Начались снегопады. Снег шёл и шёл, не переставая. Он полностью закрывал небо своей белизной и постоянным движением. Снежные хлопья, иногда, казалось, зависали в воздухе, и тогда он становился похожим на занавес, через который проходили люди, проезжали машины, пробирался ветер, делая воздух жгучим и холодным. Когда, наконец, снег уставал, останавливался, посылал последних мотыльков, закончить триумфальное шествие.
Машке трудно было зимой. Морозы были жестоки. Она терпела, понимала, что от этого никуда не деться. Дашка часто просила её погулять, а Маша не могла объяснить ей всего. Они выходили, гуляли, катались на санках, играли в снежки. Машке становилось уже невтерпеж , а Дашка просила погулять ещё. Машка смотрела на её умоляющие глазки, ротик, так нежно просящий, ручку, тянущую к санкам, и не могла возразить, пока глаза не начинали туманиться.
Как-то их встретил дед. Он посмотрел на Машу. Лицо её было укутано плотной шалью. В прорези, между шалью и шапкой, моргали глаза, уже серые от боли. Дед понял: давно пора домой.
- Давайте, бегом ко мне, отогреетесь и снова погуляете. Дашка, ты согласна?
- Да, - кивнула малышка и взялась за Машкину руку.
" Интересно, дед, случайно, не работал в МЧС, и звонить не надо," - подумала Машка, улыбнулась и потянула верёвку с пустыми санками, легко подпрыгивающими на снегу.
Девочки удивлялись частым визитам Олега. Он объяснял это тем, что у него какие-то дела с Кузьмичом. Приносил много сладостей, пирожных, угощал, шутил. Машка не участвовала в беседах, но относилась спокойно ко всему, что было связано с ним. Узнав, что она не любит сладкое, сначала удивился, потом стал допытываться, что же она любит. Машка заметила, что никаких дел у него нет, просто приходит, чтобы убить своё время, так угрожающе присутствующее в его пространстве и неприносящее никакой радости и пользы. Роль палача ему подходила и удавалась на славу.
Иногда Виктор Кузьмич выходя из кабинета, качал головой и говорил:
-Когда же ты человеком станешь, Олежка? Не надоело? Отца хоть пожалей, лоботряс.
Это не впечатляло и не напрягало Олега. Он смеялся и говорил:
- Дядь Вить, не надо волноваться, обязательно стану, - потом, подумав и почесав затылок, добавлял, - когда-нибудь.
В такие моменты Машке хотелось его уничтожить, чтоб не дышал тем же воздухом, не засорял собой Землю, не издевался над отцом, а может, и над матерью, не смотрел на всё такими бесцветными и пустыми глазами. Она старательно гасила в себе этот взбунтовавшийся огонь, который, казалось, сидел до этого , где-то глубоко, внутри, тлея угольками, и продолжала работать.
Хуже всех приходилось Петровичу. Он, почему-то, не осмеливался делать замечаний в присутствии Олега. Нервничал, ходил взад - вперёд. Все его действия приобретали характер бессмысленности и странности. Машка сочувствовала ему, видя его напряжённость. Однажды она позвала его поближе и тихо сказала:
- Денис Петрович, не нервничайте, пожалуйста, я помогу девочкам, обещаю, мы всё успеем.
Он посмотрел на неё, потом на мгновение закрыл глаза и так же тихо спросил:
- Сколько ж ты будешь помогать, Марианна? Ведь совесть ещё никто не отменял, девочка.
-Всё в порядке, не волнуйтесь, всё хорошо, - Машка улыбнулась так, что Петровичу не оставалось ничего, как тоже улыбнуться.
Как -то, под конец рабочего дня подошла Мая. Она облокотилась на Машкин стол и сказала шепотом:
- Марианка, тебе не кажется, что Олег зачастил к нам?
- Я не знаю как часто он приходил сюда раньше и, честно говоря, меня это как-то не волнует, - сказала Машка, убирая со стола всё ненужное и бросая в корзину.
- Мне кажется, - сказала Мая каким-то неестественно-вкрадчивым голосом, - у него тут появился интерес.
- С чем всех и поздравляю. Интерес появился, значит лёд тронулся, может и станет человеком, ведь обещал, - усмехнулась Машка.
- Да я не о том, - замахала рукой Мая, - мне кажется, он из - за тебя приходит.
- Что? Ты себя слышишь, Мая? О чём ты говоришь? - Машка от неожиданности снова включила уже давно выключенный компьютер. - Так кажется только тебе или ещё кому-то?
- Всем... - сказала Мая, хлопая глазами и чувствуя, что взболтнула что-то лишнее.
- Это невыносимо, - Машка закрыла лицо ладонями. Ей стало душно. Она молча надела куртку, шапку, укуталась шарфом и вышла. В воздухе кружились снежинки. Они были маленькие и колючие.
Машка уже подходила к ёлке. Снег хрустел под ногами. Из арок доносились детские крики. Снежинки стали крупнее. Они были, как мохнатые, бепорядочно падающие, белые клочья. Кто-то попал в неё снежком. Машка обернулась. Это был мальчуган в распахнутой куртке. Он помахал ей рукой. Машка улыбнулась, но он этого не увидел. Она подошла к ёлке, присела, сгребла ладонями снег, слепила снежок и запустила высоко, в самую макушку. Снежок ударился о ветку и рассыпался. С ёлки посыпались серебряные искорки. Они были похожи на вуаль, из-под которой виднелись очертания зелёной красавицы.
Машка надела варежки, подняла сумку.
- И что? - спросила она себя.
- А ничего,всё будет, как и было, - ответила сама себе.
Продолжение следует.