Постепенно с приходом нового главного архитектора Москвы, в городе стало все меняться. Сначала эти перемены не казались никому опасными, но глобальность их наблюдалась с самого первого дня. Взятые за основы примеры малоэтажной архитектуры североевропейских стран, постепенно переродились в многоэтажное «плоскомордье» фасадов. Те приемы, которые хорошо работали на малоэтажной застройке, стали применятся на неимоверно высоких городских муравейниках. Тем самым зародилось некое, чисто Московское архитектурное явление, вызванное сильнейшим давлением инвесторов, с целью извлечения максимальной экономической выгоды из объекта.
Если в самом начале своего творческого пути, как главный архитектор города Москвы, Сергей Олегович ратовал за малоэтажные жилые застройки, имитируя, как он думал опыт западных коллег, с той лишь разницей, что новые технологии применения вентилируемых фасадов позволяли неограниченный диапазон цветовых и фактурных решений оформления внешнего облика зданий. То уже через три года эти решения стали неуместны в связи с размерами жилых зданий, завязанными на этажности. Тем самым в городе стал зарождаться какой-то свой, индивидуальный стиль архитектуры. Огромные плоскости фасадов зданий с монотонной шашечкой окон, меняющие свои расцветки лишь в тех местах, где скачет этажность, или поворачивает линия застройки, ограничивая собой, так называемые городские кластеры, а если говорить попроще, замкнутые колодцы затесненных дворов.
Мы все помним микрогород в лесу, с которого и началось это чудовищное уплотнение Москвы. Удачно примененные в его градостроительных планировках решения гипертрофировались и извратились в то новое, чем застраиваются все новые территории за МКАДом.
Все то, что начиналось, и задумывалось, как малоэтажное строительство, теперь экстренно стало нуждаться в переработке всех санитарно-технических норм, и в первую очередь – инсоляции. И это было сделано. Теперь Москва заживет новой тюремной жизнью, дворов колодцев, с декором на плоских фасадах, в отличие от таких же замкнутых дворов по всей Европе, живущих гораздо более фривольной архитектурной жизнью, с повсеместным применением объемной пластики.
Эта архитектура является так называемым Московским ноу-хау, порождением всех навязанных жадностью инвесторов – компромиссов. Сама по себе она, до того момента, пока еще остается в недрах объемных картинок и рассматривается с высоты простроенных виртуальных «птичек» (видов с высоты птичьего полета), не сходя с бумаги свежераспечатанных картинок – является обманчиво логичной. Даже профессиональный градостроитель не сразу может разглядеть в ней то коварство, грозящее нам, с годами превратиться в градостроительную катастрофу, связанное с перенаселенностью двадцати двух этажных пластин, лишь изредка чередующихся с более низкими по этажности вставками. Но, стоит только воплотить в жизнь проект, как сразу становится ясно то, что могли бы определить сразу опытные градостроители, но их голоса со временем стали очень тихими и уже практически перестали звучать. Ведь это можно было разглядеть и в проекте, углубляясь в таблицы с показателями. Но зачем? Внешне же все выглядит вполне естественно и со масштабно друг с другом, благодаря примененным различным цветовым решениям, каждого здания, которые формируют собой внутренние дворы, колодцевого типа, как это и было разработано, и применено в Санкт-Петербурге, еще лет сто пятьдесят назад.
Так почему же тогда надо выдавать данное решение за современное? Не потому ли, что таким образом оно может заморочить голову обывателям и отвести взгляд критиков в сторону от возникшей проблемы перенаселенности? Ведь Питерские колодцы уже отжили свой век, рассказав нам о всех тех проблемах с которыми мы столкнемся уже завтра, застроив ими все свободное городское пространство. Недаром вся градостроительные приемы социалистического периода строительства были основаны, прежде всего, на открытости пространства и обилие зеленых зон парков и скверов.
Причиной зарождения этого нового способа формирования городских гетто с ничего не понимающими втянутыми в новую для города проблему, жителями – является давление на архитекторов со стороны ничего не понимающих в процессе проектирования, менеджеров. Они постепенно пришли к контролю над всем процессом проектирования, и их мнение стало главным на всех определяющих облик новостроек – совещаниях. К ним теперь не просто прислушиваются, как раньше, когда считалось, что архитектор должен работать в соответствии с нормами, но при этом, в угоду инвестору, их указаниям следуют беспрекословно. Более того, их воля теперь способна изменять градостроительные нормы в угоду бизнесу.
