждый год разъезжает. К своей мамочке мотается. А ты свой дом совсем забыла, о матери даже не вспоминаешь. Не нужна тебе мать, - она вытерла рукавом сухие глаза, - Сдохну, и на похороны не приедешь.

   - Ну что ты такое говоришь, мама. Письма пишу, звоню.  Ты к нам приехала, - дочь обняла и поцеловала мать, - вот и хорошо. А мне когда?.. Дети. Школа. Садик. Сережа родился. Все на моих руках. Вася сутками на службе. Что ты на него так озлобилась, он хороший. Меня и детей любит. Деньги все до копеечки домой приносит. В доме помогает. Весь ремонт своими руками сделал. Не переживай, - улыбнулась Лена, - ребята подрастут, все как нагрянем к тебе! Небось, не выгонишь нас. Успеем еще надоесть, не переживай, - дочь еще раз поцеловала мать, - Садись к столу, завтракать будем. Потом на рынок надо будет сходить. Хоть овощей и фруктов у нас вдоволь наешься. Там-то они дорогие.


              -6-


   Василий пришел домой в хорошем настроении и возбужденный.

   - Ленусь, я завтра утром в Севастополь уезжаю, комбриг посылает. Не хочу, а надо.

   - Как же так? - всплеснула руками Елена, – И на сколько?

   - В воскресенье ночью вернусь.

   - Мы же в воскресенье Сережу крестим. Ты что забыл? – жена была далека от всех этих политотделов, партийных билетов и всего того, что касается ратной службы, – Может отпросишься. Поедешь в другое время, а?

   - Лена, ты соображаешь, о чем говоришь? Как все это ты себе представляешь?! Целый командир бригады отдает приказание, а я не могу, у меня крестины. Ты в своем уме?

   - Не кипятись. Мама расстроится. Она уже обо всем договорилась, - жена тяжело вздохнула.

   - Кстати, а где она? Что-то в доме подозрительно тихо.

   - Не ерничай! Почему вы так друг друга не любите? Не понимаю. Она с соседкой в кино пошла. Говорят хороший фильм. Забыла, как называется. Билеты днем купили. Две серии. Придет поздно. Надо и нам сходить. Вот приедешь из Севастополя, и сходим. Сто лет уже не была в кино. Мама с детьми посидит. Хорошо, Вась?

   - Хорошо. Давай-ко соберем меня в дорогу. Завтра будет поздно. Да, собственно говоря, что там брать, - пару рубашек, трусы и носки. Помыться, побриться и перекусить в дороге. Сегодня спать пораньше лягу. В четыре часа выезд. Подъем в половине третьего.

   - А чего так рано-то?

   - Рано? Ехать часов десять.

   - С этой твоей поездкой все насмарку. Сереженьку крестить без тебя будем. Мама-то как расстроится.

   - Да пошла она, твоя мама. Не успела приехать, а уже достала, - он провел ребром ладони по шее, – Когда она назад собирается?   

   - С месячишко проживет. А может и больше. Я же спрашивать не буду.

  - Месяц!.. Чокнуться можно.

   - Не чокнешься. Ничего с тобой не случится. А ты точно едешь в Севастополь? – что-то заподозрив, спросила супруга.

   - А ты считаешь, что шучу? Я человек военный. Пора бы к этому привыкнуть. Какие-то вы все глупые, женщины.
   - Кто это, все.

   - И ты в частности.

   - Почему ты меня оскорбляешь? На каком основании?

   - Ну ладно, хватит, - Василий поцеловал жену, – Что нам теперь из-за этого, ругаться?


       -7-


   Спать Василий лег рано. Сквозь сон он слышал повышенный, недовольный голос тещи, но это его только убаюкивало. Повернувшись на бок, он улыбнулся, накрыл голову одеялом и крепко уснул. Молодой организм брал свое.

   Во сколько легла жена, он не знал, но почувствовал, как она обняла его и крепко поцеловала в плечо. Просыпаться не хотелось.

   Будильник зазвенел так громко, что казалось, он разбудит весь квартал. Василий вскочил как ошпаренный.

   - Тише, Василек, тише, - жена нажала на кнопку и зажгла ночник, - не спеши. Я его завела на сорок минут раньше. - Она нежно прижалась к нему. Ее губы трепетно и страстно приникли к его губам, а руки заскользили вдоль тела.

   Через полтора часа машина, скрепя рессорами, увозила все дальше и дальше капитана третьего ранга Степанова от родного порога. Настроение было великолепное. Этой поездкой он убивал сразу несколько зайцев. Но главным «зайцем» было, конечно, его отсутствие на крещении.

