из книги "Литераторы шутят и не шутят"
Никак не могу оторваться от трёхтомника Лидии Чуковской «Воспоминания об Анне Ахматовой», хотя настойчиво зовёт к себе давно начатая и наполовину готовая повесть о моих странствиях по закаспийским пустыням.
Во всём виноваты Ахматова и Чуковская – это они своими диалогами и категорическими утверждениями Анны Андреевны о поэтах-современниках заставляют меня снова и снова возвращаться к «Запискам» и перепроверять «гениальные прозрения» умничающей тётки. Тем более, что по некоторым личностям у меня сложилось другое мнение, не совпадающее или противоположное мнению Ахматовой.
У меня нет кумиров в литературе, в искусстве и вообще в жизни – единственный и верный мой кумир – это Живой Бог, которому я полностью доверяю и в существовании которого не сомневаюсь. Заповеди Божьи уважаю, а вымыслы человеческие ненавижу. Потому и влезаю в чужие воспоминания, когда сомневаюсь в гениальности гениев. Если бы вы знали, как много их развелось – этих умников-разумников!
Я по-прежнему уважаю мемуарный жанр, только стал относиться к воспоминаниям с оторожностью. Доверяй, но...проверяй.
В январе 1951 года Ахматова, прочитавши стихотворение Николая Заболоцкого «Старая актриса», отчего-то пришла в бешенство. Она вычитала в этом стихотворении нечто такое, чего на взгляд Чуковской там и в помине не было.
Тем не менее, она гневно излила накипевшее, а Л.Ч. записала. Теперь и мы знаем, чем провинился поэт Николай Заболоцкий перед Анной Андреевной. Вот некоторые фрагменты из обвинительной речи А.А.:
« – Над кем он смеётся?...Над старухой, у которой известь в мозгу? Над болезнью? Он убеждён, что женщин нельзя подпускать к искусству – вот в чём идея! Да, да, там написано чёрным по белому, что женщин нельзя подпускать к искусству! Не спорьте!...».
Чуковская не посмела возразить, а вернувшись домой, перечитала «Старую актрису». Пришла к выводу, что соль рассуждений поэта здесь вовсе не в женщинах, за которых так обиделась А.А., а в том, что великий художник не всегда бывает образцом нравственности. Женщина ли, мужчина, – а вопрос ставится старый, пушкинский: совместимы ли гений и злодейство, талант и скаредность?
Далее Лидия Корнеевна проводит исследование творчества Заболоцкого, на двух страницах «Записок», и находит там разное: реминисценции из поэтов 19-го века – «поступь Державина, голос Баратынского, интонации Тютчева», достойные и не очень стихотворения, и отдельные строки и строфы, чем-то ей пришедшиеся по нраву. В «Старой актрисе» ей послышалась «подлинность Заболоцкого». Тема ущемления прав женщины на свободное творчество у Заболоцкого никак не просматривалась.
На все стихотворения Заболоцкого меня не хватило, а перечитать и осмыслить «Старую актрису» получилось. И мне показалась главной другая мысль поэта:красота и слава не вечны, хотя... ставшая к старости согбенной и жадноватой, актриса живёт воспоминаниями о «прежней славе» и былой красоте, и надеется, что дом её, полный наград и званий, превращённый в музей, сохранит «сиянье славы и красы» навеки.
Не о том ли мечтала Ахматова?
Поэт, сам того не желая, задел больные струны постаревшей поэтессы (ей здесь 62 года – А.К.), напомнив ей о неизбежности смерти и суетности погони за славой. И никакой женофобии, и никакой насмешки над старостью – всё это почудилось воспалённому воображению Ахматовой.
Летом 1969 года, в Переделкине (подмосковный посёлок для писателей), Лидия Корнеевна случайно стала свидетелем разговора поэта Бориса Слуцкого с Корнеем Ивановичем Чуковским. Говорили о поэзии вообще и о Николае Заболоцком в частности. Коснулись мельком и «Старой актрисы», и здесь Борис Абрамович, хорошо знавший Заболоцкого, сказал:
– Николай Алексеевич полагал, что искусство – не бабье дело.