Нам приводится в пример градостроительный опыт других стран, например Швеции с городом Мяльмо. Но там, как оказалось еще более жесткие требования к нормам по инсоляции. От этого и этажность застройки не превышает максимум семь этажей, а по большей части она составляет и всего пять. И только одна, практичесски пятидесяти этажная башня, являясь архитектурной доминантой, позволительна среди этой, контрастирующей с ней своей этажностью - застройкой.
На основе этих - явно удачных примеров, нам предлогаются данные градостроительно-планировочные решения, но только уплотненные втрое, за счет увеличения этажности и отмены норм освещенности.
Эта всеобщая глупость далеких от наработанных градостроителями, столетних знаний – людей, не видящих за сиюминутной прибылью ничего – приводит к обнищанию уровня знаний и самих проектировщиков, так, как знающие, опытные архитекторы не всегда способны нарушать те нормы, по которым им доводилось работать прежде. Этих профессионалов выживают за ненадобностью, ведь нарушать нормы проектирования можно и с более податливыми, молодыми, только, что закончившими ВУЗы людьми, у, которых не болит совесть от нарушения того, что им собственно еще и не приходилось никогда соблюдать.
И ведь действительно, перенаселенность не видна на фасадах. – «Вот и славно, если не видна, значит, ее и нет» - так думают уже не только захватившие все и вся – менеджеры, но и сами авторы проектов, понимая, что многое можно будет решить так называемым «административным ресурсом», щедро предоставляемым заказчиком для решения данных проблем, благо прибыль от дополнительных квадратных метров, при таком подходе в разы больше.
Вспоминается новая рекламная программа таких районов. На всех близлежащих к новостройке станциях метро, висят огромные щиты с лицами счастливых, среднестатистических идиотов, распираемых от удовольствия ощущения приобретения квартир в данных городских гетто. От радости они резвятся на мельчайших пятачках газонов, готовые стереть последние остатки своего сознания, полностью променяв наличие вменяемого блеска в глазах, на холодный блеск необъяснимой радости зомбированного робота, счастливого уже от того, что ему дали возможность участвовать в грабительской ипотеке. На фоне грустных лиц, с потухшими глазами, жителей Северной Кореи, получающих свое жилье бесплатно, эти глаза Москвичей, на, идиотских, улыбчивых лицах - говорят о том, что они переметнулись от одной крайности к другой.
ЖК "Измайловский лес" пугает своей масштабностью. «Откусив» у леса огромный участок, он будет выситься над, и без того умирающим от давления города – лесом. Москва наступает, неумолимо превращаясь из столицы в страну с одноименным названием. Многие городские парки, будучи поджаты по периметру новостройками, постепенно чахнут, вытаптываясь толпами озверевших от нехватки чистого воздуха – горожан. Лес перестал самовостанавливаться. Поваленные ураганными ветрами стволы деревьев не успевают распиливать и вывозить, как падают новые. И уже не надо снимать кору на вековых соснах по периметру, у основания ствола, или запускать жучка в не выгодные, мешающие эффективному менеджменту участки леса. Он сам начал отдавать свои территории городу, возможно понимая то, что такому населению он уже не сможет помочь. Лес способен выдерживать на себе лишь определенную, предельно допустимую дневную нагрузку от вытаптывающих его людей. Если их количество превышает нормы, то лес умирает. Это долгий процесс и сразу его не видно, но это не значит, что его нет. И если руководствоваться во всем так хорошо известным всем нам принципом сиюминутности, то все нормально, и в порядке вещей. - «Если не видно, то значит и не может быть». Или – «Если не приносит сиюминутной прибыли, то и не имеет смысла».
Еще пару месяцев назад я от всей души верил в то, что не может быть жилого домостроения без балконов, являющихся вторым путем эвакуации за счет так называемых пожарных отстойников на них. Оказывается я жестоко ошибался думая так. ЖК "Измайловский лес" не имеет балконов, но это не аппартаменты.
- Как же такое может быть? - само собой возникает вопрос. А вот так вот может и все.
- Может дело в том, что в проекте применены специальные технические условия, которые подразумевают спринклерование всех помещений строящихся жилых секций? - само собой возникает вопрос.
