I
Тяжелые свинцовые тучи глотают ванильное небо. Черный сумрак нагнетает мрачную атмосферу. Багровый закат затянули горизонт. Серые тени встают страшными монстрами из-за зданий домов и общественных учреждений. Алюминиевый дождь теребит колючими каплями асфальт и щебенчатые крыши домов.
- Извините, у Вас есть прикурить?
- Да, вот, пожалуйста.
Незнакомец закурил. Табачный дым поднялся к верхушке небосклона. Белый туман окутал, закрыл обзор для глаз, и срубленная голова упала подле выпавшей сигареты «P&S» изо рта. Кровью был омыт клинок убийцы.
Неспешные шлепки по звонким лужам еще были слышны вдалеке, когда незнакомец завернул за ближайший угол. Облака проплыли мимо, Луна сняла капюшон тьмы и по реке поплыли ручейки крови. Синие задушенные тела, куски плоти и кости, перебитые газовым ключом.
Полнолуние наступило и он, прислужник ночи, появился.
Сколько жизней окончено, сколько артерии перерезано. Тонны нерв и свежего мяса утоплены в лужах пустоты. Мрак, царство тьмы, беззакония и рабства. Нет любви, лишь кислый запах боли, смешанный со сладким вкусом страданий и ароматом яркой истерики.
II
Тихое промозглое утро. На улице минимальное число людей, машины не тарахтят своими движками. Густой туман оседает на город окутывающей пеленой. Ароматный запах горячего кофе поднимается вверх там, где сидит угрюмый посетитель. Бледный оттенок кожи, сухие венозные пальцы и потухшие пальцы.
- Мне еще, капучино.
Голос грубый, но уставший. Мелодия вокруг ничего не навивала в тот момент, когда влетели трое ребят в форме.
- Вот он, хватай его!
Мужчину рядом за столиком повязали и отвели в бобик. Странно это. С того не с его, утром, когда город только своими щупальцами пускает замысловатые истории и приключения в людей, забирают человека, изначально казавшегося непримечательным парнем.
- Привет, красавчик. Хочешь меня?
Перед ним стояла высокая девушка на каблуках. Губы слишком сильно измазаны помадой. Сальные волосы практически, хоть и лежа, стоят дыбом. Тощая фигура, обвисшие конечности.
- Извините, Вы не в моем вкусе.
- Нахал! Да я… стольким угождала…
- И что мне с этого? Вон сидит неподалеку, похожий на меня. Ему себя предложите. Может, понравитесь.
Недовольное фырканье послышалось, когда она развернулась, завиляв своими ягодицами, направилась к другому. Тот с радостью согласился, и она, язвительно показав язык ему, удалилась с тем в громкую тишину.
- Эх, до чего развязанное общество.
- И не говорите…
- Кто здесь?
Молчание… Недавно, шептавший что-то на ухо голос, исчез. Блекло-рубиновые стены, ярко-изумрудные торшер и теплый свет, гуляющий по заведению.
- Что вы думаете о здешнем мире и его правилах?
- Хм, достаточно интересный вопрос. Если откладывать стереотипное мышление, и прочее, то не будет того, с помощью чего мы будем рассуждать. Звучит прямолинейного, однообразно. Но, что можно еще предположить и порассуждать насчет этого вопроса? Проституция, власть, обман, воровство, война… По-моему, всегда круг размышлений суживается и замыкается на одном – смерть. Возможно, это глупо звучит, но это слово может иметь иной смысл. Например, умирать может любовь, цветок, государство, закон, слово, обещание. И, в конце - концов, погибает жизнь.
- Мне нравится Ваш ответ.
- А вы собственно кто?
- Я - Бафомет.
- Увы, но Ваше громкое имя настолько тихо слышно, что я б не прошел осмотр у отоларинголога.
- Как так? Ты действительно не знаешь кто я?
- Да…
- Ну ладно, расскажу… Как сейчас помню… Мы, великие тамплиеры, и наш могучий Орден, наступал отовсюду. Наших лидеров не счесть. Хотя погоди, там был, как сейчас помню, Филипп де Милли, Одо де Сент-Аман, Жерар де Ридфор. Внешность не помню, но символ их – это что-то прекрасное. Красный крест на белом полотне. Походы под этим знаменем венчались успехами, Папа Римский хвалил нас. Все как один, мы были против мусульман. Ох уж эти скользкие типы со своими остроконечными мечетями. Наше дело правое, мы защищали свою веру до последней капли крови. Величались мы гордо - «Орден бедных рыцарей Иерусалимского храма». Как бы долго мы не ходили по Европе, пришло время наступать на Францию… Серый вязкий туман, приятный запах горящих конструкций, стелющийся под небосводом. Мелкий иней на траве, дым от горящих сооружений и вдоль, по левую сторону, крепко стоят грязно-белые стены крупного замка. Я, будучи тогда еще в облике величественного демона, оберегал своих любимых воинов.
Битва была жарче Второй Мировой. Французы упорно боролись, и как это не было печально, победили. Нашего лучшего и неповторимого главу Ордена Жак де Моле безжалостно сожгли. Даже у меня могли навернуться слезы от того, как он героически сгорал на костре, с крестом на груди и восторженном взгляде в небеса. Он умирал с честью и огнем в трусах.
После столь трагичного окончания существования нашего Великого содружества, священники во главе с Филиппом IV. Меня начали гнать. С опущенными руками и низким боевым настроем я двинулся из города. Обернувшись назад, решил посмотреть все в последний раз. Небо полностью закрыло тучами, через просветы видны падающие лучи, крупный дождь застучал по земле. Свернула молния, и при блеске разряда я увидел повешенное за руки обгорелое тело. Взглянув последний раз на грязные лужи, каменно-деревянные дома, телегу подле входа и на замок вдалеке, ушел прочь их этого места.
- Довольно интересно.
- Ладно, мне пора.
- Ну что же, прощай.
Еще недавно звенящий голос над ухом, растворился, когда посетитель покинул это место. Влажные асфальтовые дорожки, промозглая растительность и маленькие птички, спрятавшиеся под свое густое оперение.
- Какая же мерзкая погода! Брр…
- Я полностью с тобой согласен.
- Опять ты?
- А что такое? Неприятно
- Нет, почему!? Я не против, но все же, это странно, говорить с голосом без человеческого облика.
- А, так это пусть тебя не смущает. Я давно его потерял.
