Сердцу не прикажешь

 часть первая
Валентина Куманина долго не могла родить. Восьмой годок пошел, как сыграли они свадьбу с мужем Андреем Куманиным, сельским агрономом, а желанного сыночка или дочки, так и не получалось. Все больницы областные Валентина объездила, всех бабок , что ей товарки сельские советовали, прошла.
Доктора руками разводили. Мол, все в порядке у вас. Мужа проверьте, может быть в нем проблема. Но Андрей с возмущением отвергал робкие попытки жены свозить его в больницу районную. «Я те что, жеребец, чтобы меня доить, как производителя. Тьфу, гадость какая. Нет детей и не надо. Вон у Надьки  их куча.   Она совсем оскотинела .  Законных двое, еще и третьим от чужого мужика ходит.  Чего хорошего то?»
«А что плохого в детях, Андрей? Вот вы Надьку все  судите, а в душу ее кто-нибудь заглянул? Любит он Веньку. По любви от него рожает. И ничего здесь нет скотского. Бабе тоже счастья хочется»
Надька была двоюродной сестрой Андрея. Жила тут же в селе, работала свинаркой. Пока жив был ее муж Петр, Надежда была баба, как баба. Двоих детишек родила. Дом в порядке содержала. Но случилось несчастье. Муж ее Семен под трактор попал. Сразу насмерть. Не  мучился мужик ни минуты.
Плакала Надежда, волосы белые свои рвала на себе, перед гробом мужа. На могиле клятвенно обещала Петру дочку с сыном поднять, верой и правдой им и за мать, и за отца быть.
Но год всего лишь верность мужу хранила. А потом понесло ее , как отвалившееся колесо по ухабинам.
И двух лет со дня смерти Петра не прошло, как подарила мама детям своим братика кареглаого.
 Только слепой не мог понять от кого Семка у Надежды. Таких удлиненных глаз и тугих   кудрей на головке ни у кого,  кроме Веньки татарина, в селе не было.
Вениамин Абашев жил с женой своей худенькой Гульнарой через пару дворов от Надьки. В семье подрастали три девочки. Все, как на подбор темноглазые, кучерявые и  очень худенькие. Вениамин  дочек любил, но очень мечтал о сыне.
  Никому, даже самой пронырливой  сельской сплетнице  в голову бы не пришло, что  пробирается Венька темными ночами в баньку соседки, чтобы насладиться жаркими объятиями  пышной, как сдобная булка, Надежды.
Гул по всему селу стоял. Еще бы! Такая сенсация. Вдова от женатого мужика родила. Бабы деревенские в предвкушении скандала, руки потирали. Но зря, как оказалось. Тихая, как мышь Гульнара, приняла измену мужа с удивительным спокойствием.
Спросила только Веньку на своем языке, уйдет ли тот из семьи или с ней и детьми останется.  На что муж ей  деловито ответил, что сыну  Семке помогать будет, но свою первую семью не порушит.
На том и сошлись. Но дальше сценарий развернулся , как в лучших традициях Голливуда. Сначала Гульнара родила четвертую по счету дочку. А через пару месяцев Надежда новым сынком разрешилась.  Таким же чернявым и кудрявеньким, как и его братик полуторогодовалый Семка.
 На этот раз , по требованию Веньки, малыша назвали  Маратом.
Горькими слезами заливалась Гульнара, проклиная и соперницу, и мужа. Но это в отсутствие Веньки. При нем же, умная женщина не уронила ни слезинки, ни слова упрека в адрес блудливого супруга или его «полюбовницы».
Воспитанная в большой, татарской семье, где хозяином положения был всегда отец, Гульнара понимала, что запросто может остаться одной с четверкой девочек.  Она знала о том, как мечтал ее Венька о сыне.
А тут вот они - сразу  двое. И мать их не ей чета. Светловолосая, голубоглазая, полненькая красавица. А она — по выражению мужа, на весеннюю галку похожа. Такая же худая и взъерошенная.
Обидно было Гульнаре, горько до слез. Но еще больше страшила ее перспектива одной остаться.
Венька в колхозе работал. Свинофермой заведовал.  Деньги неплохие получал. Да еще и налево умел  поросят сбывать. Совместно с учетчицей часть опороса скрывали. Деньги  от левого «навара» пополам делили. Комбикорм свиной понемногу на сторону продавали. Вот и получалось у Вениамина не одна, а две зарплаты.
«Белую» он на две семьи поровну делил. А на «черную» детишкам и женам подарки сам покупал.
На насмешки и подначки колхозников, Венька не обращал внимания. Отвечал лишь иногда. Мол, дед его Ибрагим три семьи имел. Три дома  самолично выстроил. И в каждом жили его жены с детьми. И ничего, всех обихаживал и обхаживал. Все были довольны. Одеты, обуты. А жены обласканы. И меж собой дружили, не то что нынче.
Но и у Веньки этот щекотливый вопрос разрешился удачно. Когда Гульнара  наконец-то родила сына. Надежда, на этот раз, пока что пустой ходила.
Счастливая Гульнара, завидев как-то соседку у колодца, вежливо с той  поздоровалась.
