(история о том, как влюбиться, расследовать
убийство и обрести еврейскую семью)
Лучше умереть от смеха, чем от страха
(еврейская пословица)
Вступление.
Мой неожиданный роман начался летом, когда зацвели ярко-оранжевые лилии и нежно-персиковые розы на клумбах городских аллей, когда звезды стали крупными и яркими, как в местном планетарии, в общем, когда я встретила его…
Конечно, он был не мой идеал. Мой идеал - это высокий блондин, нет, не тот слащавый мальчик из "Классного мюзикла", который классно играл в баскетбол и пел красивые песни. Скорее он должен был напоминать Криса Хемсворта из фильма-фантэзи, а может Валерку с пятого курса нашего универа, обожаемого многими однокурсницами. Тот всегда был одет в кипельно-белую майку, облегающую его спортивный торс, синие модные джинсы, был самоуверен и чертовски хорош собой. Девчонки между собой называли его "мачо". Мой новый знакомый был худенький, интеллигентный мальчик из приличной, профессорской семьи. Ну, никак он не вписывался в девичьи грёзы о спутнике жизни.
Но сначала, о том, как мы познакомились. Это было в тот день, когда я, опаздывая, бежала на пересдачу, ну о-о-о-очень мудреного предмета «философия». Доходили его постулаты до нас, студентов второго курса иняза, ой, как не просто. Преподаватель была строга и убеждена, что «философия» - самый важный предмет на Земле. Как смеялся наш студенческий юморист Венька: «Пофилософствуем по окончании универа, как прожить и пропитаться бедному переводчику со знанием иностранного языка, который никому не нужен». Тут он перегибал как всегда палку, так как наша кафедра восточных языков вела обучение японскому, арабскому, персидскому, корейскому, турецкому, ну и, конечно, популярному китайскому языкам, и, в случае чего, прокормиться мы всегда бы смогли. Просто наш юморист попал в университет на платное отделение,куда его пихнула мама-переводчик. Она-то носилась с идеей сделать сыну крутую карьеру, а Венька ужасно страдал от того, что, ну, нет у него способности к языкам. А способность у него была одна - веселить народ, то есть нас, студентов.
Короче, бежала я, спотыкаясь о камни мостовой у городского автовокзала, и оставалось совсем немного дойти до остановки, впорхнуть в маршрутку, которая укатила бы меня до универа. Но тут боковым зрением я выхватываю парнишку, летящего ко мне наперерез, руки, взлетевшие вверх, очки, и слышу «охи» и «ахи» от окружившей нас тут же толпы зевак. Этот ротозей рухнул прямо на асфальт, хорошо хоть луж не было! В результате: побитые коленки, сломанные очки, порванные джинсы.
Толпа зевак сочувствует, а тот, даже не поморщившись, встает, обращается ко мне в невинным видом: «Я не могу найти эту улицу, помогите мне, пожалуйста!»,и сует мне под нос какую-то грязную мятую бумажку. Я завертела головой, может я одна посреди площади нахожусь? Нет, народу полно. Пострадавший юноша был явно не мой герой: интеллигентный, худенький брюнет с жалостливой улыбкой на лице. Оценив визави, я сразу подумала: «Господи, ну и кадр!», и хотела было возмутиться, мол, некогда мне, опаздываю я, но увидев вокруг себя лица, жаждущие расправы и скандала, решила подойти к этой ситуации с осторожностью.
- А, может, вам на такси доехать? – заикнулась я опрометчиво.
Толпа заволновалась, переживая за ротозея с побитыми коленками.
Но тут выяснилось, что в спешке этот «балбес» забыл взять деньги. Денег у меня на такси тоже не было, только добраться до «универа» и обратно на маршрутке.