- Насколько?
- В последний раз, когда сцепился с Иисусом, в Раю.
- Так ты не Бафомет, а кто?
- Десница.
- Ничего себе. Я поражен. А зачем ты боролся с Сыном Божием?
- Да так, там длинная история.
- Ну и ладно, я слушаю тебя внимательно. Начинай.
- Так уж и быть… «Один из тех, тьфу, прекрасных дней, когда Христос гулял по саду, поливал розовый виноградник, обрызгивая кристально чистой водой золотистые стволы деревьев. Добрый, настолько тошнотворный взгляд, видел все, что происходит. Легкие касания пальцев, яркий свет и тут же что-то сразу преобразуется. А я, по своему обыкновению, сидел подле новоиспеченных праведников, как же меня раздражает это слово, до не возможности.
- Сын Мой, подойди ко мне.
- Да, отец, Я рядом.
- Что бы ты сделал с этим человеком.
После сих слов он указал на того, кто лежал подле его ступни, свернувшись калачиком.
- А что это у него за черное пятнышко на ребре?
- Грех его.
- Пусть перевернется на живот.
Человек послушно исполнил.
- Ты хочешь сказать, что он праведник? А, Иисус.
- Да.
- Что ты говоришь?! А ничего, если у него это пятно на всю спину?
- Это да, убил он когда-то человека. Но родственники молятся за него. Надо простить
- Что?! Ты серьезно? Да я готов сам его убить за такое.
- Тише, спокойнее…
- Знаешь что, святоша. Надоел ты мне! Люди убивают друг друга ради процветания своей жизни, а ты хочешь просто так простить? Что ты не особо был милосерден, когда отрубил кисти рук тем, кто касался гроба твоей матушки. Почему ты тогда их не простил. Ты хочешь казаться великим, всемогущим, божественно прекрасным. Но только я знаю, что ты лицемерная тварь!
- Что? Что ты сказал, Сын Мой?
- Не отец ты мне, жалкий пастух своих смердящих чад. Да чтоб ты сдох от изобилия своего добра.
- К чему такая ненависть? Ты же был мне братом.
- Ух ты, теперь братом. Странно ты поступаешь, меняя слова как людей, перетасовывая между мирами.
- Пойми, я лишь хочу одного. И это …
- Любовь?! Ты постоянно это говоришь. Пришло время мое правления! Сваливай с трона!
- Ты слишком мал и еще ребенок. Противостоять ты мне не в силах, а потому, пока. Я изгоняю тебя из Рая. Отныне ты, будучи Десницей, моей правой рукой, становишься предателем. Умри в муках!
- Хорошо. Но для начала я сделаю свое дело и исполню предназначение.
Острый коготь вонзился в сердце, из которого со свистом начал вылетать золотистый воздушный поток. Хлесткий удар по щеке с оставлением там смачного следа был последним, перед тем, как ангелы, во главе Архангела Михаила жестоко избив, скатили вниз, в подземелье.»
- Да, это очень грустно.
- Спасибо друг, что соболезнуешь. Пойдем, выпьем?
- Извини любезный, но я спешу. До скорого.
- Прощай.
III
Лай собаки, неугомонный точно свист жандарма, разносился возле жилых домов.
- Чертова псина! А ну заткнись!
Из окна вылетела фарфоровая чашка, и со звонким эхом на весь квартал, разбилась вдребезги. Дворняжка еще немного поскулила, но услышав громкие яростные слова из окна, убежала из двора.
Немного начинало светать. Ночная дрема, еще недавно окутывавшая сонный город, уползала прочь. Солнце потихоньку вылезало из-за горизонта, когда Гарри вышел на улицу.
- Ах, какая прекрасная погода.
Он присел на лавочку, достал «Rothmans» и затянул никотин в свои легкие. Дым томно блуждал внутри оболочки, и густым паром вырывался изо рта вверх, к небесам.
- Извините, у Вас не найдется еще одна?
- Да, вот, пожалуйста.
- А можно еще одну для моего приятеля?
- Держи.
- Спасибо большое. Я – Люцифер.
- А я – Вельзевул.
В этот момент подошел второй, и они уже втроем пускали пароходные столбы под углом сорок пять градусов в воздух.
- Не правда ли, прекрасное утро?
- Замечательное. Дождь больше не волнует небеса. Густой туман лоснится вдоль поверхности земли. Серые дома медленно выплывают из тени, и…
- Гарри, а ты кто?
- Я простой человек, живущий в Уэльсе. Не женат, без детей. Обычно существование меня поглощает и потому о великом не думаю. А вы кто?
- Прошу любить и жаловать – Люцифер. Светоносный ангел. У христиан я – падший ангел, а у римлян – образ утренней звезды. Я практически десница. Ты же вроде с ним знаком, а потому историю повторять не вижу смысла.
- Великий и ужасный – Вельзевул перед вами. Назовешь меня комаром или клещом, пожалеешь. А мухой – не ошибешься. Странно, почему все меня до сих пор ассоциировали с этим насекомым, обладающим стеклянными хрупкими крылышками, сферическими глазами и мелким мягким тельцем. Мало чего обо мне известно, но, однако, я знаменит тем, что занимаю определенное место среди знаменитых демонов. Я хвалю тех, кто много кушает. Все они становятся такими круглыми, неповоротливыми, противными, с масляными губами и бултыхающимся волнами пузом. Даже несмотря на это любовь моя к ним безгранична.
- Вы оба интересны собой, но мне пора на выборы мэра. До свидания.
- Пока. До скорого.
- Не хворай. Всего хорошего.
Постепенно улица заполнялась публикой, когда на сцене стоял новый кандидат. Микрофон шипел, царапая барабанные перепонки бедных слушателей.
- Я тот самый Чарлз, которого вы благороднейшие, поставили сюда, для выборов. Четко представляю, какие требования мое окружение должны выполнить. Итак, начинаем.
Он что-то начал читать, когда множество народу в толпе затеяли негромкий муравейник. Снующие туда-сюда мужчины, растерянные женщины, постоянно играющие дети и солнечные сквозящие лучи, бегающие абсолютно по всем людям.
- И напоследок всем вам обещаю, что обязательно снижу оклад, урежу земляные уделы, внесу обязательную оплату за поголовье скота, включая домашних питомцев. Все вы будете платить мне налоги на землю, свет, воду, а также дань продуктами с огорода.