Надя  на приветствие ответила. Гуля позвала соседку на ужин. Так и повелось с тех пор к удивлению и недоумению односельчан.
Две врагини, две соперницы, крепко подружились. И с тех пор все дни рождения детей, все русские и татарские праздники встречали вместе.
Венька  не обижал женщин, не выделял кого-то из них. И хотя в постели Надька давала фору его  стыдливой Гульнаре,  он старался большую часть времени посвящать первой официальной семье.
Но вскоре, после рождения долгожданного сыночка Ульфата,  Гульнара серьезно занемогла.
И чем больше прибавляла в объеме  Надежда, тем  сильнее худела и угасала Гульнара. Надежда, глядя на такой поворот дела, добровольно взяла на себя обязанность по уходу за детьми  соперницы. Дети давно уже привыкли друг к другу. Не в пример многим родным братьям и сестрам, сводные дети Надежды и Гульнары  были на удивление сельчанам, привязаны друг к другу. Скорей всего, благодаря стараниям Вениамина.
Ранней весной, когда  пятую беременность Надежды  видно было уже и слепому, Гульнара тихо  скончалась в своей постели.
Доктора запоздало признали у умершей матери пятерых детей  рак  груди.
 Гульнару оплакали и дружно проводили в последний путь. А спустя месяц Надежда произвела на свет крепенькую черноглазую девочку.
Ребенка , с молчаливого одобрения Вениамина назвали Гулей.
И хотя для сельчан не было загадкой, кто станет претенденткой на руку и сердце вдовца, Венька повел себя благородно. Целый год он мужественно выдерживал роль неутешного мужа, схоронившего  горячо любимую супругу.
 К Надежде он заглядывал лишь белым днем на глазах у сельчан. Торопливо  помогал  по уходу за скотинкой и не заходя в дом, бежал на свое подворье.
Надя так же, не выказывала нетерпения стать хозяйкой в доме Абашева.
Ровно через год Венька перевез свою зазнобу вместе с детьми в свой дом. Добротный дом Надежды, с помощью своих родственников, Вениамин раскатал по бревнышку и перевез  к себе. Вскоре у работящего мужика появилась большая пристройка к дому, где   хватало места всем его 10 детям.
Надежда со всей страстью любящего сердца приняла детей Вениамина, как своих собственных. И новый муж платил ей тем же. Он абсолютно не делал разницы между своими и Надиными детьми от Петра.
Глядя на эту дружную семью, прикусили языки даже самые злобные сплетницы, вещавшие о том, что это Надька свела в могилу Гульку своим колдовством.
Наблюдая за  оравой темнооглазых детей Вениамина и светленьких Петра, дружно играющих  на лугу или бегущих в школу, Валентина  завидовала им самой доброй завистью и в душе желала детишкам и  их родителям счастья и здоровья.
И видимо, в благодарность за эти добрые намерения, Господь сжалившись над бездетной женщиной, послал ей  вожделенную беременность.
Тот день, когда Валентина поняла, что беременна, стал для нее самым счастливым в жизни.
И вот, наконец-то, на 33 ем году жизни, женщина впервые разрешилась от бремени, произведя на свет  свою Юленьку.
К счастью девочка родилась здоровенькой, жизнерадостной и очень похожей на свою красивую, синеглазую маму.
Прошло несколько лет. В селе постепенно забыли о  смерти Гульнары, о  многоженстве Вениамина. Новую семейную пару Абашевых люди стали  воспринимать, как нормальную многодетную семью.  Надежда  безо всякой рисовки  любила всех детей одинаково.
 
Она вовсе не была гулящей  сукой,
 как говорили о ней поначалу. Женщина эта по настоящему была  влюблена в Вениамина. За первого мужа Петра ее выдала властная ее матушка, мотивируя свою «заботу « о дочери тем, что у Петра не было близких родных и никто в будущем не будет мешать теще руководить семьей дочери и зятя. Но теща внезапно умерла, а почти следом за ней погиб и зять.
Улеглись страсти, притихли злые языки. Жизнь продолжалась, как ей и положено..
Подрастали дети Абашевых, тянулась к свету синеглазая  Юленька Куманина.  В положенное время дети пошли в школу . Самая старшая дочь  Вениамина Люция в восьмой класс.  И так по лесенке.  Вторая дочка его- Венера вместе с первым сыном Надежды  Колей  - в  шестой класс. Самые младшие кто в  начальную школу, кто в детский садик. А Ульфат с маленькой Гулей к маме на ручки.  Председатель колхоза  предлагал Надежде детей в ясли определить Но  та в садик-то отдавала  ребятишек неохотно, не то, что в ясли.
  Декретный отпуск у Надежды закончился и она вышла на работу, на которой только числилась . Все  ее обязанности по уходу за свиньями выполнял  муж, уже законный. Старшие дети после школы тоже отцу на ферме помогали.
А Надежде и по дому дел хватало. Главное, зарплата шла и стаж не прерывался.
А у Валентины детей больше не получилось. Да она и не надеялась. За Юленьку свою синеглазую Бога неустанно благодарила. Куда еще рожать в такие годы.