   Все хорошо! Все замечательно!


       -8-


   Севастополь жил, как всегда, многогранной жизнью, - ратной, трудовой и праздной, у отдыхающих.

   Первым делом Степанов помчался в техническое управление. Как не странно, там все, с кем он хотел встретиться, были на месте, даже командир школы водолазов. За каких-то неполные два часа, он решил столько вопросов, на которые, порой, уходили не один месяц.

   Довольный собой, он позвонил комбригу.

   - Товарищ комбриг, капитан третьего ранга Степанов, докладываю о проделанной работе: по ЗИПу накладные у начальника подписал. Пятнадцатого октября к нам пойдет танкер. Он все и доставит. Акты технического состояния и накладные на списание имущества тоже подписаны. Готовы его от нас принять. По транспорту, который повезет это имущество в Севастополь, буду решать на месте по приезду. Завтра иду в школу водолазов. Заявка и накладные на водолазное имущество тоже подписаны и у меня на руках. Буду решать, чтобы его к нам переправили также с этим танкером. Проектную документацию привезти не смогу. Ее для нас скопируют и переправят с почтой. В воскресенье ночью возвращаюсь назад.

   - Ну, механик, ты молодец, – было слышно, как комбриг закуривает, – Не ожидал от тебя такой прыти. Обрадовал! За проявленный героизм к поезду пришлю за тобой машину. В понедельник на службу разрешаю не выходить. Не возражаешь?

   - Никак нет, не возражаю. Спасибо.

   - Сильно там не хулигань. А то я вас всех знаю. Когда вожжи падают, лошади несут.

   - Да нет, товарищ комбриг, я женат.

   - В мальчика со мной не играй. Каждый женатый, хотя бы полчаса, мечтает быть холостым. Все. Конец связи.

   В трубке послышались гудки.

   Легко вздохнув полной грудью, Степанов пошел в гостиницу. Чувство выполненного долга возвышало его в собственных глазах.

   Вечером с друзьями он шел в ресторан. Человек рожден для общения. Без него он черствеет и становится никому не нужным. И молодость вспомнить не мешает.


      -9-


   С убытием Степанова в командировку, жизнь в доме не прекратилась, а, наоборот, резко активизировалась. Теща, как Фигаро, была везде и во всех лицах. Магазин и кухня, рынок и соседи, - все крутилось вокруг нее.

   Квартира, словно действующий вулкан, периодически сотрясалась выбросами тещиного адреналина. Пик активности наступил на вечер субботы. В кухне, как исчадие ада, все кипело, пеклось, жарилось и варилось. Точки температуры и терпения доходили до критической. Дочь от усталости валилась с ног, но подставленное вовремя плечо матери удерживало ее на ногах. Дети были предоставлены сами себе. Юра целый день, как неприкаянный, шатался по улице. Люся все время путалась под ногами, за это часто получала по заднице и ее ставили в угол. Но стоять она там определенно не хотела и продолжала всем мешать. Виновник торжества, не понимая важности всего происходящего, целый день орал в манеже.

   - Вижу своими собственными глазами, как ты хорошо живешь. Кто бы сказал, не поверила. Муженек вильнул хвостом и укатил развлекаться на юг. А ты, женушка, горбаться! Его это все не касается. Он у нас умеет только детей делать. Ты, доченька, ему ноги шире расставляй! Глядишь и четвертого родите. Дурное дело не хитрое. Спасибо мать у тебя есть. Ноги ей целовать должна и кланяться до земли, - этот бесконечный разговор продолжался с раннего утра и до позднего вечера.

   Лена ждала ночи, как мученик смерти. Ее тело, еще не коснувшись койки, мгновенно засыпало до утра. А утром продолжалось тоже самое. Снова беготня, снова нервотрепка.



   -10-


   Какофония ресторана всегда настраивает на свой, расслабляющий и веселый лад. Ни прокуренный воздух, ни заляпанные жирными пятнами бывших пиров скатерти, ни вечно недовольные чем-то официантки не могут испортить настроение тех, кто пришел сюда снять стресс, да и просто повеселиться. А вкусная, пусть и жесткая, отбивная, сорокаградусная жидкость и хриплая музыка делают этот вечер просто сказочным.

   Ресторан «Нептун» встретил друзей до боли знакомым многоголосьем. Заказав стандарт: салаты, отбивную с картошкой фри, две бутылки водки, чтобы лишний раз не беспокоить официантку, и бутылку воды, механики повели свою непринужденную, механическую беседу.