Но, нет. Да и кто его будет делать? Ведь это на столько большое удорожание строительства, что применив его, просто уже и не будет смысла что-то строить.
- Тогда в чем же дело? Как удается возводить такое в плотную к МКАДу, да и в самой Москве? - возникает вопрос.
Проект данной застройки прошел частную экспертизу и получил заключение с формуллировкой - "Жилой комплекс", а никак не аппартаменты, где разрешено практичесски все.
- Но чем же проектировщикам удалось под давлением заказчика компенсировать отсутствие балконов, да и, как выяснилось еще, и малое не нормативное колличество лифтов? - само собой возникает вопрос.
Читаем заключение:
"В квартирах, расположенных на высоте более 15 метров, аварийные выходы не проектируются при выполнении следующих мероприятий:
в жилой секции предусмотренно устройство одного лифта для пожарных с устройством на этажах, в лифтовых холлах зон безопасности;
приквартирные коридоры на этажах, расположенных на высоте не более 15 метров, выделены ограждающими конструкциями с пределом огнестойкости не менее EI 60 с установкой в квартиры, не имеющих аварийных выходов, противопожарных дверей 2-го типа."
Иными словами, это все то, что и так уже требуется при проектировании здания со вторыми путями эвакуации, в виде балконов с пожарными отстойниками.
- Что это? - возникает уместный вопрос.
- А это купленная экспертиза, - тут же на ум приходит ответ.
Сейчас, когда еще не многие из тех, кто купил там квартиры и счастлив от их дешевизны, понимают, где им предстоит жить - застройщику все сходит с рук. Но, в ожидании лифта придется стоять и по 15-20 минут в утреннее время, когда все собираются на работу, и потом столько же вечером, тогда начнутся первые возмущения. Но будет уже поздно. Такие районы, как грибы растут по всей Москве, и за последние пару, тройку лет ими застроено все то, что еще пустовало.
В случае же, не дай Бог пожара, даже и не хочется представлять себе, чего можно будет ожидать от всего этого безобразия кастрированных в угоду фасадам - планировок.
Самое лучшее, взятое из опыта зарубежной архитектуры, претерпело серьезнейшие изменения в Москве, выработав за эти последние, вот уже скоро семь лет, особую, градостроительную концепцию, ведущую в никуда, а если уж говорить правду, то в бездну стремительно нарастающих градостроительных проблем. Одна из которых, самая страшная, делающая городских жителей заложниками железобетонных джунглей - катастрофическая перенаселенность. Если при предыдущих мэре и главном архитекторе города, вся застройка была точечной, и критиковалась за это, по причине отсутствия строящейся инфраструктуры в непосредственной близости от нового жилья, то теперь к этой проблеме подходят еще более глобально, застраивая ковровым методом все пространство генплана, многоэтажными пластинами кластеров. Да, при этом строятся и детские сады и школы, но какие? Как вам школа на 2500 детей. Да, согласен, первая в мире. Так потому и первая, что это просто опасно, и никто не пошел на такое – иметь мастодонта, размером с микрорайон, зажатого со всех сторон пластинами перенаселенных муравейников. Градостроительные нормы нарушаются повсеместно, более того, они насильственно изменяются. И изменяются не в лучшую сторону. Если раньше оставалось место под деревья и газоны, то теперь все свободные между зданиями территории заняты, либо сетями, либо дорогами, либо гостевыми парковками. Остаются лишь жалкие, узкие ленты газонов.
Москву ждет экологическая катастрофа. И она уже не за горами. Ее час очень близок. Реновация быстро покончит с нами и городом, вооружившись упрощенными нормами и отменой инсоляции. Наступают новые времена. Времена сиюминутной прибыли, холодного расчета, зажатых до предела норм проектирования. Всем процессом начинает руководить уже не архитектор, а прибыль, чистая, сиюминутная, прибыль.