- Вы знаете, извините меня конечно, – мямлит этот недоделанный, – но мама мне строго-настрого наказала, что бы я отвез по этому адресу рукопись ее издателю, а то она и так сроки задержала. Дело в том, - продолжал оправдываться этот «балбес», - что курьер из маминого издательства почему-то не приехал. Моя мама очень обязательный человек, пообещала, что рукопись будет готова. Телефон у издателя не отвечает, интернет не работает, а я очень плохо ориентируюсь на местности, могу заблудиться и время не терпит.
- Я не могу, – говорю, – тороплюсь на экзамен!
Народ загудел в порыве милосердия и осуждающе посмотрел в мою сторону.
- Может, если моя мама поможет вам с экзаменом, вы уделите мне время? – наверное, в качестве последнего аргумента выпалил брюнет, - она у меня профессор, читает лекции по истории студентам, пишет научные статьи, которые печатают в разных журналах, даже иностранных, и вообще у нее множество полезных знакомых…
Тут я не выдержала.
- Не думаю, что твоя мамочка такая всесильная, что может уболтать нашу философичку поставить мне экзамен, она принципиальная в этом плане…
Не успела я договорить, как парнишка замотал головой, замахал руками, как мельница и стал горячо меня убеждать в обратном.
Делать нечего, взяла я из его трясущихся рук бумажку и читаю громко, так, как деду глухому: «Улица Мира, дом пять, квартира семьдесят». Все стали наперебой гадать: где эта улица, где этот дом, а я с тоской наблюдала, как плавно отъезжает мой «одиннадцатый» от остановки. Вот, попала, так попала! Ощущаю себя жертвой обстоятельств! И что он ко мне прицепился балбес несчастный!.
- Вот балбес! – вслух сказала я. На что тот совсем не обиделся.
- Мама тоже так говорит, - согласился он.
Ну вылитый интеллигент! Я думала таких ископаемых уже нет.
- Ну что мне с тобой делать? – сокрушенно вздохнула я, - пошли искать твою улицу.
Толпа, с интересом ожидающая продолжения событий, с облегчением выдохнула и, довольная исходом дела, рассосалась.
- Но, учти, - строго предупредила я этого раззяву, который радостно посеменил за мной, – ищем улицу, потом ты ведешь меня к свой маме, а она при мне договаривается с нашей философичкой, а то знаю я вас…
Не уточнив, кого именно знаю, я гордо отвернулась от здания автовокзала.
Интеллигентного, худенького брюнета звали Герман, дома его все звали Гера, пояснил он мне. «Ну и назвали парня!» - мысленно посочувствовала я. Хотя сама была обладательницей имени, от которого мне иногда было, ну скажем, не совсем комфортно. Не знаю, чем руководствовались мои родители, называя Ариной, может в моде были старинные имена, может кто-то из их окружения назвал так девочку, но моя мама уперлась – Арина и все тут! Конечно, имя с одной стороны было красивое, но сверстники меня все дразнили то "няней Пушкина", то "Арина-картина". В свое время я вычитала по толкователю имен, что оно означает «мирная», «мир». Человек с таким именем должен быть решительным, самостоятельным и ответственным, с прекрасно развитой интуицией и способностью правильно действовать, смотря по обстоятельствам. И будучи по натуре очень шустрой девочкой, я вполне его (имя) оправдывала: могла и в лоб заехать, не просто так, конечно, а за дело, защитить малыша от злых мальчишек, вступиться за друга, не взирая на лица.
Что там подсказывала моя интуиция- не знаю, но я уходила все дальше от пересдачи экзамена, навстречу непонятному издателю, маме-профессору с маменькиным сынком, носящему очки и не умеющему ориентироваться на местности. Может, меня покорила такая вот мужская беспомощность в бытовых вопросах, и такая вот от меня зависимость, или перспектива уладить все с экзаменом так легко и просто, но факт оставался фактом: вместо переэкзаменовки я шла искать неизвестную мне улицу. Сама не подозревая, помогая этому мальчику, я сделала шаг навстречу невероятным событиям, которые закружили меня как вихрь и превратили самое обычное лето в большое приключение и первую любовь в моей жизни.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2017/12/08/598