   Надо отметить, отступив от главной темы или в продолжение начатой, как кому будет удобно, что все представители механической службы на флоте, абсолютно одинаковы. Дружат они, обычно, только между собой. На кораблях и в штабах держатся обособленно. То ли это специфика механической службы так на них влияет, а она у них действительно очень тяжелая, - на их плечах держится вся деятельность корабля, толи эта постоянная загруженность и огромная ответственность делает их не от мира сего. А может и то, что они никогда не станут ни командирами, ни старпомами, ни другими крупными военными начальниками и это их угнетает… Трудно сказать. Но ведь есть же помощники по снабжению или доктора, которые тоже не становятся командирами. Правда они к этому и не стремятся. Первые и так слишком хорошо живут за счет государства, а вторые имеют ту специальность, которая востребована всегда и везде. 

   Друзья говори службе, о семьях и снова о службе. Василий о крестинах, естественно умолчал. Эта тема для всех была закрыта

   Алкоголь, музыка и просто хорошее настроение делали свое дело. Горячая молодая кровь, застоявшаяся энергия начали выплескиваться в танцах. Уже познакомились и с женщинами, ищущими удовлетворение в ресторанах знакомствах. Хотя для механиков это тоже нонсенс. Они пугаются порой, даже собственной тени, боясь себя скомпрометировать. Но … и на старуху бывает проруха.

   Вечер подошел к концу. Вновь образовавшиеся пары медленно брели к остановке. Дамы разводили своих кавалеров по домам. Но… женщины даже не подозревали, что встретили представителей порядочной флотской профессии.

   Механики отошли в сторонку обсудить сложившуюся ситуацию.

- Вы как хотите, - сказал командир БЧ-5 крейсера, - а мне надо домой. Жена будет волноваться. Завтра еще на службу. Первая машина что-то барахлит, разбирать ее будем.

   - Мне бы тоже надо домой, - замялся второй, - А, - он махнул рукой, - будь что будет. Поехали к девочкам.
   Василий тоже был не настроен к продолжению веселья, но возвращаться в пустую неуютную гостиницу не хотелось.

   - Девочки, у нас появилась потеря. Мише надо срочно домой. Ребенок болеет.

   - В ресторане сидеть, у него ребенок здоров, а сейчас резко заболел. Пусть катится, - заявила обиженная дама, лишенная ночного удовольствия, и не прощаясь, застучала каблучками по мостовой.

   - А вам, мальчики, домой не пора? – спросила их жгучая брюнетка.

   - Нет, нет, мы свободны, - категорично заявил неожиданно осмелевший Василий.

   - Тогда поехали. Вон и такси свободное идет, - женщина выбежала на дорогу с поднятой рукой.


     -11-


   Василий проснулся поздно. Яркое южное солнце с неистовой силой било в зашторенные окна, пытаясь их порвать. Рядом с ним лежала миловидная крашеная блондинка. Ее белоснежные груди спелыми персиками тянулись к пололку. Она было сказочно мила. Нет. Она была безумно красива. Именно красива.

   Василий не мог похвастаться своими любовными победами. Они все умещались на его одной руке. Но таких женщин у него никогда не было и, наверное, никогда больше не будет. В этом Вася был уверен на все сто восемьдесят процентов. Он не блистал красотой, не отличался талантами и не был сказочно богат. Только одно ему в ней не нравилось, - имя. Ее звали Марина, как и тещу. Эта теща и здесь не давала ему покоя.

   Василий повернулся на бок и нежно, даже как-то боязливо, обнял ее и прижал к себе. Ее длинные ресницы слегка дрогнули.

   - Ты уже проснулся, Коленька? - она тоже прижалась к нему и поцеловала.

   - Почему Коленька? – не сразу понял Василий. - Ах, да. По старой конспиративной привычке он вчера представился ей Николаем. - Ему стало стыдно и перед ней, и перед собой, – Дожил до возраста Христа, а все в мальчика играет.

   - Ты о чем задумался, Коля? Тебе надо уже идти? – грустно спросила она.

   - Нет, - не очень уверенно ответил Василий.

   - Ой, как замечательно, - искренне обрадовалась Марина, - Мы с тобой сейчас позавтракаем и пойдем куда-нибудь. Хочешь на пляж, хочешь… Да куда хочешь можно. Можем просто погулять. А давай съездим на Сапун-гору. Я никогда там не бала. Даже стыдно. Пять лет живу в Севастополе и все некогда. А ты был?