Недовольные вопли прокатились волной по оживленной толпе, и какой-то смельчак, подойдя сзади к мэру, хорошо приложился стеклянной бутылкой. Чарлз упал вниз, а герой публики остался стоять позади с изящной розочкой в руке. Весь синюшный, в рваных джинсах и ободранной футболке, держался на сцене, постоянно качаясь.
- Да… Здр…а…вствует… Ой… Деемократияя…
После столь эмоционального выступления, шальная пуля влетела в лоб, и брызги крови накрыли толпу. Все ринулись к трупу, но тот лежал молча, без слов и ярко-выраженного удивления от происходящего. Тяжелые веки накрыли глаза молчанием, и смерть отнесла героя на лоно Авраама.
IV
- Подходи, покупай. Успей до Нового года!
- До него же еще рано.
- Ну и что? Я продаю заранее, чтобы все купили… Подходи, выбирай! С пустыми руками не уходи!
Мягкий снег бесшумно ложится на землю. За окном было достаточно светло, когда силуэт выглянул на улицу. Торопившиеся прохожие, снежки, летящие в мокрые куртки детей.
- Доброе утро, чертов мир.
Одеяло медленно сползло, упало на пол, и Гарри нехотя поднялся. Свежий воздух проник комнату, через форточку. Послышался протяжный нарастающий свист. Кофе был заверен, яйца пожарены, завтрак съеден.
«Да уж, не рановато ли наступила зима? В октябре».
Надев теплую куртку, он вышел на улицу.
Медленный снегопад сменился на колючий порыв мелких частиц снега прямо в лицо. Под ногами белое полотно хрустело звуком, похожим на лопающиеся пузырьки, которыми оборачивают покупки. Хрустальный иней лежал на травинках, солнце высоко стояло, а дорога уходила вдаль.
Внезапно подул сильный ветер, порывы которого уносили с собой настенные объявления. Люди опешив, начали разбредаться по своим домам, сопротивляясь шквалу снежных масс. Снег валил, покрывая собой большую часть города. Провода покрылись густой белой толщей. Рыжие фонари погасли, перегорели. Город окунулся во мрак.
Пустота ходила пешком, заглядывая туда, где много что есть. Сметала все по пути. И оставалась там на ночлег. Позже же, уходя, оставляла свое небольшое наследство – маленькую пустоту, которая становилась больше и глотала все подряд, любые кварталы.
С Южной части города медленно приближался человек, окутанный черной мантией. Черные бездонные глаза, глубокие порезы, тугие шрамы. Ангел смерти близок, а рядом с ним – девушка. Распущенные черные волосы, белый халат и только нижняя часть мягкого подбородка, видневшаяся снизу.
- Я пришел за новой жертвой! Кто она?!
Голос протяжный, холодный. Но в то же время, глухой и сиплый, как после многих порций мороженого на морозе.
Толпа кинула вперед какую-то девушку. Она неимоверно сильно тряслась. Каждая слеза, падавшая с ее глаза, вибрировала на земле и заставляла снег, дрожа, расступаться под ее действием.
- Ух, какая красивая в этот раз. С аппетитными формами.
Блик топора, занесенный над головой, ослепил толпу. Душераздирающий крик послышался изнутри, перед тем, как отрубленная голова повисла на топоре с поднятой рукой вверх. По деревянной ручке со стального лезвия на снег стекала теплая кровь. Алая жидкость капала, образовывая внизу багровую лужу.
- Что стоим? Проваливай.
Резким броском стальное лезвие воткнулось смотрящему в голову, и тот, внезапно, появился лежащим подле той девушки.
Народ в панике разбежался. Ветер стих. Зловещий силуэт исчез. Небо прояснилось.
- Кто это был?
- Жрец зла, ну, или как он сказал, ангел смерти.
- И что ему надо?
- Понятия не имею. Но зато знаю, что нужно мне.
- И что же?
- Продать как можно больше безделушек. Желание ли приобрести рождественский носок?
- Нет, спасибо. Всего хорошего.
- Эх, ну ладно. До свидания.
Гарри вышел из местного ресторанчика и побрел по пустым снежным улицам в неизвестном направлении.
Рыхлый снег прилипал к ногам прохожих, колючие иголки ёлок под его тяжестью проваливались и осыпались белой россыпью на землю.
- Иди прямооо...
- Кто здесь?
В ответ молчание. Лишь замерзшие уши горели жгучей болью.
- Теперь влевооо...
- Да кто ты?
Опять тишина. Лишь бесшумно падающий снег нарушает безмолвие.
- Стоййй здееесь...
Из-за кустов поднялась большая туча чёрных ворон. Среди них вырвалась одна серая летучая мышь, сверкающая желтыми зрачками и издаваемая противный крик.
- Здравствуй, Гарри. Я - Харольд. Фредерик, который.
- Мне это ничего не говорит.
- Помнишь шумиху на площади - это была Чёрная Вдова. Хороша баба. А я тот самый доктор... Синус хм, косинус; тангенс? Да точно! Вспомнил... Ой, о чем это я говорил? Ах да, обо мне. Помню ту сырую камеру, гниющую крысу на блюдце поверх моего стального стола. Отколотые кирпичи безобразно лежат в углу. Уже и в карманах плесень обосновалась. На обед, завтрак и ужин - одно и то же. Черствый хлеб, вязкая кислая овсянка и протухшая вода. Ужас! Конечно, выхода нет только после смерти. А в камере так зловонно, что я решился на это. Кх, кх... извините, это все надоедливый кашель... Короче, взял, растянул свой кожаный ремень между камней. Делал это неделю. Параллельно сжигал свои труды, так как тогда я был слишком сумасшедший и любил спать, дрожа в конвульсиях. Полторы недели пролетели пятиминутно, и я счастливо вздернулся. Как сейчас помню, зима была такой же.
- Да, история довольно красочна. Но почему ты здесь и что собственно забыл?
- Ты еще не понял?! Мда… Думаешь зря приходили Десница и остальные? Нет. Ради тебя. В твоей душе мы увидели черноту. Ты способен убивать и сеять боль.
- Допустим. И что с того? Я не хочу во что-либо ввязываться.
- Эх, и как мне быть. Я уже сатане пообещал, что… котангенс, арксинус, гипербола…
- Гм, гм.
- Ой, что это я опять. Отъехал от темы. Так вот, я Сатане обещал, что ты убьешь близкого тебе человека. Я за тебя ручался.
