Для посетившего в 1905 г. Норвегию М. М. Пришвина она была «страной Бьёрнсона и Ибсена». Однажды, плывя на пароходе, он решил подзадорить своих норвежских попутчиков, назвав Гамсуна и Бьёрнсона шведами. На него обрушился целый шквал негодования, особенно в отношении «перепутанного» Бьёрнсона: "Норвежец! Уж такой норвежец!«— услышал он возмущенные голоса.
Кто же этот «такой норвежец»? В чем состоит его особенная роль в норвежской культуре? Дореволюционный издатель и переводчик солидного двухтомного «Полного собрания сочинений» Б. Бьёрнсона М. В. Лучицкая вступительную статью к нему начинает словами: «Назвать Бьёрнсона — значит развернуть норвежское знамя»... Справедливые слова, хотя бы потому, что Бьёрнстьерне Бьёрнсон — автор норвежского национального гимна.
Величественные строки, созданные им, вот уже полтора столетия поют норвежцы:
Да, мы любим край родимый,
Край лесистых круч,
Море, ветер нелюдимый,
Небо в хлопьях туч.
Любим дым родного дома,
И отца, и мать.
Стужи бодрость нам знакома,
Солнца благодать.
(Перевод В. Левика)
Впрочем, в книге дается и другой перевод гимна.
В гимне, созданном Бьёрнсоном, удивительным образом выражен национальный дух народа и мироощущение норвежца, для которого страна — как семья, и любовь к родине начинается с любви к родителям. Норвежец привязан не только к родной земле, ее просторам, то есть к земле-почве, но и к данной ему Богом водной глади, лесистым кручам и даже хмурому, в клочьях туч небу. Таким образом, важнейшей составляющей любви к родине является любовь к природе.
По первоначальному замыслу, норвежский гимн начинался так:
Голубая страна среди пенистых волн,
А вокруг острова, словно стайки птенцов...
Вышесказанное не означает, что Бьёрнсон был далек от общественных устремлений. Напротив, с юных лет он принимал активное участие в политической жизни, был одним из первых в Европе, кто стал призывать к борьбе за мир и всеобщему разоружению. По его инициативе в Норвегии был организован «Союз борьбы за мир», он способствовал также развитию дружеских связей между Скандинавскими странами и Россией, одновременно выступая против политики царского правительства по отношению к Финляндии, отстаивал и интересы словаков, находившихся под властью Австро-Венгрии.
Как личность, Бьёрнсон был мятежной натурой, человеком вспыльчивым, порывистым, способным на неожиданные поступки. «Человеком мгновения» называли его современники. При этом его никогда не покидали обостренное чувство справедливости и желание понять других. Он всю жизнь искренне служил красоте и добру. Это нашло отражение и в его поэзии. Лирика Бьёрнсона, по утверждению одного из ведущих норвежских исследователей Ролфа Неттума, обладает всеми чертами классики и является неотъемлемой частью национального культурного достояния. Строки: «Страна, что лежит среди вечных снегов...» или «Да, норвежская природа женской сущности сродни...» — известны почти каждому норвежцу. Его поэтические произведения весьма многообразны как по темам и жанрам, так и по архитектонике. Это стихи и о любви, многие из которых стали популярными романсами, и о многоликости норвежской природы, а также кантаты, марши, оратории, посвященные событиям общественной жизни. Остается лишь добавить, что мало кто из норвежских поэтов мог бы похвастаться таким количеством стихов, положенных на музыку.
* * *
Бьёрнстьерне Мартиниус Бьёрнсон родился в 1832 г. в усадьбе Квикне в Эстердалене (средней части Норвегии) в семье сельского священника. Отец писателя женился на Элизе Нурдрок из семьи шкиперов и купцов в знаменитом приморском городе Крагерё. Ее среда была более интеллектуальной, нежели среда Бьёрнсонов; некоторые ее представители были причастны к искусству. Достаточно сказать, что музыку к национальному гимну на слова Бьёрнсона написал не кто иной, как его восемнадцатилетний кузен Рикард Нурдрок, ставший впоследствии выдающимся композитором.