Юля  была на год младше самой младшей  из Абашевых.  Постепенно Андрей Куманин крепко сдружился с  деловитым, работящим Вениамином. Стыдиться поведения сестры он давно уж перестал.  Мужики   в свободное время полюбили  вместе ездить на рыбалку. Помогали они частенько друг другу и в повседневных, домашних делах.
Любо дорого было наблюдать, как огромная семья Абашевых выезжала на заготовку сена  для зимнего содержания своего немалого поголовья рогатых. С некоторых пор, к ним обязательно присоединялись супруги Куманины. Ведь после заготовки для одной семьи, все дружно отправлялись на сенокос для другой семьи.
Шли годы.   Дети учились, переходя из класса в класс. Юленька крепко сдружившись с младшими  Абашевыми, зачастую проводила у родственников целые дни.  Больше всего ей нравилось играть с Ульфатом. Мальчик не на много был старше ее. Всего-то на  два с небольшим года.   Надежда рано заметила, что  Ульфат, сын Гульнары , ее любимый пасынок растет особенным. Он лучше других детей учился в школе, охотнее остальных помогал по дому, был необыкновенно  отзывчивым и добрым мальчиком.  Кроме того, ребенок рос удивительно пропорциональным, развитым физически, красивым внешне.
Вениамин так же не мог этого не заметить. Старшая Люция, закончив школу, отказалась поступать в ВУЗ. «Оно мне надо?- заявила девушка, -  Пойду на курсы парикмахеров. В селе нашем некому людей стричь, а учителей и врачей и без меня хватит»
Неразлучные Венера с братом Колей, отправились в областной город поступать в  железнодорожный техникум. Причем, инициатором этой затеи стала Венера. Как, впрочем и во всем остальном. Сводный брат повсюду следовал за своей  смуглой сестренкой. Ему бы даже в голову не пришло  возразить ей и предложить свой вариант  ВУЗа.
Когда Ульфат, с отличием перешел в 11 класс, Юленька отправилась только в девятый.
Она за одно только лето из  веселого длинноногого подростка превратилась в синеглазую русскую красавицу. Исчезла детская угловатость, уступив место настоящей стати,  проглядывающей в ней женщины. Вместо  взрывов беспричинного смеха, на губах  Юленьки заиграла   загадочная, немного кокетливая улыбка.
Девушка быстро поняла каким успехом пользуется она у мальчишек одноклассников. И это было приятным открытием. Нет! Юля не страдала высокомерием или заносчивостью Но она, как  любая другая женщина,  невольно любовалась собою, чувствуя, насколько нравится особям противоположного пола.
Разительную перемену  в Юльке, превратившейся из девочки в девушку, Ульфат увидел не сразу. Он все еще воспринимал ее, как троюродную сестренку, хотя по крови, она была ему никем.
Это случилось во время школьного, Новогоднего была.  Родители Юленьки Куманиной имели возможность одевать свою дочку в лучшие наряды. И вот в этот вечер, Юлька явилась на бал в темно- бордовом, открытом платье из дорогого панбархата .  По всему периметру декольте (достаточно смелого) платье было украшено сверкающими стразами.  Это было «писком моды» того времени.  Светло русые, густые волосы девочки, рассыпанные по плечам, тоже  сияли,  щедро опрысканные лаком с блестками.    Красивые,  не прикрытые подолом  платья колени, обтягивали   светлые колготки.
 Но сильнее всего притягивали к себе восхищенные взгляды, глаза красавицы.
Огромные, небесно голубые, впервые в жизни, оттененные синими тенями.  Длинные ресницы девушки трепетали.  Смущаясь под слишком пристальными глазами старшеклассников, Юлька привычно  шагнула к Ульфату, чтобы спрятаться за «братом».
Но натолкнувшись на его ошарашенный взгляд,  стушевалась.
Ульфат пропал! Впервые в жизни парень влюбился, да так, что не просто потерял сон и покой. Сильнейшее и  то же время нежное, трепетное чувство ворвалось в его сердце, заполнив собой все его потаенные уголки.
Ни наяву, ни во не он не мог не думать о Юльке, приписывая  красавице  самые высокие качества, когда-либо  свойственные человеку. И даже  не свойственные.
А юная искусительница, как ни в чем не бывая, продолжала почти ежедневно прибегать в дом Абашевых.  Изображая святую наивность, девочка делала вид, что не понимает,  не замечает  смятения «брата». Его восхищенных и в то же время, тоскующих глаз. Парень слегка запустил учебу, похудел так, что  обрисовались скулы, запали щеки.  Надежда, наблюдая за страданиями  любимого своего воспитанника, иногда возмущенно высказывала  свои опасения  мужу-. «Кокетка настоящая выросла из Юльки. Поиграет  мальчиком и бросит. Делает вид, что не замечает, что Улька влюблен в нее по уши»
Вениамин не видя никакой угрозы  сыну, лениво отмахивался.- «Пусть сами разбираются. Не вздумай лезть в их дела,  поранить можно».
Школу Ульфат закончил неплохо, но гораздо хуже, чем ждали от него учителя и родители.  А Юленька наоборот. Едва ли не круглой отличницей вышла из девятого класса.