Все, кто хоть мало-мальски понимает проблематику сложившейся ситуации, добровольно, или от всей души втянувшись в новое видение городских проблем, оказались в заложниках собственных амбиций и стали превращаться в так называемых биороботов, теряя представление об окружающей реальности, а вместе с ним, и свой человеческий облик. Постепенно, незаметно, к власти над нами пришло так называемое цифровое поколение. Мы же, те, кто считает себя аналоговыми людьми, вытеснены из процесса руководства бизнесом, городом, государством. Те, кто пытается думать о будущем, уже не нужны этому обществу, живущему только сегодняшним днем. Все попытки говорить о нем, изживаются на корню. Появляются даже, какие-то новомодные, религиозные течения, основанные на извращенном понимание существующих давно, но при этом не знакомых нам, религий. Всем известна история с приглашенным Германом Грефом в сбербанк просветленного индийского йогина Садхгуру. Или проще сказать – гуру, каким он и является для этих, потерявших видение цели, менеджеров, для прослушивания лекции о развитие человека.
Таким образом, намеренно и последовательно уничтожаются ориентиры в восприятии действительности. Обществу навязываются какие-то двойные смыслы, новые, неведанные идеологии, непостижимые, основанные на отсутствие веры в будущее идиомы и догмы. С какой целью все это делается? А не для того ли, чтобы окончательно запутать и без того не знающего выхода из сложившейся ситуации, среднестатистического обывателя? Чтобы подчинить его одной единственной, мировой цели – потреблять. Тем, кто нами правит, нужен потребитель. И осталось уже совсем чуть-чуть для того, чтобы человек разумный превратился в человека потребляющего. Почему же во всех других странах все это происходит с какой-то все же любовью к человеку? Почему в России все новое сразу приобретает гипертрофированное преувеличение и доводится до полной катастрофы? Наверно потому, что все пути решения поставленных задач, в первую очередь основаны на сиюминутном извлечении прибыли.
И тогда в голову начинает навязчиво стучаться одна и та же мысль: - «А где же он, сам архитектор? Как он позволяет это? Допускает весь этот экономически выгодный бред». Его нигде нет. Его мнение никто не спросил. А нужен ли он тогда в этом сошедшем с ума обществе? Ведь он и сам, уже давно одна из его составляющих.
Мне понравились слова Сергея Олеговича, который заявил в одном из своих интервью:
- «Архитектор в Москве является главным человеком на стройке. От него все зависит. Он решает все вопросы».
Эти слова показались мне странными, если не сказать – пустыми. Ведь все на самом деле обстоит совершенно не так. Что это? Игра на публику, или простейшее непонимание того процесса, который происходит в городе? На этот вопрос пусть каждый ответит самостоятельно. А я лишь скажу, что видимо, на Москву возложена всемирная миссия по убийству еще одной, а может быть и нескольких, последующих уже за первым убийством – профессий. Ими станут конструкторы и все смежники. Именно на Москву, которая стала экспериментальным городом, для всего мира. Именно на ней отрабатываются все новейшие бизнес технологии по уничтожению творчества, живой, логичной мысли, еще теплящейся в головах архитекторов, которые живут современной архитектурой, ища применения своим талантам в этой агрессивной коммерческой среде, душащей в себе все подающее хоть какие-то признаки творческой жизни.
Мне кажется, что именно здесь, в этом городе – стране, гипертрофированно разрастающейся, как клякса на карте - положено начало конца профессии архитектор. Сначала всех проектировщиков, загнали в строжайшие рамки нормативной базы, с каждым годом, с выпуском новых СП и дополнений к ним, все больше и больше противоречащей самой себе, затем лишили слова, а теперь уничтожают всякий смысл творчества, лишая возможности мыслить градостроительно логично, прикрываясь только лишь одним единственным разрешенным в городе приемом. Убивая желание думать о завтрашнем дне. Не разрешая применять новые, передовые решения в области озеленения города, делая, прежде всего акцент на плотности застройки, приносящей максимальную прибыль.
Именно здесь, в Москве, архитектура становится мертвой, как профессия и при этом тянет за собой конструкторов и всех смежников на кладбище истории. Проектировщиков, в ближайшее время смогут заменить новые компьютерные программы. Ведь уже лет двадцать назад, таковые появились в Японии, и работают с довольно-таки хорошими результатами, заменяя собой живых людей, превращая их в программистов.
Невольно возникает вопрос:
- А вы знаете, что такое современная архитектура?
Современная архитектура это все равно, что пиджак из ЗАРА. Дело в том, что пиджаки в ЗАРА делятся на три типа классификаций:
1- Полностью с подкладкой.
2 – Частично с подкладкой.
3 – Вообще без подкладки.