- Нет, так я точно не буду делать.
- Значит, есть в тебе доброе и ты не полностью с нами. Тогда я временами буду к тебе приходить и говорить, что делать.
- Зачем?
- Таким образом, я искуплю свою вину и твою перед дьяволом.
- Ладно, посмотрим. Но я не уверен.
Резкий глухой хлопок, и говорившая пыль улетучилась.
V
- Где я? Ох, зачем только проснулся. Я так сладко спал, и зачем-то мне именно сейчас захотелось встать. Какое же тяжело это пробуждение после сладкого сна. Полежу-ка я ещё, посплю.
Слова остались лишь внешним содержанием в голове, когда Гарри вырубился лёжа на мягкой перине.
Незаметно пролетели сутки.
- Воот, теперь-то я хорошо поспал и чувствую себя бодрым. Что бы мне покушать. Пожалуй, пройдусь-ка я по ночному городу.
Ветер агрессивно гулял сквозь город, наполняя его свежестью. Морской воздух долетал до Гарри, когда тот шёл не спеша по брусчатке.
- Дорогуша, хочешь меня?
- Хм. А почему нет?!
- Тогда пройдём подальше, к морю.
- Тыы обязаан её убиить...
Тихий шелест бриза доносится с подножия пирса.
- Ммм, как он у тебя напрягся! Не бойся, я не кусаюсь.
Она опустилась вниз и принялась за работу...
Луна полностью раскрылась, когда она окончила.
- Ну что, с тебя...четыреста пятьдесят долларов.
- Многовато. Но вот, держи.
- Пока, красавчик.
Она начала медленно удаляться.
- Действуййй.
Внезапно в руке Гарри появился нож, и он метнул его в неё. Та бесчувственно упала, а деньги, пропитанные кровью, выпали из кармана на асфальтовую дорожку.
«Бедняжка...»
Тело сброшено в воду вместе с ножом. Хладнокровный убийца пошёл прочь, услышав позади себя шумные всплески.
«Хм, наверно, Левиафан пришёл за жертвой.»
Бледная Луна осветила скамейку, на которую присел Гарри подле незнакомца.
- Извините, а как Вас величают?
- Уолтер Крайтон.
- И откуда вы?
- Из Ливерпуля.
- Ого. Далеко ведь. А что Вы тут делаете? По делам приехали, или на работу?
- Да так. Потом собираюсь в Лондон.
- Интересный маршрут. Ну, желаю Вам успехов и всего хорошего. Может, когда-нибудь ещё встретимся. Но это не точно.
- Даа, уж. Англия небольшая, но встреча стоит дорого. До свидания.
- До свидания.
«Приятной наружности человек удалился из поля зрения моих глаз. Интересный он, однако. Заметил я, что его тревожит многое, хотя молчит. Ладно, не всем же быть разговорчивыми.»
Подбежал щенок. Темно-серый окрас с белым пятном на ухе. Но, увидев пустые руки Гарри, опустил мордочку и двинулся обратно. Прохожие не спеша ступали по гололеду, пытаясь не упасть. Стекла фонарей пропускали яркий свет. Стеклянный небосвод окроплен редкими густыми облаками, медленно мчащимися по небу. Замёрзший кораблик застрял в снегах, приросший корочкой льда к земле. Обмороженные листья лежат грустной грудой.
- Зима! Как же я тебя л...ненавижу
- Эх, я тоже. Печально это...
Говоривший голос смолк. Гарри побрелся дальше, рассекая маленькие снежные сугробы, внезапно вырастающие перед ногами. Прохладный ветер кусал за щеки и бегал под ногами.
- Какая красивая влюбленная парочка! Эх, а вот я не могу полюбить или банально привязаться к человеку. Разучился и все тут.
Их сухие губы сладко касались друг друга. Маленькие ямочки играли розоватым оттенком.
- Пока, любимый.
Она чмокает его напоследок и уплывает, махая ладошкой.
Утренний рассвет встает из-за серых домов. Пронзительный смех отражается от стен, летая эхом, ходит позади Гарри. Маленькая тень с широкой улыбкой клоуна шагает и пронзительными красными глазами тенью по домам.
Недалеко впереди, буквально за поворотом в лес слышны ребяческие громкие разговоры.
- Толкааай...
- Вперееед...
- Ехууу...
Шершавый линолеум гладко поехал вниз, унося на себе двоих под склон. Радостные крики послышались внизу. Хлопья снега покрыли шапки, флисовые темно-синие джинсы, замерзли на мокрых волосах и белой россыпью усеяли носы ботинок.
- Давайтеее втроем...
- А почему нет?
Ещё три паренька попрыгали дельфинчиком внизу, у подножия. А на них сверху приехали двое. Один стоя, упираясь на другого.
«Да уж, как приятно видеть это. Я рад за них и детство. Жаль, что оно мимолетно»
«Прогулка моя что-то сильно затянулась. Пойду-ка я домой.»
- Я не понимаю одного - как ты так долго ходил по морозу? Можно было бы уже окоченеть и опа...к нам отойти. Ну, в мир иной. Загробный
- Да ладно тебе... Что опять хотел, надоедливый ты мой?
- Сам как думаешь? Жертву. Напримееер...суицидник. Точно! Вот его давай.
- Ах ты с...хороший человек. Не многовато ли ты хочешь?
- Да нет. Был бы другой, сразу выполнил. У него особо нет каких-то привилегий.
- Сомневаюсь я в этом, но...ладно. Так и быть.
- Вот и славно.
- Что ещё хотел?
Голос, разрезающий тишину, умолк.
«Опять ушёл. Собачья морда... »
- Я всееее слыышу...
- Ты где?
Опять никого нет.
Пойти и убить суицидника - странное пожелание.
* * *
«Как мне тяжело живётся... Кошмааар... Опяяять в школу... Завтракать... О нет... Почему я, такой бедный и несчастный, должен все это терпееть? Когда я уже смогу спокойно умереть и не терпеть все это дерьмо?»
Грустное утро для этого парня поднимается постепенно. Он - тот самый, знаменитый подросток, точнее их много по всей стране. Таких, что погрязли в собственных проблемах, что увязли в топких болотах проблем. Он особо не отличается от сверстников.
- Опяять математика. Производная... Дроби...Арифми...как его там, корень квадратный...Как же это тяжело. Я...самый несчастный человек в мире, самый бедный и забытый...судьбой.