Когда 8 декабря в семье Бьёрнсонов появился первенец, на небе особенно ярко светило созвездие Большой Медведицы (в норвежском языке это название не имеет оттенка женского рода), и родители решили, к неудовольствию приходского священника, крестившего младенца, модифицировать традиционное в их роду мужское имя Бьёрн и назвать своего сына Бьёрнстьерне в честь созвездия, буквально «медведь-звезда». Имя оказалось пророческим. Бьёрнстьерне Бьёрнсон со временем стал звездой на небосклоне норвежской литературы, а также в норвежской культуре и общественной жизни.
Мальчику не было еще и семи лет, когда семья переехала в усадьбу Нессет в провинции Румсдал в северо-западной части страны. Впоследствии он запечатлел эти места, славящиеся своей красотой, в стихотворении «Румсдален»:
Студит лицо мое ветер свежий.
Ручьи, водопады с обеих сторон,
Здесь фьорд ревущий водой оглашен.
Румсдален мой непокорен и горд,
Ни перед кем он главы не склонял.
А народ? Он природе под стать.
Коль тебе удалось фьорд узнать —
Значит, ты узнал и народ...
(Перевод Д. Голубкова)
Воспитание мальчика в любящей семье, где росли еще пятеро детей, было тем не менее суровым. Отец объяснял детям необходимость добропорядочного поведения, внушая при этом страх перед Всевышним, адом и людским наказанием. Одним из самых страшных воспоминаний детства были для Бьёрнстьерне переживания, связанные с публичной казнью, на которую его привел отец, чтобы навсегда отвратить юную душу от порока. Об этом — автобиографический рассказ «Ужасное впечатление детства». В нем описаны все тягостные подробности гнусной процедуры казни. Мальчик с ужасом осознает, что молодой человек, соблазнивший девушку и взявший на себя вину своей матери, убившей эту девушку, вызывает у него сочувствие. Автор приходит к выводу, что смертная казнь, отвратительная сама по себе, отнюдь не способствует смягчению нравов.
После окончания школы в Молде Бьёрнсон приехал в Кристианию (тогдашнее название Осло) и поступил в пользовавшуюся популярностью гимназию Хертвига, которую шутливо впоследствии назвал в стихах «фабрикой студентов». В ней готовили в университет. Знаменательно, что в то же самое время в ней учились Генрик Ибсен и другие будущие норвежские классики: Сигмунд Винье и Юнас Ли.
Уже в эти годы, когда Бьёрнсону не было и двадцати, сложился устойчивый круг его интересов: театральная жизнь и литература. Он следит за развитием рабочего движения под руководством Маркуса Тране. В 1851 г. газета «Моргенбладет» публикует его первое стихотворение «Водопад». Для молодого Бьёрнсона стало совершенно очевидным, что его душа не лежит к теологии и, следовательно, он не пойдет по стопам отца, так же, как не привлекает его карьера государственного чиновника. Он решает целиком посвятить себя литературе. Его политические симпатии и эстетические идеалы складываются под влиянием творчества норвежского романтика Хенрика Вергеланна. В 1859 г. молодой Бьёрнсон начинает анонимно выпускать иллюстрированную «Народную газету», предназначенную «для просвещения и развлечения».
О Бьёрнсоне нельзя сказать, что он вышел из народа, он всегда был связан с народной крестьянской культурой, был ее частью. Как известно, в Норвегии никогда не было крепостного права, не было дворянства, как, скажем, в Швеции, Англии, Германии. С самого начала образование было доступно детям не только из купеческих или чиновничьих семей. Свидетельство тому— роман Арне Гарборга «Крестьяне-студенты» (1883 г.). Для Бьёрнсона крестьянское сословие— не только родная среда, но и нечто большее, предмет восхищения, воплощение самой сущности жизни. В эссе «Как я стал поэтом» он описывает сценку, которую наблюдал во время поездки в Швецию. Однажды в Упсале он видел, как солдаты смеялись над своим товарищем, крестьянским парнем, называя его деревенщиной. Бьёрнсон с негодованием и гордостью пишет, что в Норвегии такое невозможно, потому что она в своей основе — крестьянская страна.