   - Тоже не был.

   - Короче решай, я вся в твоей власти, - она крепко его обняла и страстно поцеловала.

   Василий задохнулся от такой нежности. Он как коршун набросился на свою жертву и покрыл ее жаркими поцелуями.

  -12-


   Они сидели на скамейке в тени платана, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели с высоты Сапун-горы на долину, густо засаженную виноградниками. От всего услышанного и увиденного в музее говорить не хотелось. Легких холодок до сих пор еще бежал по спине. Сколько жизней забрала эта война, сколько горя и лишений пришлось испытать советскому народу. Даже трудно представить, какими огромными, просто нечеловеческими усилиями был завоеван мир на этой земле. Как не просто, как тяжело далась эта, да разве только эта, гора нашим воинам. От всего этого становится страшно.

   Они долго молчали, каждый думая об одно и том же.

   - Мариночка, может посидим в кафе? Что-то так грустно на душе. Я никак не могу прийти в себя. Страшно представить, что такое может когда-то повториться.

   Марина, молча, кивнула головой.

   На летней площадке кафе было тихо и уютно. Легкий осенний ветерок теребил листву деревьев, шепча ей что-то веселое, и нежно играл белокурыми волосами Марины.   

   Василий заказал бутылку хорошего красного вина, шашлык, мороженое и кофе. На удивление шашлык оказался мягким, сочным и безумно вкусным. Василий даже не заметил, как его съел.

   - Коленька, закажи себе еще. Вижу, как ты проголодался. Мне бы утром тебя надо было хорошо покормить. Кофе и бутерброды для мужчины не еда.

   Сопротивляться Василий не стал.

   Настроение поднималось. Василий закурил.

- Мариночка, расскажи мне о себе. Ты такая красивая и почему-то одна. Так быть не должно. И еще, ты уж меня ради Бога извини, но я тебе вчера солгал, меня зовут не Коля, а Вася. Вырвалось как-то непроизвольно. Прости, пожалуйста.

   - Мне имя Василий больно слышать. Я не люблю его. Оно напоминает мне о покойном муже. Его тоже так звали. Для меня же ты так и останешься Коленькой. Останешься навсегда. Давай с тобой выпьем. За тебя, - она подняла бокал, – Ты хороший человек.

   Они выпили.

   - Шесть лет назад я вышла замуж за военного летчика. Муж был старше меня на двенадцать лет, - такой убежденный и закоренелый холостяк. Это произошло в Вологде. Через год его перевели начальником штаба в Севастополь. Дали квартиру. Жили мы очень хорошо. Одно плохо, Бог не дал нам детишек. А у тебя дети есть?

   Василий мотнул головой.

   - Много?

   - Трое.

   - Молодец! Дай им Господи здоровья и счастья, – она задумалась, - А три года назад муж погиб. Не вышло шасси. При аварийной посадке самолет загорелся. Весь экипаж сгорел заживо, - по ее щекам покатились слезы. Она быстро достала платочек, - Извини, я не люблю об этом вспоминать. Поэтому имя Василий для меня звучит больно. С тех пор я одна. Нет, ты только не подумай, что я пошла по рукам, - заговорила она быстро. – Нет и еще раз нет. Просто вчера подруги, вместе работаем в больнице, уговорили пойти в ресторан. Обе они разведены и любят это дело. Я предпочитаю быть одна. Конечно, я не аскет и не монашенка. Очень люблю жизнь. Но… она почему-то не складывается. Мужчины хотят только одно. А мне нужна семья, дети. Ты – другое дело. Ты надежен. С тобой спокойно. Но…, но… Кстати, Коленька, а который час?

   - Без четверти четыре.

   - Все, мой хороший, мне пора. Сегодня в восемнадцать я заступаю дежурить по отделению в больнице. Очень прошу, не провожай меня. Мне слишком хорошо с тобой, и я боюсь привыкнуть. Ни тебе, ни мне это не нужно. Пожалуйста, не ищи меня, не делай мне больно. Хорошо? - Марина встала и поцеловала Василия, - Закажи себе чего-нибудь. Посиди, отдохни. Ну, пока, милый, я побежала. Спасибо тебе.
4
   Она быстро повернулась и, не прощаясь, побежала к стоящему на остановке такси.

   Василий закурил. На душе было муторно.

 От благодушного настроения не осталось и следа. Подошел официант.