- Нет, вот я точно самый несчастный.
- Да ты что? У тебя и мама есть, и папа. А у меня их н...
- Ты же не сирота, а просто обделен порой любовью. Подумаешь, не купили пиццу. Зато потом принесли коробку конфет.
- Ты вообще, что ли глупый. Быть грустным - это целое искусство. Я-то поймал дзен и освоил его.
- Что ты освоил? Как утром падать с кровати и сквозь сон просить о помощи, будто бы тебе чистят зубы.
- Ты знаешь как это больно? Какой-то щёткой ездить по зубам. Они должны настоящего цвета, тусклой ржавчины. Но никак не белее облаков.
- С этим я соглашусь. Но знал бы ты, как это тяжело - любить. Идешь своей дорогой по жизни, и тут, внезапно, тебя сбивает КАМАЗ. Десятитонная махина придавливает все кости. Хруст их, будь здоров, будет слышен сквозь весь квартал.
- Нет, тут не так. Когда любишь, внутри расцветает что-то волшебное и радостное. То, что ты описал, происходит лишь после расставания. А также, когда ты этого не ожидаешь. Сидишь такой, и тебя резко накрывает.
- Да уж, как мы несчастны. Так тяжело, что прям словами описать трудно.
- Эх... Подскажи время
- На моих часах я вижу 11:59.
- Правда? Мы опоздали сходить и посмотреть вниз, стоя на заброшке.
- Ужас. Пошли быстрее, Джон
- Вперёд, Джек.
Насыщенно желтое солнце прибито к небу, наполовину закрытым облаками. Кирпичи покрыты лёгкой снежной корочкой, которая тонко хрустит под ногами. Плесень расползлась по заброшенной церкви, как зло по душе Гарри. Он уже готов, и приобретя невредимый силуэт, ждёт свое время.
- Ты чувствуешь этот а...аромат свежего воздуха и дневного зимнего мороза?
- Да, он прекрасен. Этот воздух...свободы. Он буквально нашептывает: Прыгниии...И проблемыыы решаааатсяя...
- Нет, голос подсознания. Так делать я не буду. Хотя, возможно. Все решится, все пройдёт, я безмятежно шлепнусь о землю своим прыщавым лицом. Кровь брызнет из них коктейлем со гноем...
- Как это противно и как можно о таком думать.
- Не знаю. Фантазия шалит. Ну да ладно. Джон, идёшь?
- Ещё немного и приду.
Джек отвернулся. Птиц особо не видно как и просветов в его ужасной жизни.
«Только свет солнечных лучшей и крик о помощи...что? Он доносится снизу!?»
- Джон, ты как?
- А саам как думаеешь? Держусь я ооодной руколлй зааа выыыступ...
- Неужели ты решил прыгнуть?
- Нееет. Меня вееетер столкнул... Больно... Очень.
- Ну и что, как там? Круто?!
- Яяя чувствую себя подвешенныыыым и то, что все проблемыыы решаемыыы кроме одной. Я скоро умру.
- Действительно ли это так больно? Получается, что да.
- Помогиии... Кто-то наступил на мою руку острыым каблукооом и яяя...
В следующий момент послышался смачный шлепок о землю. Внизу, с колокольни, видна его поза, полная ужаса и боли. Да, это очень больно.
Джек, подняв глаза к небу и расправив руки, прыгнул. Его крест расположился рядом.
News: Как утверждает СМИ Уэльса, недавно погибли два подростка: Джон Хартли и Джек Томпсон. Родители под глубоким впечатлением лежат в реанимационной на восстановлении после синхронного инфаркта. Способы и методы суицида неизвестны, как и мотивы самоубийц. Одни предполагают, что они прыгнули, держась за ручку, так как тела лежат на земле слишком близко. Вторая теория - ввиду найденного следа на носу ботинка, их могли толкнуть. Следователи ведут поиски предполагаемого убийцы.
- Все, Гарри, теперь ты свободен. Победить сатану ты не смог, но попробовал. Молодее-ец. Он будет с тобой, в сердце. Но есть и плюс – тебе-ее не надо никого убивать.
VI
…Гарри шёл понурый. Сильный ветер яростно хлестал его по лицу. Еле заметная маленькая бородка покрылась мелким снегом, который под ногами расступался с большим нежеланием.
«Что-то довольно грустно и ничего интересного я не вижу. Хм, странно. Как я устал. Мои эмоции мои перестали быть красочными так же, как те листья, что зимой бледнеют. Ох, моё сердце изрядно вымотано и, отныне, мне неведомо как наматывать этот цилиндр над колодцем. Действительно ли это странное сравнение? Но почему-то именно оно поглотило меня и всплыло в сознании. Я практически существую вне этого сосуда с именем «колодец», содержащего в себе разные неприятности. Изредка всплески воды долетают до меня, и мне приходится противостоять им, намокая снаружи. Ледяной порыв воздуха обдувает меня и замораживает. Но внутри, я все так же, горячий.»
Начинает темнеть. Снежные хлопья кружат и покрывают землю. Деревья с трудом удерживают массивные пласты на своих ветвях. Фиолетовое небо залито грустными тонами. Лёгкий, разбавленный сумрак постепенно уходит. Вытоптанная дорожка ведёт к горизонту. Вдали виднеется кремово-розовый рассвет, который начинает появляться сильнее.
Тонкие ноги идут, с трудом преодолевая сугробы. Темно-синяя парка согревает достаточно симпатичную девушку. Шею обнимает бежевый шарф, завязанный спереди.
«Боже, как же она прекрасна. Ее мягкий взгляд, подчеркивающий грустное лицо. Да, пусть глаза опустошены, пусть в них гуляет пустота. Но кто бы что не говорил, она прекрасна. Эти чёрные льющиеся локоны и редкие ресницы. Наверно, она сильно расстроена.»
Снежинки все так же, кружат и ложатся. Следы уходят, но мысли, блуждающие в сознании, не покидают его. О чем они? Да наверное о многом. Например о ней, что шла неподалёку и притянула его внимание. Возможно, говорить о том, что он Гарри влюбился или что она ему безразлична, будет слишком грубым определением его состояния, так как всегда существуют либо близкие чувства к чему-то, либо далёкие. Все измеряется абстрактностью и конкретным описанием чего-либо.
День подходил к концу. Он медленно поплелся домой. Настроение ушло полностью, а точнее его нет. Погрузившись в раздумья, Гарри, сам не заметив того, приблизился к ней вплотную.