С истории крестьянского парня Тронда, представленной в одноименном рассказе (1857), начался Бьёрнсон-прозаик. Но настоящий успех пришел к нему после выхода в свет его прославленной повести «Сюннёве Сульбаккен». Повесть имела ошеломляющий успех, и весь ее тираж — 10 000 экземпляров, большой по тем временам — был распродан. Вскоре она была переведена на шведский, английский, немецкий, голландский языки и стала хрестоматийной.
Эту повесть можно с полным правом считать образцом того нового повествовательного искусства, за которое ратовал писатель, в котором элементы современности должны были сочетаться с традицией саг и народных сказок. В связи с пятидесятилетним юбилеем выхода повести в свет он сказал о ней: «...это апология крестьянства. Все понимают, что в языке наших крестьян слышны отголоски саг и что их жизнь остается первозданной, близкой той, что запечатлена в сагах. Их жизнь является образцом, фундаментом жизни всего нашего народа, которую необходимо строить, опираясь на историческое прошлое».
Сюжет повести прост и незамысловат. Молодой парень Торбьорн с хутора Гранлиен, по названию которого, согласно норвежской традиции, он носит фамилию, с раннего детства влюблен в дочку владельцев соседнего хутора — Сюннёве Сульбаккен. Из-за своего вспыльчивого неуравновешенного характера парень все время попадает во всевозможные переделки, пока, наконец, пройдя ряд испытаний, не обретает способность смирять свой нрав и не соединяется с любимой девушкой. Эта повесть не только о возвышенной любви двух юных сердец на фоне величественных норвежских гор, долин, высокогорных пастбищ, но и о внутреннем становлении человеческой личности. Умение управлять своими страстями имеет для Бьёрнсона величайший религиозно-этический смысл, знаменует победу добра над злом.
Сумрачный, окруженный еловым лесом, хутор Гранлиен (Еловый склон) и почти всегда купающийся в солнечных лучах Сульбаккен (Солнечная гора) знаменуют духовный контраст героев. Повесть была написана в 1857 г. за десять лет до создания Ибсеном «Пера Гюнта» и бессмертного образа Сольвейг, прославленного на весь мир музыкой Эдварда Грига. По словам критика Эдварда Беера, своей повестью Бьёрнсон явился «предшественником и вдохновителем Ибсена».
Писатель работал над повестью с огромным увлечением. Первоначально счастливый конец не предполагался, но автор настолько полюбил своих героев, что все же решил соединить их. Причем последняя сцена, когда Торбьорн приходит с отцом свататься к Сюннёве, получает, наконец, согласие и благословение ее родителей, сидит рядом со своей избранницей и смотрит из окна на свой родной хутор, стала классической в Скандинавии:
— Куда ты смотришь? — прошептала она.
Он повернулся к ней, долго и нежно смотрел на нее, потом опять поглядел в окно.
— Я смотрю на Гранлиен,— сказал он.— Как странно смотреть на него отсюда.
Другие крестьянские повести Бьёрнсона также имели большой успех и составили целый новый пласт в норвежской и, шире, скандинавской литературе. В повести «Арне» (1858), высоко оцененной прославленным датским исследователем Георгом Брандесом, последний увидел призыв к оседлой крестьянской жизни, озаренной светом любви к родной земле. Ее герой — сын женщины из бедной крестьянской семьи и беспутного сельского музыканта — мечтательная и одновременно раздираемая внутренними противоречиями натура. Несмотря на полное отсутствие какого-либо биографического сходства, неровный и вспыльчивый характер героя оказался чрезвычайно близким писателю. Бьёрнсон признавался, что после написания повести ощутил себя так, как будто бы выдал что-то очень сокровенное о самом себе.
История «Веселого парня» (1860) — это радостное шествие его по жизни, но отнюдь не бездумное и бесшабашное, а напротив, осмысленное, исполненное веры в высокий смысл человеческого бытия, цель которого — земное счастье, на которое Всевышний и благословляет человека. Трудолюбие, целеустремленность, преодоление гордыни в своей душе приводит героя к счастью и гармонии.