То есть то, что раньше называлось подкладкой, теперь полностью заменяет некая тряпочка. Та часть пиджака, что раньше проклеивалась, и от этого его нельзя было не только стирать, но вообще мочить под дождем – теперь вообще отсутствует. Но внешний вид не только остался на уровне, но и даже несколько изменился в лучшую сторону. Только вот одно «но». Современные пиджаки сократили свой срок эксплуатации. Они превратились в некую одноразовую одежду. Нет, не для того, чтобы ее можно было надеть один раз, но количество этих раз резко сократилось.
Иными словами – произошла сильнейшая унификация изделий. Ничего лишнего. Все, что только могло являться и иметь подобие излишеств – кануло в лето.
Так же и современная архитектура. Там тоже не осталось ничего, что могло бы вызвать вопрос:
- А что будет, если убрать все эти элементы декора?
Такой вопрос теперь просто не может возникнуть. Так, как наличие всех применяемых при проектировании приемов, незаметно, от одного архитектурного стиля к другому, становилось все ограниченнее и проще. И с появлением конструктивизма, и минимализма свелось к тому, что эти декоративные элементы зданий, постепенно были вытеснены самими архитектурными формами, а именно: плоскостью фасада, контрастом различных материалов,цветовыми решениями, выступающих объемов здания, большим количеством витражных конструкций. Планировка сама по себе уже стала создавать внешнюю архитектуру. И это все нормально. Но кто знал тогда, к чему может привести отказ от декора, чем это может кончиться? Если в тридцатые годы прошлого века, архитектор получил власть над формой, наконец выбросив вездесущую, бестолковую лепнину и только по этому смог делать с объемами все, что только хотел, так, как ему в этом помогали новые, появившееся именно тогда возможности применения бетона, то теперь эта власть, постепенно перешла в руки экономики и бизнеса. Современная архитектура безгрешна в самой своей основе. Она не имеет права на излишества, будучи в первую очередь функциональна и только уже потом красива. Но красота ее основана только лишь на логике ее идеальных планировок.
Раньше же было с точностью до наоборот. Фасады решали все. Декор, декор, и только декор. Убрав его, мы получали барак. Именно поэтому название стиля барокко, применяется некоторыми, особенно рьяными его противниками как ругательство.
Посмотрите сами, кто сейчас самые известные Европейские архитекторы? Калатрава, Бофилл, Фостер. Кто они? Нам говорят, что все они очень талантливые. Но талантливые, кто? Все они имеют образование менеджера. Они торговцы архитектурой.
- «Но, позвольте, а как же тогда им всем удается добиваться таких потрясающих архитектурных форм?» - спросите вы. И будете правы в своем сомнении. А очень просто. Имея деньги, можно нанять какого угодно раба. Сейчас да, раба, но через десяток лет, это будут уже новые технологии, или, если сказать иначе, программы, позволяющие экономить на людях, и больше не связываться с так называемым человеческим фактором. Люди хавают все, что им грамотно преподнесут и им совершенно все равно, кто сделал их дом, особенно если квартиры в нем стоят очень дорого. Людям это нравится, чем дороже, тем круче. А если еще и грамотно разрекламировать эти технологии, то продажи вырастут на порядок, и фамилии известных авторов просто умрут, они уже не будут никому интересны.
У меня в мастерской был один архитектор, который на лету ловил суть нового объекта. Его работу не надо было практически корректировать. Планировки зданий являлись идеальными. Фасада же вытекали из них, как бы сами собой. Мне казалось, что он способен спроектировать все, что угодно. И школу, и поликлинику, и офисное здание, и жилой дом. Лишь только слегка пробежавшись по нормам проектирования данных объектов.
И вот, в один прекрасный день я заметил на его столе халтуру. Этот буклет загородного дома был выполнен в Викторианском стиле. Но что-то мне не нравилось в этих фасадах. Планировки же были просто безукоризненны.
Я присмотрелся и постепенно начал понимать, в чем дело. А дело оказалось в том, что он не умел рисовать. Да-да, именно не умел. И от этого фасады явно не дотягивали до того уровня, который собственно и должен был быть предоставлен заказчику, как грамотная, профессиональная работа.
Современные архитекторы не умеют рисовать. И это может быть даже и не плохо. Они обязаны только иметь чувство вкуса и пропорции. Остальное же за них сделает компьютер. Все упростилось с годами.
Ничего лишнего, не только в самой архитектуре, но и в наличие тех знаний и «инструментов», с помощью которых она создается.