Васильковый аромат сшибал его с ног, обонятельные рецепторы ликовали, а сердце бешено колотилось за стенкой тугой кожи. Стук не умолкал ни на секунду, щеки порозовели, страх ушёл на задний план и он подошёл.
- Здравствуйте, а как Вас зовут?
- Меня? Именем. Простым. Софи.
- Какое прекрасное имя!
- Правда? А что Вы собственно хотели?
- Хм... Что же я хотел? Что же... Вспомнил! Хотел сказать, что вы красивая девушка и я был бы не против с Вами познакомиться.
- Это приятно и очень неожиданно. Несомненно, Вы можете быть мне интересны и потому, я соглашусь на встречу с вами. Прошу не разочаровать меня. Встречаемся завтра, в парке через дорогу ближе к 19:00. До свидания.
- Всего хорошего, Софи.
Манящий силуэт ушёл за горизонт домов, когда Гарри, переполненный эмоций, двинулся в сторону дома. Ветер все так же кусал тупыми клыками за щеки, обнимал сквозь куртку и завистливой рукой хватал за горло, сжимая его. Сумрак накрыл Уэльс, темнота повисла над домами, ночь воцарилась под облаками...
Следующий день подкрался незаметно, сверкая солнцем через стекло фрамуги. Сонные глаза с трудом приоткрылись и тупо уставились в потолок. Гарри нехотя поднялся, заправил постель, аккуратно положив одеяло поверх простыни. Жаркий кипяток бурлил в чайнике, крышка вибрировала и слегка подпрыгивала, тёплый пар выползал из носика, а от сдобных пончиков разносился сладкий аромат масла по всей комнате. Он присел за стол, вспоминая вчерашний день и все, что с ним связано. Горячее кофе стекало по горлу, вниз и там согревал изнутри. Внезапно, кусочек сдобной булочки встал поперёк горла так же, как и мысли о той даме, и об их встрече вчера вечером. Быстро окончив завтрак, Гарри сломя голова, побежал в душ. Бьющая струя воды вонзилась в кожу, и начала медленно испепелять грязь на ней. Мокрый туман повис над его головой. Британский лес чувствовался всюду, когда он собрался. Но времени было ещё мало, точнее его было слишком много до момента встречи.
Утреннее солнце стало настолько ярким, что тяжело было спрятаться от палящего зноя. Гарри, решив избежать такого пекла, вышел на улицу, и хрустя по снежному покрове, двинулся в парк…
После лёгкого касания ветки головой, белый порошок плавно посыпался вниз маленькими струйками, оседая на куртку и вязаную шапку. Жёлтая лампа стала светить менее ярко, время назначенной встречи приближалось громкими шагами, которые чувствовались каждым временным отрезком.
- Держи его! Он украл мою карту!
Растерянная девушка смотрим в сторону подлетающих ошметков снега, и угольных ботинок, бегущих от неё. Подножка из-за угла, и наглый карманник уже едет с расстроенным взглядом вниз лицом по снегу. Любвеобильное дерево обняло паренька и смачно чмокнуло в лоб жёсткой корой. Самолёты жужжат над головой, золотые звёздочки пикируют сквозь голову, а в глазах свербит эффект глитча.
Агрессивный взгляд Гарри заставил незнакомца опешить и получить в челюсть безответный джеб.
Снег мягко приземлялся на жгучую кровь слегка разбитой верхней губы. Лицо морщится, руки сзади скованны стальными наручниками жандарма.
- Welcom, мой друг за решётку. Отныне ты... Хм, будешь мартышкой в цирке. Наше турне продлится 2 года, не выходя из одной клетки. Вперёд, живее! В шапито у меня все послушны. И ты не исключение!
Скрипящий визг резины послышался с меньшей отчетливостью, когда полицейский бобик скрылся за горизонтом.
- Как Вы себя чувствуете, мадам?
- Спасибо большое за заботу, но прошу Вас, отстаньте от меня. Вы только что упрятали в обезьянник моего любимого мужа. Проваливай, пока я не вызвала их вновь, но только за тобой.
- Но...Я. Лишь...помочь...
- Сейчас ведь позвоню!
Он нехотя поспешил к лавочке. Вечер тихо опустился на землю. Софи уже собралась уходить, когда подошёл к ней почти вплотную.
- Здравствуй
- Здравствуй. Почему ты задержался?
- Роль «Спасателя» порой настолько болезненна, что он порой становится жертвой. Его превозносят за подвиги, и уничижают за промахи. Голова гордо поднята и грустно опущена. Взор ярче раската грома и темнее ночного неба. Не буду обнажать свои я козыри и говорить всю правду. Ну ладно, так и быть. Я помогал моей маме похоронить свой прах.
- Ведь врёшь. Я это вижу
- Ладно. Это неправда. Но говорить правду я пока не хочу. Куда пойдём?
- Честно говоря, Ваш вопрос застал меня врасплох, и я не готова была к нему. Но все же, я предлагаю пройтись по дорожкам вдоль заснеженных деревьев и подсвеченных шапок поверх рыжих ламп.
- Ну что же, неплохая идея. Прошу.
Гарри вытянул руку в баранкой, и Софи, обхватив её, пошла рядом с его крупными следами.
- А чем вы занимаетесь?
- Я обычный учитель, преподающий в школе литературу.
- А какое увлечение?
- Предпочитаю за чашкой ароматного кофе писать увлекательные сюжеты романов.
- Наверно, это интересно...
- Совершенно верно. Не стоит в этом даже сомневаться. Я пишу не книгу, а мир, в котором представлен иначе, чем здесь, рядом с Вами. Там можно менять буквально все, используя перо и плотную бумагу. Вместе с героями, ты переживаешь поворота в их судьбе и истории. Грустишь о плохом, радуешься о хорошем. После написанного эмоционального романа ещё несколько недель раздумываешь. Да, ты пишешь их мир. Но, вместе с этим, так же проживаешь с ними резкие повороты, семенящие на широкой дороге, как свою первую любовь.
- Да, по вашему рассказу заметно, что вы и впрямь писатель. Жаль, что не знаменитый.
- Что верно, то досадно.
- Так-с, сколько там накапало времени? Полдесятого?! Гарри, прошу меня извинить, но я спешу. Вот мой номер. Если что, звоните. До свидания.
- До свидания.