   - Что-то еще заказывать будите, а то мы скоро будем закрываться.

   - Принесите двести грамм коньяка, лимон и пару конфет.

   - Хорошо, - понимающе кивнул официант.


        -13-


   Начавшийся в воскресенье утром дождик, прибив пыль, быстро закончился. Неистовым щебетом встретили птицы выглянувшее солнышко.

   У Степановых все проснулись рано. Начинался новый, завершающий виток подготовки к крестинам. Все, что было напечено и сварено, ставилось на стол. В изобилии купленные крепкие напитки, стояли в окружении этих яств.

   Буквально весь дом гудел, как растревоженный осиный рой.

   - Что у нас сегодня творится? - спрашивали друг у друга соседи.

   - Степановы, из семнадцатой квартиры, сына крестят.

   - А почему так шумно?

   - Теща к ним приехала. Из нее энергия так и прет.

   Скоро об этом мероприятии знал, буквально весь город.

   Первым в доме не выдержал десятилетний Юрий. Ему эта домашняя суета надоела с самого начала.

   - Я пойду, погуляю, - подошел он к матери.

   - Это куда гулять? Через два часа Сереженьку крестить будем. Дома посиди. Улица от тебя не убежит, – бабушка строго взглянула на внука, – Батюшка вот-вот придет.

   - Не хочу я сидеть. Мне это не интересно, - заупрямился внук. - Я что, попа никогда не видел?

   - Юра, так надо. Все родственники должны быть на месте, - ласково сказала мать.

   - Ну, папы же нет. Значит и мне можно не присутствовать.

   - Ты погляди на него, - закричала бабушка, - какой он грамотный. Весь в отца выродился. Такой же упрямый.

   - Что тебе плохого папа сделал? Что ты его постоянно ругаешь? Вот он приедет, я ему все про тебя расскажу.

   - Ишь, защитник! Так я и испугалась твоего папеньку. Какая упрямая порода. Пусть убирается с глаз. Видеть его не хочу. Можешь меня бабушкой теперь не называть.

   - И не буду называть, – Юрий насупил брови.

   - Юра, почему ты с бабушкой так себя ведешь?  Сколько она тебе подарков привезла. Так нельзя, бессовестный! Извинись перед ней немедленно, - мать уже не знала, на чьей стороне быть.

   - Не буду. И подарки мне не нужны. Почему она о папе всегда плохо говорит? Ей можно, а мы молчать должны? Если у нас все плохо, чего она тогда сюда приезжает?

   - Юра! Замолчи, наконец! Одевайся и иди гулять на улицу, - закричала мать, – Чтобы я до обеда тебя в доме не видела. Понял?

   - Видишь, дочка, яблоко от яблони не далеко падает. Вылитый папаша.

   - Мама, ну что тебе Вася сделал плохого? Что ты к нему привязалась?

   - О, как вы все тут против меня спелись. Значит я плохая, а он хороший? Так получается?

   - Успокойся мама. Все хорошие, все. Нервы у тебя совсем расшатались. Давай мы тебя в больницу положим. Полежишь, подлечишься.

   - В психушку меня решила засунуть, доченька? Дурочку из меня сделать хочешь? Не выйдет у вас ничего…

   В дверь требовательно позвонили.

   - Ой, - всплеснула руками теща, - это же батюшка пришел. А мы еще не готовы, – и она побежала открывать дверь.

   В квартиру вошел, в потертых джинсах и легкой футболке, молодой мужчина с аккуратной бородкой и очень длинными волосами. В руках он держал увесистый «дипломат».

   - Вам что здесь нужно? – теща встала грудью в дверях.

   - Я, священнослужитель. Отец Борис. Крестины у вас?

   - У нас, - недоверчиво ответила она.

   - Тогда разрешите мне пройти. Я переоденусь и приступим.

   Теща пулей влетела в зал.

   - Лена, батюшка пришел. Переодевай скорее Сереженьку. – Она впопыхах налетела на Люсю и вместе с ней свалилась на пол.

   Девочка залилась веселым смехом.

   - Ты опять здесь? Нигде от тебя покоя нет. А ну, марш в коридор!

   Схватив за шиворот, трясущуюся от смеха девчонку, она выставила ее из комнаты и плотно захлопнула дверь.

   Люся попыталась открыть, но та ей не поддавалась. Она внимательно посмотрела на уже переодевшегося священника.

   - Товарищ Бог! Помогите мне, пожалуйста, открыть дверь, - глаза Люси умоляюще смотрели на батюшку.