Весна еще более вскружила голову парню. Душа томилась, требуя выхода. Но он при встрече с Юлькой лишь краснел до удушья. Сердце  начинало так бешено скакать в груди, что парень удерживал его рукой поверх рубахи, словно боялся, что стук его услышит  любимая.
 Надо было готовиться к поступлению в ВУЗ. Но безумная и (чего там греха таить,) безответная любовь не давала  настроиться на  учебный лад.
 Юльке предстояло еще учиться.  Госэкзамены у нее были впереди. Зубрить не к чему было. И она все лето занималась тем, что ничем не занималась. Работа по дому, помощь матери в огороде и хозяйстве, за работу в селе не считались. Юлька бегала на недалекое озеро. Купалась до посинения, собирала цветы и травы, ходила за грибами — ягодами. А по выходным бежала в сельский клуб на танцы.
В  доме подруги Гульнары, закончившей 10 классов, Юлька почти не появлялась. По той простой причине, что об этом тайно попросила ее Надежда. Подкараулив как-то Юльку у ворот своего дома, Надежда пригласила девушку в летнюю кухню. «Юленька, пойми меня правильно и не обижайся. Ты же видишь, хитрющая девочка, что Улька по тебе сохнет . Если бы ты ему отвечала,  то и ладно, я бы не влезла. Не любишь ты его, просто играешь парнем. А ему учиться надо. Мальчишка с детства судьей стать мечтал.  Отойди на время совсем от него, пусть готовится в институт. А если сладится у вас, то я только рада буду.»
«О чем вы, тетя Надя? - прикинулась непонимающей девушка. -    Какое «сладится»? Ульфата я считаю своим братом и не более того.»
 «Вот, вот и я говорю. Куда уж нам до вас.  Улька татарин, ты русская. И в семье у нас  куча мала. А ты, видать, девушка высокого полета. Не обижайся, это правда жизни и ничего более»
Не смея нагрубить  тетке, Юля с трудом сохраняя улыбку на  пухлых своих губках, пообещала Надежде  понапрасну не отвлекать  Ульфата от  подготовки к экзаменам.
Обещание свое Юленька сдержала. Но это обстоятельство не только не помогло Ульфату избавиться от  тоски по Юльке, но еще сильнее   измотало парня неопределенностью в их отношениях.
Экзамены в институт Юстиции, Ульфат провалил. Но особого  переживания не почувствовал. Наоборот, где-то в глубине души он  заранее смирился с таким  итогом.- «Не стану никуда больше пытаться поступать- заявил Ульфат расстроенным родителям, вернувшись домой из областного центра.. - В армию пойду. Что я за гражданин Советский, если в армии не побываю. Ума наберусь, еще раз в одиннадцатый пойду. В  вечерний при армии. Там, дембеля говорят, в каждом гарнизоне есть вечерняя школа. Повзрослее буду, поумнее.»
Вениамин, до мозга остей пропитанный духом патриотизма, сына поддержал. Но Надежда по матерински, поплакала от души. При этом она в сердцах подумала- «Это та вертихвостка виновата. Была бы с парнем поласковей, тот бы, смотришь увереннее себя бы чувствовал. Авось и сдал бы экзамены. А то «в армию!». Страсти то какие. Обстановка постоянно напряженная. Не дай Бог, Уленьку в какой-нибудь новый Афган забреют»
Два месяца, остающиеся до мобилизации в армию, Ульфат потратил на то, чтобы завоевать сердце Юльки. Девушка  охотно принимала его приглашения на танец, позволяла парню провожать себя до дома. Но  и только. Едва Ульфат забирал в дрожащую ладонь ее руку, девушка тут же решительно освобождалась от его руки. Она ни разу не позволила Ульфату поцеловать себя, прижать  к груди. Однажды, когда парень был особенно настойчивым, Юлька рассердившись не на шутку, воскликнула. _ «Не приставай ко мне, Улька. Ты мне брат и никто больше. Понятно!»
«Понятно- с горечью отозвался Ульфат.  - Только не сестра ты мне. В нас с тобой нет ни капли родственной крови. Твоя тетя мне  хоть и мать, но не она меня родила. И ты об этом знаешь не хуже меня. Я тебя люблю больше жизни и буду ждать хоть  десять лет. Запомни, Юлька, все равно моей будешь!»
 В день осеннего призыва, несколько парней сразу уходили из родного села в неизвестную пока для них,  армейскую жизнь.
Родители мальчишек организовали для своих сыновей общие проводины, арендовав под это мероприятие сельский клуб.
А на следующий день за ребятами пришел автобус с сопровождающим его офицером.
«Ну что, Юленька, ждать будешь? Ты с ответом не спеши. Просто дай слово, что замуж за эти два года не выскочишь. А я тебе писать каждый день буду» - сказал на прощание девушке Ульфат.
«Пиши, я отвечу. Но, пожалуйста, не каждый день. Достаточно одного раза в неделю. Чаще не буду писать. А еще лучше раз в две недели» - Юлька легонько чмокнула парня в щеку, вызвав в нем самую настоящую бурю чувств и эмоций.