VII
Солнечные лучи пробиваются сквозь оконное стекло. Белая рамка слегка отличает золотистым тоном. Голубая краска мягко наносит кистью мазки неба. Пепельные тени держат нежно-розовые облака.
«Опять просыпаться. Как это мне уже надоело.»
Мятая синяя футболка, растрепанные тёмные локоны Блекло-розовые губы облизываются языком. Затемненные фиолетовые веки прикрыты, лёгкое дрожание ресниц едва заметно.
Утро Софи должно быть радостным, но крики из соседней квартиры вытащили её из красочной дремы.
- Опять они детей мучают?! Это печально...Но где же мой завтрак?
Она нехотя поднялась и, заправив кровать, пошла в том, что на ней было, искать завтрак.
Футболка небрежно лежала на бёдрах, в манящих чёрных шортиках, когда запах крепко заваренного кофе щекотал обоняние.
«Что же мне снилось? Хм, помню розового единорога... фиолетовую овечку... и... его...стройного красавчика с явно видным делением мышц. Как же его зовут? Блин, походу забыла. Там что-то на букву Г... Гарол...точно нет...Генри? Да, точно! Хотя стоп...Гарри его звали. Вот... Хм, а если мы должны встретиться, то почему ты, Софи, стоишь на месте. Бегом в ванну.»
- Долго ты там будешь намыливаться по два раза, и смывать все это?
- Ну-у пап...
- Не нукай, а живо вылезай. Опять собираешься к своему хахалю?
- С чего ты взял?
- Да просто так ты бы здесь так долго не сидела.
- Ладно, выхожу.
Густой дым выполз ванны, когда деревянная дверь отворилась.
- Папа, ты где-е?... Я вспомнила... О не-т! Мама, ты тут?
В ответ лишь молчание, которое окутало глухое падение на пол. Влажные волосы расползлись по шеи. А на шеи оголилась дата. Дата смерти. Её родителей.
«Душа кричит и рвет. Да, я готова терпеть боль или ещё хуже, смерть дорогих мне людей. Но не так, настолько плохо, когда ремень, надушенный ароматным мылом, кажется прекрасным антидепрессантом. Забытое мёртвое тело в подвале, синие подтеки под глазами и красные следы поперёк горла от рук, что так сильно сжимали твою жизнь и выпивали соки. Злостный смех Пеннивайза, пришедшего за мной, за красивой и пышных форм девушкой. Улыбчивый клоун, белые глаза и грубоватый голос нежно нашептывает: «Пойдём со мной, в цирк. Там много чего интересного. Сладкая вата, липкий попкорн... Пойде-ем?»
Нет, не может быть такого, чтобы меня звал какой-то танцующий чудак. Тем более бесплатно туда, где он работает. Конечно, там ему намного удобнее нас кушать, поглощая страхи. Но я не боюсь! Слышишь, уродливое мерзкое существо?! Даже не пытайся. Если ты меня там увидишь, то только поверх твоего ледяного трупа с палочкой от мороженого, которая встанет поперёк твоего горла... Ты будешь стона-аать... молить о пощаде... но ты, тварь, сдохнешь быстрее, чем когда-то мою дорогую маму везли на скоростном катафалке и... уронили. Она-а выпала из багажника и какой-то редкостный гандон, сорвал с неё золотую цепочку. Понимаешь, украл. И ничего у неё не осталось, кроме машины, которая ехала сзади...Там был... мой... папа-а. Почему именно в этот день он глотнул смертельную рюмку водки и упал. Пришли... коллекторы. Моя мама закрывала...но, оо-они, бессердечные твари... стрельнули. Промеж тех грудей, которые меня вскормили... Тогда сквозь туман, я упала в лужу слез и крови маленького ручейка, сочившегося...из-зз...моей мамы-ыы. Опять, они, воспоминания. Когда же оставят в покое? Ой, пора собираться»
Кроны деревьев держат снежные шапки, из которых частенько падают хрупкие снежинки.
«Где же он?! Неужели, он не придёт... Да нет, должен. Я видела, как он услаждал свой взгляд, смотря на меня. Должно быть, я ему понравилась. Надеюсь, это так. А если нет, то... Наверно, пора идти домой, но что это мужчина виднеется чуть ниже горизонта? И он ко мне идёт?»
- Здравствуй
- Здравствуй. Почему ты задержался?
- Роль «Спасателя» порой настолько болезненна, что он порой становится жертвой. Его превозносят за подвиги, и уничижают за промахи. Голова гордо поднята и грустно опущена. Взор ярче раската грома и темнее ночного неба. Не буду обнажать свои я козыри и говорить всю правду. Ну ладно, так и быть. Я помогал моей маме похоронить свой прах.
«О боже! Не-ет. Неужели и он пострадал от этого сурового мира? Не, я не особо верю. А если это правда? То... плохо.»
- Ведь врёшь. Я это вижу
«Как-то я слишком груба; неловкое и неприятное чувство »
- Ладно. Это неправда. Но говорить правду я пока не хочу. Куда пойдём?
«Блин, я раскрыла его обман. Так что же предложить? Думай, Софи»
- Честно говоря, Ваш вопрос застал меня врасплох, и я не готова была к нему. Но все же, я предлагаю пройтись по дорожкам вдоль заснеженных деревьев и подсвеченных шапок поверх рыжих ламп.
- Ну что же, неплохая идея. Прошу.
Гарри вытянул руку в баранкой, и Софи, обхватив её, пошла рядом с его крупными следами.
- А чем вы занимаетесь?
- Я обычный учитель, преподающий в школе литературу.
- А какое увлечение?
- Предпочитаю за чашкой ароматного кофе писать увлекательные сюжеты романов.
- Наверно, это интересно...
«Боже, какой он красивый. Он такой...такой...высокий...красивый...и высокий...и с бородой...ах-х»
- ...семенящие на широкой дороге, как свою первую любовь.
«Что он сказал? Я прослушала.»
Да, по вашему рассказу заметно, что вы м впрямь писатель. Жаль, что не знаменитый.
- Что верно, то досадно.
«Пора домой, а то папа будет ругаться.»
- Так-с, сколько там накапало времени? Полдесятого?! Гарри, прошу меня извинить, но я спешу. Вот мой номер. Если что, звоните. До свидания.
- До свидания.