   Сравнение с Богом для батюшки было так неожиданно, что он искренне покраснел.

   - Девочка, я не Бог.

   - А кто же вы? - удивилась Люся. Закрытая дверь отодвинулась на второй план.

   - Я священнослужитель. Пришел крестить твоего братика. У тебя же есть братик?

   - А где Бог? –не унималась Люся.

   - Бог на небе. А я его служитель не земле.

Она задумалась.

   - Значит, вы на Земле главный?

   - Не главный, но и не последний. Пошли крестить твоего братика, - батюшка облегченно вздохнул. Он безумно обрадовался, что череда вопросов на этом заканчивалась. Обманывать, особенно ребенка, грех, а правду она еще не поймет. Маленькая совсем.

                -14-


   Спал Василий плохо. Гостиничная кровать ужасающе скрипела, подушка была до того жесткой, что разболелась даже шея. Лишь под утро он забылся тяжелым сном.

   Позавтракав в буфете, он поехал в школу водолазов. Но и там все решилось очень быстро.

   Делать было абсолютно нечего. Он бесцельно брел по Севастополю. До отхода поезда оставалось десять с лишним часов. Их требовалось как-то потратить. Степанов зашел в кинотеатр, но ушел с половины сеанса, побродил по рынку, постоял у памятника погибшим кораблям. Часовая стрелка стояла на месте. Сердце хотело другого. Оно рвалось к Марине.

   Пересилив себя, Василий сел в троллейбус. Медленно, словно с путами на ногах, шел к ее дому. На седьмой этаж поднимался пешком. Очень долго стоял у двери. Наконец решившись, позвонил. Звонок прозвенел жалобно и просящее. Дверь открылась сразу, будто за ней ждали. 

   - Все-таки пришел, - Марина стояла в халатике в золотистых лучах солнца, - А я ждала тебя! Где ты так долго был?

   Они бросились друг к другу и слились в долгом, страстном поцелуе.

   -15-


   Наш народ славен и силен своими традициями. Но одну мы незыблемо чтим и четко соблюдаем. После каждого завершенного мероприятия, будь то радость или горе, встреча или проводы, - отмечать это дело за столом.  И так ведется исстари. И менять этого никто не собирается.

   Стол ломился от яств. Крещение, как повод отошло на второй план. Гости, а их было без малого семнадцать человек, шумно обсуждали текущие проблемы, не забывая, естественно и про виновника торжества. После очередного произнесенного тоста каждый, вначале, чокался с батюшкой, потом, непременно, с тещей Степанова, затем со всеми остальными.

   Теща и за столом была лидером. По левую руку то нее сидел отец Борис, по правую – сосед с третьего этажа, молодящийся вдовец Кирилл Кондратьевич. Ее соловьиные трели, нежный голос и душевное обаяние покорили всех присутствующий. Степанову искренне завидовали. И это не скрывали.

   Первым за столом начал вырубаться батюшка. Еще не закаленный в больших застольях молодой организм, вдруг начал давать перебои. И здесь теща проявила такт и бдительность, не дав упасть лицу культового работника прямо в салат. Нагрузив огромную сумку провиантом и рассчитавшись с ним по двойному тарифу за работу, гости аккуратно погрузили священнослужителя в машину, дав таксисту сверху десять рублей, чтобы тот довез его не только до дома, а и передал в белые рученьки матушки. После чего компания продолжила застолье. 

   Теперь теща всецело посвятила себя Кириллу Кондратьевичу, сердце которого к концу вечера окончательно растаяло и в нем зарождалось уже забытое чувство, называемое любовью.

   Расходились поздно.

   - Марина Михайловна, - пророкотал старый дамский угодник, - мне бы очень хотелось, чтобы мы сейчас с вами спустились ко мне. Я развожу рыбок и одна, безумно дорогая пара, вчера дала потомство. Моя квартира в аквариумном освещении выглядит просто фантастически. Вы не возражаете?

   -Я просто обожаю рыбок. Это моя слабость, - солгала теща, – У вас в доме чай имеется?

   - Безусловно. Предпочитаю индийский. Для вас, Марина Михайловна, я не только чай, но и звезду с неба готов достать.

   - Кирилл Кондратьевич, у нас одинаковые с вами вкусы. Вы меня начинаете пугать.

   Кирилл Кондратьевич поощрено улыбнулся.

   - У меня для вас есть еще один сюрприз. Но это внизу.