На этом основании Чуковская пришла к выводу, что Ахматова тогда (в 1951-м) была права, когда выявила у Заболоцкого женофобию.
Допускаю, что Заболоцкий в ближнем круге мог высказываться против женского вторжения в столь высокое искусство, как поэзия, и возможно, что-то говорил кому-то по поводу Ахматовой, но остаюсь при своём мнении – в «Старой актрисе» речь идёт о другом. Просто Ахматова перевела стрелку на себя, и сыграла бурную сценку на публику, чтобы лишний раз произвести впечатление на обожавшую её Чуковскую, ведущую летопись жизни великой поэтессы. Она знала, что Л.Ч. ею восхищается и всё записывает. Ещё одна из многих сцен, сыгранных на окружение, для истории…
Заболоцкий не первый литератор, у кого Ахматова отыскала женофобию, направленную против неё лично. Несколько раз она обрушивалась на «мусорного старика» – Льва Толстого, по поводу неправильного образа Анны Карениной. Анне Андреевне показалось, что писатель отразил в романе превращение порядочной женщины в проститутку, и причина этому – её роман с любовником при живом муже. Каким-то образом Ахматова усмотрела здесь покушение на права женщин и на свободу женского самовыражения. Да и в «Крейцеровой сонате» Толстого она нашла строки, принижающие женщину, и, разумеется, оскорбляющие её, великую Анну Ахматову.
Многовато берёт на себя великая Анна Андреевна…
Признаю;сь, что к концу прочтения 3-го тома «Записок об Анне Ахматовой» я глубоко разочаровался в этой женщине, преподносящей себя как великую и талантливую. Весьма благодарен Лидии Чуковской, взявшей на себя обязательство честно записывать всё-всё об Ахматовой. Довольно часто Л.К. как бы проговаривается о том, что не красит Ахматову…Таких страниц много. Хотя, есть маленький упрёк: из Ташкентского периода своего общения с Ахматовой Лидия Корнеевна вычеркнула много строк и даже страниц из дневника, не желая (и в этом я уверен – А.К.) показывать неприглядную правду о «великой и талантливой».
В начале 1960-х Анна Андреевна спохватилась: её борьба с женофобией принесла неожиданные плоды. На эстраду вышло новое поколение молодых поэтов и поэтесс, заводящих молодёжь энергией стиха и собирающих большие залы слушателей. Появились новые имена, и среди них много женщин. Ахматова презрительно называла их «эстрадниками», но вынуждена была признать, что её популярность и салонная поэзия пошли на убыль. Ей оставалось только напомнить молодым «выскочкам» о своих учительских заслугах:
...Я научила женщин говорить,
Но, боже, как их замолчать заставить!
Поздно! Если женщины разговорились, то их уже не остановить.
Возьмём, для примера, нынешнее положение в российской литературе: в сетевых порталах «Стихи.ру» и «Проза.ру» на текущий момент подвизаются 775061 и 279346 авторов соответственно. Более миллиона поэтов и прозаиков. Из них 70% составляют женщины. Какая-то часть из них помнят, что была такая поэтесса – Анна Ахматова. Но признать её Учителем – это вряд ли.
Мы сами способные и даже талантливые. От рождения…
Что касается уважаемого мною поэта Николая Заболоцкого и его взглядов на женское творчество, будь то на сцене или в поэзии, то здесь я с ним не могу согласиться: женщины могут всё – и в горящую избу войти, и коня на скаку остановить, и стихи прекрасные сложить. Жизнь показала, что баб можно допускать к любому искусству. А в искусстве любви – ну как же нам без них?
Впрочем, и в сфере любовных отношений женщины давно уже научились обходиться без мужчин. Вот только ставши великими, они стараются вычеркнуть эти страницы своих биографий. Хотя не все и не везде. Некоторые даже гордятся и вовсю афишируют свою нетрадиционность.
Бабы могут. Сейчас их время.
10.12.2017