Все сильно упростилось. И скоро вообще сам человек, как генератор идей, и тем боле, как исполнитель – больше не понадобится. Все будет отдано специальным графическим, расчетным, и организационным программам
Двадцать первый век принес с собой законы извлечения чистой прибыли отовсюду. Даже из творчества. Сейчас рассчитывается даже степень сложности самого творческого процесса в долларовом, или рублевом эквиваленте. А эти референсы? Зачем они, с какой целью? Оправдать схожесть с предыдущими, знаковыми объектами? Хорошо, пускай. Но зачем? Для чего это нужно и кому? Заказчикам? Инвесторам? Которые не будут вкладываться в заранее не известные архитектурные идеи, еще нигде не опробованные и не просчитанные с точки зрения сиюминутной прибыли. Ведь, то, что было уже где-то применено удачно, то можно повторить еще много, много раз. Вы скажете:
- «Нет, такого не может быть, это все набор архитектурных приемов, и их можно компоновать как угодно, и сколько угодно раз. Это как ноты в музыке. Каждый раз что-то новое. И так до бесконечности!» Да, это так, но тогда зачем каждый раз отсылка к прошлому, к тому, что уже было применено и к тому же удачно? Зачем все это шоу? Разве известные композиторы заявляли о схожести своих творений с другими? Нет, все они были личностями, а личности свойственна индивидуальность.
Не таким ли образом профессия превращается в мертвую имитацию чьих-то успехов. Кому-то, когда-то и где-то показалось, что достаточно заморочить голову простейшей ссылкой к прошлым удачам и тогда все удастся. Да, удается. Но, не по этой причине, она здесь не работает, а разрушает творчество. Делает примитивными авторов, лишая их возможности двигаясь вперед без оглядки.
Я помню, как еще лет десять назад спорил со своим руководителем о национальных чертах в современной архитектуре различных стран. Он настаивал на том, что они присутствуют, и без них не может быть ничего нового. Я с ним категорически не соглашался, понимая, что современные технологии прировняют всех, и страна постройки объекта уже не станет иметь никакого значения. Любое здание будет запоминаться человеком, и ассоциироваться, как интернациональный проект, который мог бы стоять, с таким же успехом, и в любой другой стране. Разве только, что с похожим климатом, да и то, под климат можно только его подработать, увеличив количество утеплителя в стенах, даже, и не сокращая площади остекления при этом, основываясь на новых технологиях энергосберегающего остекления. Тогда я думал, что был прав. И таковым в итоге и оказался. Но, как же теперь я понимаю своего руководителя в его нежелании мириться с той глобализацией, которая так коварно, и планомерно привела нас к тому, что мы имеем здесь, в Москве. Город, применяя самые лучшие современные архитектурно-планировочные приемы, потерял свое лицо. Скажу больше, он потерял национальность. Москвы больше нет, а то ли еще будет? У нас все впереди. Но, может быть причиной тому еще и то, что пропал контраст между прошлым и будущим. Нет уважения к предыдущим стилям и все то, что строится нового, не способно контрастировать со старым по причине его уничтожения. Вся правящая верхушка города не из этих мест. И порою кажется, что она ненавидит наш город, а может быть просто не способна задумываться ни о будущем, ни о настоящем. Здесь сложно что-либо сказать, но одно видно наверняка – стремление к сиюминутной прибыли является решающим моментом в разрешении всех градостроительных вопросов и поставленных задач.
Так, в скором будущем и наша профессия станет мертвой. В какой-то момент, все эти люди поймут, что она слишком дорого обходится для бюджета, и так переполненного никому не нужными расходами на благоустройство устроенных веками предыдущих поколений – территорий. И нас, проектировщиков просто вычеркнут из очередного мирового бюджета, как балласт. А пока, когда на нас еще есть хоть какой-то мало-мальски спрос, мы будем работать скоро уже просто за хлеб, получая при этом тот минимум, которого достаточно для того, чтобы не умереть с голоду, тем самым лишний раз доказывая окружающим, что в нашем деле нет ничего сложного, и с данной работой сможет справиться даже дворник, в скором времени, своим окладом, возможно и сровняющимся с нашими, проектировщиков и архитекторов.
Складывается полномасштабное представление того, что с нами в России хотят провести какой-то масштабный, поглощающий все созданное когда-либо, творческим путем – эксперимент.
