Тихо, тихо в доме. Всё привела в порядок: покрасила потолки, поклеила обои.
Включила телевизор, мой любимый и привычный первый канал. Но звук убрала до шёпота. Молча, там кричат, размахивая руками, выливая грязь.
Скоро разучусь разговаривать. Редко оживает телефон.
Самые дорогие звонки давно молчат.
И чёрная кошка на печке поднимает голову, когда услышит звук телефона.
Связи почти нет. Одна точка соприкосновения с невидимой паутиной.
Телефон! Не знакомый номер. Ну и что!
- Ты, что не узнала меня?! – звонкий голос в телефоне.
Валя я.
Валя!? Узнала. Где ты?
- Далеко. Мы в городе.
Валя - наш фельдшер, боевая, всезнающая и всегда готовая на помощь.
Отчитает, но и поможет.
К ней ходили не только на приём, но и посоветоваться.
Она младше меня на семь лет. Не виделись мы больше двадцати лет.
Наши сыновья учились в одной сельской школе.
- А помнишь, когда я пришла к тебе первый раз, это была какая- то избушка напротив школы. Там ещё рядом был дом Лаврентия. Не помню его фамилию.
- Некрасов, - подсказывает она.
- Он уже не ходил. Мне сказал, что оставил здоровья в болотах под Ленинградом.
Я вспомнила его, когда мы ехали на машине в сторону Киришей. Жуткая безлюдная дорога, а с обеих сторон вплотную мрачные болота.
Я пришла к тебе. А ты в подполье полезла и достала оттуда кастрюлю со сметаной, банку с земляничным вареньем.
Сметана была такая твёрдая и густая, она на ложке закручивалась гребешком, как мороженое.
Да, я смотрела изумлённо. Родилась в городе. За молоком ходила в молочный магазин, стояла в очереди. А продавец черпала молоко алюминиевой кружкой из фляги и наливала покупателям в бидончики. Сметану я вообще не видела в детстве.
И земляничное варенье тоже.
А земляничное варенье было такое душистое, полянкой пахло, с горчинкой.
А помнишь, как ты нас всех, молодых мам, отчитывала, если у кого-нибудь был грязный халат?
В тот год, когда родилась моя дочка, у тебя на попечении было двенадцать младенцев. И правление колхоза каждому подарило по хрустальной вазе и по шесть мельхиоровых ложечек.
- Ваза цела, а ложечка осталась одна.
- Не помню. Много чего было.
Недавно приехала туда. А девчонки меня обнимают перед продавцом в магазине.
А она их спрашивает потом:
- За что же вы так эту женщину обнимали?
- Да, она нас всему учила, как мама.
- Валя, как я виновата перед сыночком! Чуть не потеряла его.
Помнишь, за деревней была полянка? Её почему-то называли Скотское кладбище.
- Помню. Я туда за грибами ходила.
- Мы с сынишкой туда пошли за земляникой на разведку. А её было столько, что ни ступить, ни сесть. Всё красно от спелых ягод.
И я сняла с головы белый платок и стала собирать.
А он захныкал:
- Мама, пойдём домой!
Он долго так просил, а я не могла оторваться от ягод.
И он пошёл один. А ему было только четыре года.
Как я могла?! Всю жизнь помню это и каюсь.
Я посмотрела. Его нет. Господи! Променяла на ягоды ребёнка!
И вдруг он выходит изо ржи. Рожь высокая. А он маленький, испуганный.
Я кинулась к нему.
Обнимаю и плачу.
Ушёл в рожь. А там и взрослый заблудится.
Потом мне рассказывала молодая мама, что вот так же взяли ребёнка в поле. Садиков не было. И тоже он во ржи потерялся. Так всем колхозом прочёсывали поле. Нашли. Ребёнок устал и спал уже.
- Не кори себя. Что ты? Одна что ли такая?!
- А ведь мне было тогда уже тридцать лет.
А за ягодами я всё ещё хожу. Только здесь нет такой полянки. Ягоды растут на болотах.
- Как ты? Я держусь.
- Держись, давай!
Молодец, что нашла меня.
Я позвоню. Обязательно позвоню.
Она что- то по старой памяти мне объясняла, что надо принимать в нашем возрасте.
- Валя, я много хожу, физическая работа. И стараюсь не думать о возрасте.
Незнакомый звонок, а так много всколыхнул.
фото автора