   - Обожаю сюрпризы, - истерически захохотала теща, - Сейчас возьмем к чаю тортик и пойдем к вам. Леночка, я иду к Кириллу Кондратьевичу, - прокричала она дочери от двери, - Ключи я взяла. Меня не ищи.

   Оставив дочери две горы грязной посуды, она хлопнула дверью.

   Елена, уставшая за эти дни, как строитель египетской пирамиды, равнодушно взглянула на весь этот хаос. Но деваться не куда. Надо все мыть и убирать. Через полтора часа муж приедет. Не встречать же его таким беспорядком? Переодевшись, она приступила к наведению порядка. Помощников рядом не оказалось.

                -16-


   До отхода поезда оставалось семь минут, когда Василий и Марина влетели на вокзал. Оставленные в гостинице вещи отняли у них целых сорок драгоценных минут.

   Они, мокрые от быстрого бега и часто дыша, встали у вагона.

   - Коленька, я очень благодарна тебе за встречу. Ты очень хороший. Молчи, - она прикрыла пальцем ему рот, – говорить буду только я. Иначе я буду плакать. Ты разве этого хочешь?
   Василий помотал головой.

   - Тогда слушай и молчи. Мне вчера сделали предложение. Я выхожу замуж и уезжаю отсюда. Нет, нет, ничего не спрашивай. Так надо. Не могу же я всю жизнь быть одной. В этом ты прав.

   - Пассажиры, заходим в вагон, через минуту отправляемся, - раздался как приговор голос проводницы.

   - Прощай, Коленька! Не знаю, как ты, а я буду помнить тебя всю свою жизнь. Молчи, молчи. Все знаю. - Она крепко поцеловала его в губы. - Будь счастлив, мой родной! Хорошей тебе дороги.

   - И ты, - только и мог вымолвить Степанов охрипшим голосом.

   Поезд тронулся, Василий вскочил в вагон.

   Она шла, в сторону вокзала, не оборачиваясь. По ее щекам текли слезы.

 -17-

    Василий всю дорогу от Севастополя до Николаева жил событиями, происшедшими с ним в течение двух суток. На душе скребли кошки. Было жалко и себя, и Марину. Жутко хотелось, чтобы у нее в жизни сложилось все хорошо.

  - А правду она сказала, что выходит замуж или только для того, чтобы мы больше не встречались? – этот вопрос, как червь, точил его всю дорогу, – А с другой стороны, он же не бросит семью. Пусть она тоже будет счастлива! 

   Поезд подошел к станции около полуночи. Степанова, как и обещал комбриг, ждала машина.

   Подъехав к дому, он взглянул на окна. На кухне горел свет.

   - Неужели гуляют?

   Лифт как всегда не работал. Обливаясь потом и задыхаясь, Василий поднялся на свой этаж. Чтобы не будить детей, дверь открыл своим ключом. Из кухни вышла бледная и измученная жена.

   - Привет, - он ласково поцеловал супругу, - как тут у вас?

   - Все хорошо, Вася. Сереженьку окрестили. Сейчас домою посуду, и пойдем спать. Тебе воду согреть? Ополоснешься? Я так устала, ели на ногах стою.

   - Согрей. А что в доме так необычно тихо? Где твоя мама? Что-то не слышно богатырского храпа.

   Жена на минуту замолчала.

   - Она... у Кирилла Кондратьевича. Ну, тот мужик с третьего этажа, что рыбок разводит.

У Василия брови поползли наверх.

   - И что она там делает?

   - Пошли рыбок смотреть.

   - Рыбок? В первом часу ночи? Интересная мысль.

   - Нет, они ушли еще в десять вечера.

   - И до сих пор смотрят?

   - Не придирайся к словам. Я не знаю, что они там делают.

   - Зато я знаю.

   Он разделся, тщательно смыл с себя севастопольское прошлое и лег.

   Засылая, он почувствовал, как пришла жена. Обняв его, она сразу засопела.

   - Пусть поспит. Устала, бедненькая. И я тоже, - проваливаясь в глубокий сон, подумал Василий.


         -18-


   Около десяти часов утра в замочной скважине заскрипел ключ. Теща, бодрая и веселая, вошла в дом.

  - Ты уже встала, Леночка, а я думала, что еще спишь? Вижу, управилась. Молодец! Кто это там у тебя плещется в ванной?

   -Вася.

   - Вася? Он что, не на службе? Выгнали? - она зло улыбнулась.

   - За хорошее выполнение задания, комбриг поощрил его однодневным отпуском. Вот так!