В такой обстановке нет никакой перспективы развития архитектуры нормальным, живым путем. Получается, что архитектор уже имитирует своими решениями компьютер. Он догоняет свое будущее, оставаясь при этом в настоящем. Он, добровольно, своими руками, роет могилу своей же профессии. Вся архитектура, вынужденная быть лаконичной, экономичной, аскетичной, и эргономичной, превращается сама, не дожидаясь появления компьютерной программы, в творение мертвого цифрового мозга, который очень скоро, придет всеобъемлюще, во всем мире, а пока мы вынуждены подстраиваться под его приход самостоятельно, подготавливая тем самым почву для его быстрого прихода. Современная архитектура стала отдавать холодом компьютерных программ. Она вымирает. Все аналоговое, вынуждено воплотиться в цифрах.
Это поразительно, но так называемая мертвая архитектура «семейных склепов», при этом, может не просто реанимироваться и воскреснуть, но остаться единственно живой, сделанной не с помощью искусственного интеллекта. Я имею в виду отмершие сами собой архитектурные стили предыдущих веков: барокко, рококо, классицизм, модерн. Частный заказчик всегда, в любых экономических условиях, готов платить миллионы лишних денег за никому не нужный дэкор (лепнину, балясины и гипсовых ангелочков на фасадах). И весь этот фьюжн не просто будет востребован вечно, а возможно и сохранится еще достаточно длительный период, проектируемый с помощью все еще живых, практикующих архитекторов. На мой взгляд, это единственная отдушина, хотя и отдающая кладбищем, и для архитекторов будущего, так, как данные изыски будет гораздо сложнее перевести полностью на изготовление с помощью самостоятельно проектирующих, компьютерных программ. Современные строительные технологии позволяют полностью имитировать все архитектурные приемы прошлого с помощью новых материалов.
В результате прогресса человечество подошло вплотную к имитации жизни. Мы все перестаем жить в этом городе. Мы находимся, где-то рядом с ним, в другой, параллельной реальности, в ином, созданном нами мире. Правильнее сказать, придуманном нами самими из страха потерять работу, положение в обществе, зарплаты. Нам всем вставили в руки какие-то игрушки. У кого-то телефон, у более продвинутых – планшет. Дома нас ждет телевизор и, как правило, не один, их столько в квартире, сколько в ней помещений, иногда и включая даже ванную. Мы превратились в общество потребления. Мы пожираем сами себя. А ведь начиналось все с самой малости. С попытки удовлетворить свои потребности. Нас всех поймали именно на этом простом, таком оправданном в начале – желании.
Лет через пятнадцать, двадцать, все превратятся в программистов, а точнее, даже их заменят компьютеры, они и будут писать программы по руководству такими же программами, а мы, в свою очередь будем допущены лишь только к их обслуживанию. Наступает эра полного отсутствия какого-либо творчества. Оно искусственно подавляется в нас. Любые попытки и поползновения к его развитию, заранее пресекаются, еще на самом раннем уровне развития желания.
Недавно, в своем интервью, мер Москвы, Собянин С. С, заявил интереснейшую вещь. Оказывается, в России есть лишние люди. И их число уже превышает пятнадцать миллионов! Что это за бред? И, какое его дело до этого? Да, согласен, мэр крупного мегаполиса должен интересоваться проблемами общества, инфраструктурой не только города, но и страны. И если предыдущий мэр Лужков Ю. М. пытался думать о деревнях, помогая подмосковным районам, думая о завтрашнем дне, то наш новый мэр, категорически против, каких-либо малейших поползновений, или попыток, думать о будущем. Да у него его и не может быть. Такие люди превращаются в тлен. После них остается только разруха, хорошо прикрытая толстым слоем гранитной плитки. Он предложил, участвуя в прямом эфире в передаче "лицом к городу", переселять из сел и деревень всех в города. Заметьте не поднимать сельское хозяйство, а именно переселять всех в города. И вся эта сиюминутность мышления, она видна уже везде и во всем. От нее, к сожалению больше не спрятаться и не спастись.
Таким образом мы, архитекторы, своими же руками строим себе будущий концентрационный лагерь под названием "страна Москва", который будет стоять в одичавших, со временем лесах остальной Московии, уменьшившейся до размеров бывшего княжества с одноименным названием.
01.02.18г.