В Новосибирске ребят разделили. И Ульфат попал в артиллерийские войска. Место службы парню определили город Владивосток. И поехал парень через половину всего Союза к месту назначения.
Юля немного погрустила и достаточно быстро успокоилась. Сердце шестнадцатилетней девочки еще не было готово для настоящей любви.
Ульфат, как и обещал, писал часто. Не  было недели, чтобы  почтальон не опускал в ящик Юльке одно, а то и два письма из далекого Владивостока.  Ульфат подробно описывал красоты  города, делился своими наблюдениями и переживаниями.
Служба ему нравилась, но парень постоянно упоминал о том, как он скучает по родным людям, по своему селу. Но больше всего по ней, ненаглядной Юленьке.
И чем чаще писал Ульфат о том, как любит ее, как ждет встречи, тем больше девушка понимала, что надо осадить пылкого влюбленного, дать ему понять, что сердце ее не занято еще никем. В конце концов, Юля написала такое письмо.
«Ульфат, я учиться собираюсь На педагогическое отделение поступать буду. Я отношусь к тебе очень хорошо. Много лучше, чем ко всем остальным знакомым мальчишкам. Но замуж я пока не собираюсь. Тем более за парня, которого я считаю своим братом и другом, но никак не будущим мужем.»
Парню бы вспомнить, что девушка изначально не давала ему никаких определенных обещаний ждать  и хранить ему верность. Принять все как есть и закончив службу, попытаться на месте завоевать ее сердце.
Но юношеская необоснованная обида, горечь «поражения» затмили разум влюбленного мальчишки.
Подходила к концу его нелегкая служба.  И он, считая себя оскорбленным в лучших чувствах, принял предложение командования остаться на сверхсрочную службу.
 Ульфату дали положенный в таких случаях отпуск для поездки  домой.
Невозможно передать то, что он переживал и чувствовал, подъезжая к родному поселку.  Ульфат решил игнорировать «изменщицу».
«Пройду мимо и даже не посмотрю на нее» - мстительно думал Ульфат. А сердце кричало об обратном. «Юлька, Юленька, синеглазка моя!  Как же мне  завоевать сердечко твое неискушенное».
Родители, зная заранее о дне приезда сына, устроили парню пышный примем. На  вечеринку собрались пол села. Но среди них не было Юльки. А без нее  для виновника торжества, вся эта кутерьма теряла смысл.
Надежда, видя страдания сына, все поняла.- «В городе она, -  шепнула она  парню. - В институт поступила. Учителкой будет.»
 Родители Юльки тоже пришли на встречу с  названным племянником. Валентина откровенно любовалась  парнем в военной форме. Ульфат вытянулся, возмужал. Лицо его приобрело твердые, мужские черты. В армию уходил  симпатичный парнишка с нежным пушком на щеках. А сейчас она видела перед собой красивого, оформившегося мужчину.
 Но все же, в глубине души, Валентина не хотела бы видеть Ульфата мужем своей единственной дочери. Она все еще помнила «двоеженство» его отца и боялась, что Ульфат может обладать таким же непостоянством. Да и рано было замуж ее Юленьке.  Девушка решила учиться, вот и пусть учится  А Ульфат уедет через пару недель в свой Владивосток. И Бог с ним.  С  глаз долой- из сердца вон. Хотя, Валентина прекрасно знала, что нет в дочерином сердце места для Ульфата.
 С трудом выждав пару дней, Ульфат, узнав у сестры Гульнары адрес общежития, в котором жила Юля, выехал в Новосибирск.
 Встреча молодых людей произошла совсем не так, как представлял себе ее Ульфат. Вместо виноватой, смущенной своим «предательством»  Юли, к нему вышла самоуверенная , похорошевшая до неузнаваемости студентка.
«Привет Ульфат, - спокойно произнесла девушка, протягивая ему руку.
 Но парень  кажется не заметил  ее руки. Сердце в нем едва не остановилось от восторга и сладкой боли. «Юленька! - простонал он, чувствуя как  пропадает голос от волнения. - Какая же ты красивая стала. Просто королева!»
  Юля пожала плечами и предложила куда-нибудь пойти.
Окрыленный вновь вспыхнувшей надеждой, Ульфат лишь кивнул головой, судорожно глотая застрявший в горле ком.
 Девушка вернулась в комнату своего общежития и вскоре вышла уже одетой в легкое пальто.  Во дворе стоял октябрь.
Юля подхватила Ульфата под локоть,  от- чего он еще более воспрянул душой. «Тут кафешка студенческая недалеко. Пойдем туда» — Юля увлекла парня в  темнеющую к вечеру аллею. 
 В маленьком зале кафе, молодые люди присели за свободный столик. Подошедшей официантке Юля заказала всего лишь пару пирожных и два кофе. Ульфат попробовал  разнообразить заказ, но девушка  отмахнулась.