VIII
«Как же это было прекрасно. Я так сладко спал, что буквально прилип к простыне. Неужели это сон?! Нет, я не верю в это. Слишком правдиво, слишко красиво. Ох, похоже это все-таки сон.»
Разочарованный Гарри нехотя поднялся и подошёл к окну. Мягкий хрустящий снег прилипает к подошве, солнце кидает тусклые лучи, отбрасывая малиновые блики.
Чайник насвистывал что-то протяжное.
«Неужели, это правда сон? Быть такого не может. Ведь...
- Алло, здравствуйте... Кого?... Я слушаю.
- ...
- Хм, это очень неожиданно. Я польщен...
- ...
- Правда? Как же это здорово!
- ...
- Давайте...в 14:00
- ...
- Все, хорошо.
«Не сон!? Это было и мне не приснилось! Так, надо срочно собираться, а то осталось сорок три минуты.»
Глаза просияли от внезапной новости, улыбка изобразилась на губах. Его голова затуманилась чем-то приятно густым и объемным. Самолёты зажужжали, перехватило дыхание и он почти упал. Но упершись о стол, отсторонил приступ астмы. Рассеянный от внезапного счастья, Гарри поскользнулся и... упал. Болезненный ушиб остался на его ноге. Он попытался встать и опять упал. Теперь было понятно, что это вовсе не ушиб, а небольшой перелом.
- Софи, извините, я не смогу подойти в назначенное время.
- ...
- Упал и не могу встать. Уже вызвал скорую помощь. Она должна вот-вот приехать. Ещё раз сожалею, что встреча не состоялась. До свидания.
- ...
Гарри сильно расстроился. Его лицо исказилось тяжёлой грустью. Свет в глазах поблек, и тусклой краской пожелтело лицо. Как-то резко и неожиданно стемнело за окном. Солнце ушло, за облака, тень которых очернили белоснежный снег.
- Это скорая помощь! Открывайте!
Голос и упорный стук в дверь слышались где-то там, позади. Туман проник в голову и от болевого шока, и Гарри выключился.
Глухой трепет лопастей послышался над головой, когда он начал приходить в себя. Медленно и неспеша поднимаются упавшие веки. Маленькая капля жидкости выскользнула из-под серо-зеленого глаза, который уже немного показался. Взгляд был направлен вверх, в упор. Над ним склонилась... Софи. Чёрные переливающиеся волосы повисли над ним. Испуганный взгляд перебивался учащенным дыханием...
«Что она тут делает?! Как же она восхитительна!»
- Гарри-и, ты как?
- Я-яя... Хорошо-оо
- Да, это видно...
- Как ты сюда заш...
- Дверь была открыта.
- Гражданин, поздравляем, у Вас перелом хрящика ноги.
- И на-а...долго?
- Да нет. Через месяц сможете опять прыгать и бегать. До свидания.
- До свидания.
- Гарри, тебе лучше?
«Меня переполнило непреодолимое желание нежно обнять её. Неспеша подойти, положить руку на талию, и мягко сомкнуть в кольце объятий силуэт. Только этого не хватало. Даже и сейчас, она, как тогда, на дорожке, выглядела убийственно красивой. Ничто не могло украсть красок с неё.»
- Пойдём, приляжем.
В её дрожащем голосе звучала тревога, прикрытая спокойствием.
- Может тебе принести воды?
- Не-ет...
- А что ты хочешь?
- Не знаю. Мне просто не по себе.
- Ой, какие у тебя руки холодные. Ложись скорее под одеяло.
«Я лег на каменную перину и попытался уснул. Твёрдое полотно вообще не согревало.»
- Тебе плохо?
- Все хорошо-о...
Софи не находила себе место. Руки дрожали от испуга. «Неужели перелом мог так сильно повлиять? Если так, то... Нет, дело точно не в этом... Может, его что-то другое волнует...»
- М-милый, с тобой точно все хорошо?
- Да-а, милая.
«Он говорит неправду. Нет, не врёт, но просто ведёт себя мужественно»
- Мой хороший, я пойду приготовлю покушать, а ты пока полежи. Не скучай... скоро вернусь...
- Хорошо
Из кухни слышен шум падающей струи воды, масляный треск сковородки и веет ароматом сырого мяса.
«Что же с ним произошло... Папа бы подсказал... Па-апа... Ма-ама...Где вы?! Я одна... никому не нужна...» Тяжёлая слезинка сползла по щеке и упала, звонко разбившись о паркет...
Гарри нырнул и замер. Жаркое дыхание полыхало и висело над простыней.
«Почему мне так тяжело? Подумаешь, астма и сильный болевой шок от травмы. Но ведь... Мне нужна...она...её присутствие...»
С бороды безвольно упала слеза, а на скуле остался соленый влажный след.
- Вот я и закончила с обедом.
Гарри молчал, лишь поверх лежавшее одеяло временами поднималось. И опускалось.
«Он...расстроен. Ему...плохо. Что же делать.»
Бесшумными лёгкими шагами Софи подошла к кровати. Сняла с себя нежно-сиреневую кофту, обтягивающие фиолетовые джинсы, оставшись в нижнем бельё. Алый бюстгалтер изящно держал грудь, а упругие бедра обтягивались узкой резинкой.
«Не знаю, хочет ли он это. Но, надеюсь, это поможет»
Она легла на спину и накрылась. Аромат свежего персика распространился в воздухе. Положив кисть руки на голову Гарри, начала мягко поглаживать его волосы. Колыхание прекратилось, учащенное дыхание успокоилось и наступила тишина, пропитанная любовью, начинавшей бить маленьким ключом.
- Я так давно этого хотел... И ты, исполнила мою мечту... Спасибо-о.
- Я тоже этого хотела - лечь рядом с тобой.
- Это самый прекрасный день. Спасибо Софи, что ты рядом...
- И тебе...
Лишь жужжание сонной мухи за стеклом нарушало безмолвие.
* * *
Ну вот и конец истории. Нет, ничего плохого с ними не произошло. Просто я решил оставить их наедине и больше не придумывать каких-либо поворотов сюжета, чтобы их опять не разлучать. Пусть им будет вместе хорошо. Не будут больше приставать к Гарри демоны, не будут мучать Софи воспоминания. Хотя нет, будут временами напоминать о себе. Но постепенно отойдут на задний план, ведь у нее есть, ради кого жить и для кого. Наверняка они скоро заключат брачной союз и появится мальчик - Ральф...
На этом я оставляю их и желаю счастливой взаимной любви...