В последней из крестьянских повестей Бьёрнсона — «Свадебный марш» (1872) — доминирующим является все тот же мотив: преодолевая различные жизненные препятствия, парень добивается руки девушки. Финал — соединение влюбленных — выглядит своеобразным архетипом, обобщенным смыслом человеческой жизни. Во всех крестьянских повестях Бьёрнсон стремится внушить читателю веру в жизнь, ее неисчерпаемые возможности, в способность человека, с благословения божьего, вершить свою судьбу и ковать собственное счастье...
Многие критики считали эти повести своего рода идиллиями или пасторалями. Они и вправду освещены особым светом возвышенного отношения к жизни, ощущением ее значимости, как это, впрочем, присуще сагам. Исследователи называли художественный метод Бьёрнсона «поэтическим реализмом», но это не означает, что писатель всегда только поэтизирует, «улучшает» действительность; порой идиллия взрывается. Таким взрывным моментом является, например, рассказ сугубо отрицательного персонажа Аслака из «Сюннёве Сульбаккен» о судьбе его матери, соблазненной богатым хуторянином.
Таким образом, творчество Бьёрнсона пронизано социально-критическими тенденциями. Об этом он очень убедительно сказал в речи в связи с присуждением ему в 1903 г. Нобелевской премии именно за «благородный идеализм и возвышенные идеи». Бьёрнсон считал, что художнику необходимо иметь мужество запечатлевать отвратительные явления действительности, не теряя при этом веры в прогресс человечества, гуманизм, в то, что добро способно одержать победу над злом.
Велика роль Бьёрнсона в развитии норвежского театра. Статуя Бьёрнсона вместе со статуей Ибсена стоит при входе в норвежский национальный театр в Осло, в котором он был директором с 1865 г. по 1887 г., а до этого занимал аналогичный пост в Бергене (1857–1859). Остро реагируя на умонастроения эпохи и ее общественные устремления, он явился во многом ближайшим и непосредственным предшественником Ибсена, предвосхитив многие образы, коллизии, мотивы его драм.
Бьёрнсоном был создан цикл пьес на темы национальной истории, по материалам саг и хроник раннего норвежского средневековья. В 1857 г. им была написана первая драма «Между битвами», далее последовали «Хульда-хромоножка» (1858) и «Король Сверре» (1861). В связи с выходом последней в России Л. Н. Толстой писал о Бьёрнсоне: "...Это один из современных авторов, которых я наиболее ценю, и чтение каждого его труда доставляет мне не только большое удовольствие, но открывает новые горизонты«[1]. За этими драмами последовали другие. Особняком при этом стоит историческая драма «Мария Стюарт» (1864), в которой главное внимание уделено не трагической судьбе шотландской королевы, а идее демократии и народовластия.
В 70-е гг. Бьёрнсон обращается к современной тематике, создает острые социально-критические драмы «Банкротство» (1875), «Редактор» (1875), «Новая система» (1879). Большой общественный резонанс вызвала его пьеса «Перчатка» (1883), затронувшая широко обсуждавшиеся в тогдашнем обществе проблемы лицемерия в браке и женской эмансипации. Эти проблемы воспринимались весьма неоднозначно: с энтузиазмом — большинством женщин и со злобным негодованием — большинством мужчин. Так, в одном из писем Август Стриндберг писал: «Дорогой Бьёрнсон! Вы печетесь об этом гнусном, насквозь фальшивом женском движении! Между тем они используют дьявольскую тактику против нас, мужчин. Взгляните только на этих получивших свободу, эмансипированных женщин. Они приобщились ко всем мужским порокам: пьют коньяк и слоняются по улицам...»
Бьёрнсон, конечно же, не одобрял свободы нравов в стиле "Движения богемы«[2], но в то же время его честная благородная душа, жаждавшая справедливости во всем, не могла принять двойной морали, которая предписывала «порядочной» женщине быть верной женой и закрывать глаза на внебрачные связи мужа, к каким бы последствиям это ни вело. В пользовавшейся неизменной популярностью пьесе «Перчатка» девушка Свава отказывает своему жениху, узнав об его легкомысленном прошлом, хотя он и глубоко раскаивается в нем, и надежда на примирение как будто бы остается. В драме нашли отражение носившиеся в воздухе идеи социал-дарвинизма, теория наследственности, осознание роли среды в формировании личности. Для многих тогда социал-дарвинизм стал своеобразным «евангелием». Всем этим проблемам Бьёрнсон посвятил также свой известный доклад «О единобрачии и многобрачии», с которым объездил всю Скандинавию.