 Слегка надкусив   пирожное, она отложила его на тарелку и произнесла, глядя прямо в глаза Ульфата. -«Улька, ты зачем приехал? Я же тебе все написала. Пойми, ты для меня лишь товарищ детства, брат, если хочешь. Не терзайся зря. Мы никогда не будем вместе. Ты, кажется остался на сверхсрочную? Решил посвятить свою жизнь воспитанию молодых солдат?  Очень за тебя рада. Я тоже буду воспитывать своих  учеников. И еще. Я люблю одного человека. Ты даже не представляешь, как сильно. Говорю тебе это затем, чтобы ты не тешил себя никакими надеждами Не ты мой суженый. Сердцу ведь не прикажешь.   Прощай, брат.»
 Сорвавшись с места, девушка ушла так стремительно, что Ульфат  даже ответить ей ничего не успел.
  Все три  часа обратной дороги, потерянный и несчастный, он простоял в холодном тамбуре электрички. В голове гудело . Обрывки мыслей , прогоняя одна другую, беспорядочно мелькали в опустошенном мозгу.
 На следующий день он не отвечая на расспросы родных, быстро собрал чемодан и  уехал в Новосибирск. Но уже затем, чтобы взять билет назад во Владивосток.
  Видеть никого не хотелось. Возвращаться раньше времени к службе, тоже не было сил. До конца отпуска оставалось еще более двух недель. Прибыв во Владивосток Ульфат увидел объявление, в котором приглашались временные рабочие на рыболовное судно в Охотском море.
 Не раздумывая ни минуты, парень  до конца отпуска завербовался на судно.
В положенное время молодой сержант Абашев приступил к прохождению сверхсрочной службы в ракетных войсках города Владивостока.
 
Подписав при этом соответствующий контракт, пока что на три года.
Ульфат пробовал писать Юленьке на адрес общежития Педагогического института . Одно за другим в далекий Новосибирск ушло три письма.
Но ответа он так и не дождался.   Молодому военнослужащему командование предоставило небольшую комнатку в  офицерском общежитие.  Ульфат служил самозабвенно , выполняя не только свои обязанности, но и добровольно принимая на себя обязанности некоторых нерадивых офицеров.
Парень  пытался за  работой забыться, не думать ежечасно о девушке, чьи глаза не давали покоя ему ни днем, ни ночью.
Ульфат не принимал приглашения товарищей, пытавшихся затащить его в Дом Офицеров на танцы или другие мероприятия.
Он не ездил с ними на охоту в редкие выходные дни. Не пытался завести знакомства с девушками. Многочисленные книги и учебники по юриспруденции, стали  для Ульфата главным смыслом его жизни. Даже обязательной службе, парень отдавал намного меньше внимания, чем книгам.



СЕРДЦУ НЕ ПРИКАЖЕШЬ
часть вторая

К концу второго года сверхсрочной службы, парень, не прерывая основной службы, сумел поступить в военную академию на факультет  военной юриспруденции.
Боль неудачной, безответной любви не совсем стихла в его сердце. Просто ушла в глубину сознания, затаилась в самом потаенном уголке души.
Но письмо от Гульнары, младшей сестренки, вновь всколыхнуло эту боль, заставило парня страдать с удвоенной силой.
 На третьем курсе института, Юлька вышла замуж!
И даже сейчас, читая горькие строки письма сестры, Ульфат не смог до конца осознать , что это конец. Прах всех его надежд.  Юлька не просто вышла замуж. Она уехала со своим избранником куда-то  в Тюменскую область - «нефть добывать»- как писала Гульнара.
Его Юлька, милая, нежная, незабвенная любовь  Получается, что тот,  кого Юлька назвала своим мужем, дороже ей  мечты, родного поселка, родителей, у которых она была единственной дочерью. И, естественно, его  -«братика», как называла она Ульфата.
  Молодой мужчина,  курсант Военной Академии, младший лейтенант, наставник и командир 18 летних призывников, вдруг почувствовал, что ему не хочется жить. Слишком сильной была новая волна душевной боли. «Юлька, любовь моя  горькая. Правильно ты сказала тогда, что сердцу не прикажешь. Только мне -то что со своим сердцем делать? Ему как приказать забыть тебя?»
Несколько дней он переживал сильнейший стресс. Но все же, сумел взять себя в руки    - «Ну все, хватит! К родителям надо съездить. Немолодые уже.  Совсем я их забросил. Спасибо Люции с  Маратом и  Гульке. Они только и остались в поселке. Остальные все по миру разбежались. Поеду, навещу родителей.   Может быть невесту какую присоветуют. Женюсь и дело с концом. Свои дети пойдут, выкину дурь из головы!»
 С отпуском у Ульфата проблем не возникло. В прошлом году он добровольно отказался  от положенных ему дней отдыха.
Родное село встретило своего воспитанника звонким гомоном птиц и  сладкими запахами созревающих трав.

Родители , как и положено , устроили застолье в честь сына, которым гордились, не скрывая этого от односельчан.