- Отпуском… Поощрил… -  было видно, что теща не слушает. - Это хорошо. Это просто здорово!  Я что, собственно говоря, пришла. Ключ отдать и вещи забрать. Мы с Кириллом Кондратьевичем едим отдыхать в Крым, к морю, на его машине. Не все твоему мужу по югам мотаться. Я права, зятек? – бросила она в сторону ванны.

   Ванна ответила гробовым молчанием.

   - Собирать мне, в общем-то, и нечего. Все до сих пор лежит в чемодане. Как чувствовала, не распаковывала его. Благодарности в этом доме я не заслужила. Поэтому и расставаться будем легко. Так, дочь?

   - Делай, мама, что хочешь. Я уже устала от всего этого.

   - И на том, доченька, спасибо, – она поклонилась в пояс, – Сколько для вас не старайся, сколько не корячься, - мил не будешь! Правильно мне соседка говорит: «Жить нужно для себя. Детям ни в чем никогда не угодишь». Помоги мне снести чемодан вниз. Кирилл Кондратьевич еще хочет тебя попросить последить за рыбками. Инструктаж тебе кое-какой дать хочет. А дети где?

   - Спят.

   - Пусть поспят. Поцелуй их. Скажи, что бабушка на море поехала купаться. Кажется, все сказала. До свидания, дочка. Для остальных мое отсутствие вызовет только радость.

    -19-


   В пятницу в кабинет Степанова вошел рассыльный.

   - Товарищ капитан третьего ранга, вас начальник политотдела вызывает.

   Василий поднялся на второй этаж.

   - Товарищ капитан первого ранга, капитан третьего ранга Степанов по вашему приказанию прибыл.

   - Степанов, - начло, офицеров штаба по именам и отчествам, не знал, да и знать не хотел, не его уровень, - вы что, в воскресенье крестили ребенка? Как вы могли? Вы же коммунист! - начал начпо без всякой подготовки, - Вас атеистическая программа партии не касается? Или вы уже не дорожите ни должностью, ни членством в КПСС?

   Холодный пот выступил на лбу механика.

   - Товарищ капитан первого ранга, я в это время был в командировке в Севастополе. Это теща приехала и все сделала без моего ведома. Я даже не знал об этом.

   - О вашей командировке я тоже ничего не знаю. Вы что, решили меня обмануть? Кто вас послал?

   - Командир бригады.

   - С какой целью вы ездили в Севастополь?

   Василий во всех подробностях стал рассказывать о целях и задачах, связанных с его поездкой в главную базу флота.

Начпо слушал очень невнимательно. Он, периодически, куда-то звонил, что-то писал, кого-то вызывал.

   - Хорошо Степанов, идите. Я лично разберусь в этом вопросе. Но свою семью надо воспитывать. Каждый член нашего государства должен знать, чем живет наша партия, над чем она работает, и претворять в жизнь решения всех Пленумов ЦК КПСС. Вам это ясно? А у вас, видно, не все в порядке дома. Не ошиблись ли мы, взяв вас служить в штаб? Идите и думайте.

   Степанов вышел пошатываясь. Рубашка прилипала к телу.

   - Ну, теща, сука, удружила. Хорошо, что с командировкой все удачно получилось. А то бы точно влип. Выгнали, как пить дать.

   Он зашел к комбригу.

   - Что, наложил в штаны, - рассмеялся комбриг, – Не дрейфь. Все обойдется. Служить тебе долго и еще не одно крещение придется принимать. А про все это забудь. У них работа такая. Интересную мысль тебе подсказал начпо. С сегодняшнего дня и начинай внедрять в семью все решения партии. О результатах потом доложишь коммунистам на партийном собрании.

   Комбриг от собственной шутки залился долгим, лающим смехом.

   - Иди, Вася, повеселил ты меня сегодня, -вытирая платком слезы, он рукой показал на дверь.

    -20-


   Через три месяца Степанов вновь поехал в Севастополь, но уже на сборы руководящего состава электромеханической службы. Память о Марине занозой торчала в сердце. Вечером он пошел к ней домой. Дверь открыла незнакомая женщина.

   - Простите, мне нужна Марина.

   - Здесь, молодой человек, такие не живут. Вы, наверное, адресом ошиблись.

   - Но три месяца назад она здесь жила.

   - Может быть, и жила, не знаю. Мы сюда въехали две надели назад. Квартира была пустой. Извините, помочь не чем не могу, - дверь закрылась.

   Светлое пятно жизни потемнело, а кровоточащая рана так и осталась на всю жизнь.