70-е и 80-е гг. явились годами глубокого религиозного кризиса для писателя. Будучи сыном священника с глубоко заложенными в детстве нравственными устоями, Бьёрнсон тем не менее не принимал некоторых догматов официальной церкви, ее консерватизма и нетерпимости. Его коробило узколобое доморощенное норвежское христианство. Все больше симпатий у него начинает вызывать учение Грундтвига[3], именно в это время широко распространившееся в Скандинавии. Суть его состоит в том, что христианство должно быть «радостным», любовь к Богу не должна заслонять земных радостей. Труд — священная обязанность человека и одновременно путь к благополучию и жизненному успеху. Всевышний царит над всем, но и человек обладает свободой воли и вполне способен строить свою судьбу. Знаменательно высказанное писателем мнение в статье «Христианин» (1876) о том, что Виктору Гюго, отвергающему христианство, в гораздо большей степени присущ христианский дух, нежели некоему консервативному пастору Клавернесу, «который борется с либерализмом с таким фанатизмом, что можно подумать, что им движет дьявольская сила». В отличие от Ибсена, Бьёрнсон никогда не изображал священников в карикатурном виде. Он писал: «Когда я смотрю на сегодняшних пасторов и их паству, то начинаю ненавидеть наше время как бесплодное с точки зрения теологии. В то же время моя ненависть носит абстрактный характер. Я никогда не мог быть пристрастным, изображая священнослужителей. Ведь нельзя же изгонять Вельзевула с помощью Вельзевула». И неистовый пастор Саннес из драматической дилогии Бьёрнсона «Свыше наших сил», и герой его романа «По Божьему пути» Эдвард Тофт — вполне достойные люди, убежденные в своем призвании. Последний, несмотря на свою ортодоксальность, может считаться рупором идей автора.
Тема призвания, осознания человеком смысла своей земной жизни — одна из ведущих в творчестве Бьёрнсона. Об этом говорится и в «Веселом парне», ставшем агрономом, и в повести «Рыбачка», героиня которой стала актрисой, и в исторических пьесах, особенно в «Сигурде Йорсалфаре», совершившем паломничество в Иерусалим, и его брате Эстейне, который понял свой долг в том, чтобы оставаться в своей стране и способствовать процветанию ее народа.
В 1880-е гг. Бьёрнсон пишет небольшие по объему романы, или, скорее, повести «Пыль» (1882), «Флаги в городе и в гавани» (1884), «По Божьему пути» (1889), в которых в полной мере отразились религиозные и нравственные искания писателя. В романе «Пыль» перед нами предстает затхлая атмосфера норвежской провинции, в которой задыхаются супруги Атхлунги, неспособные понять друг друга, жить общей духовной жизнью.
В романе «Флаги в городе и в гавани» (перевод его в России появился в 1891 г. под названием «Новые веяния») запечатлена история усадьбы Годсет и маленького городка, находящегося в непосредственной близости от нее. Безумные выходки и бесчинства владельцев этой усадьбы происходят на фоне косности, невежества, лицемерия, царящих в городке, но постепенно и сюда доходят новые идеи и веяния. Находятся люди, убежденные в том, что путем просвещения и неустанного труда, веры в добро можно изменить жизнь к лучшему (заметим, что, как бы наивно эти идеи ни звучали теперь, они не оказались утопическими. Скандинавия, избежав сильных социальных потрясений, в общем и целом построила достойную жизнь для своих граждан). В честь этих светлых личностей, а не по случаю свадьбы местного «столпа общества» распутного лейтенанта Фюрста, от которого во время венчания ушла невеста, «развеваются флаги в городе и в гавани»... О романе и его авторе Л. Н. Толстой отзывался так: "Он во всем верен себе, искренне любит добро и потому имеет, что сказать, и говорит сильно. И я все, что он пишет, читаю и люблю, и его самого тоже«[4].