Старшая сестра Люция  недавно ушла от мужа своего  Ивана Красина, местного тракториста, пьяницы и забулдыги. Не побоялась гордая татарочка  остаться без мужа с двумя мальчишками погодками. Обнимая брата сказала _ «Лучше уж одной, чем с таким папочкой. Мальчикам пример нужен. Такой, как наши с тобой родители. Они до сих пор друг на друга влюбленными глазами смотрят. А мой алкаш меня никак, кроме «сука татарская» за последние два года не назвал»
Старший брат Ульфата Марат, вобравший  в себя черты Надежды и Вениамина,  мало походил на сводного  брата.  Он был давно женат на русской,  местной девушке, имел двоих разнополых детей. Работал Марат старшим механиком на колхозном  машинном дворе.  Он с семьей жил в отдельной, добротном доме, недалеко от отцовской усадьбы. Не замужем была   самая младшая из Абашевых Гульнара. Девушка заочно училась в медицинском институт  и мечтала  стать доктором в своем селе.
Год назад,  к великой радости родителей, поженились Николай — сын Петра и Надежды и Венера — дочь  Вениамина и умершей  его  первой жены. 
    В дни приезда Ульфата, Николай — машинист поездов дальнего следования, был в рейсе. Жена его только что вышедшая из роддома, не рискнула с месячным малышом приехать  в родительский дом.
 Дочь Петра и Надежды Катерину, тихую, покладистую девушку, увез в далекие Сочи заезжий жгучий кавказец.   Семка, общий сын Абашевых , работающий водителем рейсовых автобусов дальнего следования, выбрал момент для того, чтобы встретиться с братом. Жена его, представительная дама, дочь  какого-то светила математики, ни разу не навестившая свекровь, и на этот раз  не пожелала ехать в село.
Повидать сводного брата, смогла вырваться из областного центра и третья дочь Вениамина Роза. Она ненадолго оставила своих детдомовских малышей. И весь вечер переживая за  милых ее сердцу подкидышах, только о них и говорила. Четвертая дочь Вениамина и первой жены — Наина, головная боль родителей, пропадала где-то на просторах необъятного Союза. Последняя весточка от нее, в виде коротенького письма, недавно пришла из города Харькова.
Давно в доме Абашева Вениамина и его супруги, не было такого праздника.
Шутка ли, сразу шестеро из десяти  братьев - сестер под одной крышей собрались. А если учесть еще и их деток, так радость двойная получается.
Ульфат радостно возбужденный целовал племянников, не сразу запоминая  их имена и кому они принадлежат.
Конфеты и игрушки, привезенные им в подарки племянникам, сразу же были честно поделены меж ними . На  семейный праздник Абашевых, не пришел двоюродный брат матери Андрей Куманин .  Не было и его жены Валентины. Ульфату показалось странным, отчего это родители Юльки не пожелали увидеться с ним.
Надежда, заметив растерянные взгляды, бросаемые Улфатом в сторону двери, все поняла. Ее любимый пасынок не забыл Юльку, если так жадно смотрит на дверь. Улучшив момент, тихо шепнула -
«Уехали они, сынок. К дочке на север. Дом продали совсем дешево. Мы взяли тот дом. Вдруг ты вернешься или Гулька замуж выйдет. Вот и жилье готово. Хороший дом, добротный и не старый.  А ты не печалься, милый. Выкинь  ее из головы. У нее уж и ребенок есть.»
Сердце Ульфата болезненно сжалось. Застучало в висках.  Радость от встречи с родными, мгновенно улетучилась. «Дурак я. Дубина полная. Забыть ее, выкинуть из башки дурной. Я ей нужен меньше, чем прошлогодний снег. Она имени моего не помнит, а я все надеюсь на что-то.»
Через силу улыбнувшись, Ульфат ласково погладил руку матери. - «Переживу, мама. Главное, чтобы вы здоровы были. А у меня все будет хорошо.»
Быстро пролетели  отпускные дни.  Ульфату некогда было скучать.  Слишком много работы было в большой семье Абашевых. Как  впрочем, в любом сельском подворье.
Родители ворчали на сына, пытаясь отвлечь его от слишком рьяной помощи по дому и хозяйству. «Ты бы, сынок в клуб сходил на танцы. Что тебе с нами, стариками время терять. Или на море бы съездил. Если денег нет, мы дадим.»- уговаривала Надежда сына. Вениамин естественно, поддерживал жену. Но Ульфат был непреклонен.
Село его детства казалось ему самым лучшим местом на свете. Но не только привязанность к родным местам держали здесь парня.
Он все еще на что-то надеялся, лелея сумасшедшую мечту, проснувшись однажды на рассвете, услышать от матери  сказочную весть о том, что Юлька вернулась в поселок. Поняла, что ошиблась в выборе мужа и вернулась.  Уж он простит ее не задумываясь. И ребенка  Любимой примет как своего родного.
Но… Чудеса конечно случаются. Но не до такой же степени.
Но отпуск подходил к концу и Ульфату пора было отправляться в дорогу.
Перед отъездом он навестил семьи братьев и сестер, простился  с самой любимвой младшей сестренкой Гулей.
Вернувшись в ставший почти родным город, Ульфат с утроенной силой впрягся в работу и учебу.
В положенный срок Ульфат  с отличием закончил обучение  в звании старшего лейтенанта.   На работу его определили в Военный Комиссариат города в качестве военного юриста.
Ульфату, как молодому и перспективному специалисту выделили отдельную квартиру в   новом доме недалеко от места работы. И хотя квартира была однокомнатной, но своей, отдельной.