Роман «По Божьему пути» явился в какой-то степени итоговым. В нем нашло отражение новое кредо писателя, которое он вкладывает в уста священника Эдварда Тофта: «Я тот путь называю Божьим, по которому идут хорошие люди». Сам писатель говорил ранее, что верит «не в грундтвигианство, не в догмат Троицы, не в текст Библии, а во Всевышнего, его вечные откровения, неизменную помощь во всех бедах и горестях человеческих».
Отношение к Бьёрнсону и его личности в течение всей его жизни было неоднозначным, но никогда не было равнодушным. Одни считали его негодяем, вероотступником, предателем, свернувшим с пути, завещанного предками, для других — он дорогой сердцу соотечественник, борец за светлые идеалы «такой же, как и все, только крупнее и богаче других как личность».
* * *
Бьёрнсон прожил долгую гармоничную жизнь. Несмотря на ветреность в ранней юности, он был долго и счастливо женат на Каролине Реймерс, которая пожертвовала ради него театральной карьерой. Во время празднования золотой свадьбы Бьёрнсон шутливо заметил, что она была «хорошим якорем для него». Ибсен с восхищением говорил, что у нее была удивительная способность «создавать вокруг себя дом, домашний очаг». Не случайно в рекламных буклетах, посвященных музею-усадьбе Бьёрнсона, последняя называется «Аулестад. Дом Каролины и Бьёрнстьерне Бьёрнсона». Собственно понятие «музей» лишь отчасти применимо к Аулестаду, простоватому деревянному строению среди холмов, деревьев, полей. В нем нет никакой музейной отрешенности. Жизнь здесь никогда не прекращалась. Большой дом писателя — национальная реликвия и потому собственность государства. В других строениях живет его внук с семьей, который, как и многие поколения его предков, занимается сельским хозяйством. Крестьянская традиция продолжается. Вся атмосфера усадьбы несет на себе печать личности Бьёрнсона, его простоты, чувства собственного достоинства, единения с природой и демократизма.
Бьёрнсон страстно любил жизнь, ему было трудно примириться со старостью и болезнью. Уже лежа на смертном одре, он сочинил кантату, в которой прославлял жизнь. Подозвав к себе дочь Дагне, он торжествующе спросил, можно ли предположить, что подобное произведение написано умирающим, как мужественно сказал он о себе. Он успел также дать заголовок стихотворению, которое так никогда не было написано,— «Мир спасут добрые дела». Эту строчку принято считать своеобразным поэтическим завещанием Бьёрнсона.
Бьёрнсон скончался в Париже в 1910 г. Его тело было перевезено в Кристианию и похоронено на территории кафедрального собора норвежской столицы. В связи со смертью писателя появилось множество некрологов, в том числе в стихах. Пожалуй, один из самых выразительных был написан Кнутом Гамсуном, его младшим современником и почитателем:
Нам постучали в дверь.
Неужто весть дурная?
Мы замерли вдоль фиордов и долин.
И руки опустились, и веки увлажнились.
— Какая весть, гонец?
— ОН умер. Все. Конец.
Эти строки знаменовали конец земного пути писателя, но, конечно же, его духовная жизнь не прекратилась. Традиция Бьёрнсона жива в произведениях его литературных потомков: К. Гамсуна, Т. Весоса, Н. Ю. Рюда. Он часть духовной жизни не только его страны, но и Скандинавии и Европы в целом.
1. Толстой Л. Н. Собр. соч. в 20 томах. М., 1965. Т. 18. С. 216.
2. «Движение богемы» получило свое название по заглавию романа Ханса Ягера «Из жизни богемы Кристиании» (1885). Представителями этого движения были анархически настроенные писатели и художники. Они отрицали буржуазный брак и в качестве альтернативы предлагали «свободную любовь».
3. Грундтвиг Николай Фредерик Северин (1783–1872) — датский священник и поэт, автор многих теологических трудов.
4. Толстой Л. Н. Собр. соч. в 20 томах. М., 1965. Т. 18. С. 81.