Мужчина был уже не мальчишкой. Пора было подумать о своей семье, о детях 
Несмотря на занятость  по службе,  молодой организм требовал женской ласки. Ульфат спокойно смог бы завести замужнюю любовницу.  К такому шагу его постоянно подталкивала  его собственная секретарша,  Эллочка. Красивая, бесшабашная девушка считавшая себя несчастной в семейной жизни.
Муж ее, служивший на военной подводной лодке, почти не появлялся дома. Эллочка откровенно скучала по мужскому вниманию. Ульфат   Эллочке нравился и даже очень.
Если бы девушка не была замужем,  тот не раздумывая долго, ответил бы на чувства секретарши. Но природная порядочность не позволяли парню перейти грань общепринятой морали.
Но пылкие взгляды, полунамеки, заигрывания красивой женщины, возымели свое действие. Ульфату, как на фронте приходилось сражаться с собственными желаниями. Он понимал, что надо жениться. В свободные выходные парень стал посещать  Дом Офицеров. Но незамужних девушек там не встречалось, а если и появлялась какая-нибудь свободная, то Ульфат, злясь на себя, обязательно находил  в ней изъян.
Однажды , зимним темным вечером, Ульфат возвращался со службы. Своей машины у него не было. В необходимых случаях молодой мужчина пользовался служебной «Волгой».
В этот раз, он решил прогуляться пешком, благо идти было недалеко. Неторопливо шагая по заснеженной аллее, парень думал о не совсем понятной даже для него, обстановке в стране.
Кому и зачем нужно было рушить Союз. Хорошо разбираясь в политике, старший лейтенант понимал, что Советская власть далеко не была идеальной.  Но  рушить Союз, с таким трудом созданный людьми и временем…. Это было за гранью его понимания.  Обстановка в стране накалилась до предела. Молодые парни не желали служить в армии.  И ему, как военному юристу, приходилось нелегко. Только сегодня ему пришлось рассмотреть около десятка заявлений от встревоженных родителей будущих призывником. Лично принять столько же граждан. И у каждого находились весомые аргументы против призыва их сына или внука в ряды Защитников Отечества. Он понимал молодежь. Кому умирать захочется в полудетские годы.?
А каждый призывник мог попасть в «горячие точки».
В глубине души Ульфат  даже жалел о том, что выбрал такую нелегкую профессию.
Жаль было родителей ребят, но и закон нарушать никому не позволено. 
От невеселых дум его отвлекла одинокая женская фигурка. Девушка или женщина сидела у тропки на заметенной снегом, каменной скамье. У ног ее стояла  небольшая дорожная сумка.
«Да она с ума сошла! Зимой сидеть на ледяной  скамье!»
Просто пройти мимо, не позволяла врожденная порядочность парня, его природная доброта. Свет недалеко фонаря неярко освещал бледное, узенькое личико незнакомки. Она настороженно посматривала на остановившегося рядом военного. «Девушка, опасно сидеть зимой на каменной скамье. На всю жизнь инвалидность получить можно»
 «Вам -то что? Идите по своим делам.» недружелюбно пискнула девушка.
Несмотря на неласковые слова, в тоненьком голоске ее послышались близкие слезы и отчаяние. Ульфат, уловив отголоски близкой истерики, осторожно поинтересовался, «Вам что, идти некуда? Или трагедия какая?»
  Незнакомка прореагировала почти предсказуемо. Она заревела в голос, уткнувшись личиком в  обнаженные ладони.
Ульфат решительно поднял девушку со скамьи. «Пошли, покажешь куда тебе надо. Если кто обидел, на месте разберемся»
Девушка пытаясь освободить руку из руки  Ульфата воскликнула:- «Да некуда мне идти. Дом в селе в 70 километрах от города. Мачеха  все равно жизни не даст.»   
Остановившись, но не отпуская ладонь девушки, Ульфат немного поразмыслив предложил: «А пошли  ко мне. Комната у меня большая. Шифоньером на две половины перегорожена. Раскладушка есть. Переночуешь, а завтра решим что и как.»
Замерев на секунду, девушка с утроенной силой, попыталась освободиться: - «Не выйдет у вас ничего. Я не из этих.»
«Из каких?» - Ульфат с недоумением посмотрел на незнакомку. Но тут же сообразив, что та имела в виду, сердито пробормотал: - «Да нужна ты мне, пигалица. Я от всего сердца к тебе. И мысли плохой не было."  Подняв зареванное лицо к парню, девушка с надеждой посмотрела на него долгим взглядом.
Решив видимо, что человеку в военной форме можно доверять, обреченно согласилась:- «Пойдемте, раз так. А у вас жены нет или она где-нибудь не дома?»

Ответив девушке, что еще не успел жениться, Ульфат повел совсем озябшую незнакомку  к себе.
По дороге он узнал имя девушки. Звали ее Верой. И был ей всего 20 лет.
В теплой уютной квартире, он помог девушке снять  тощие сапожки и такую же  тоненькую, совсем не зимнюю курточку. Усадив ее  в кресло, Ульфат пододвинул к девушке столик и принес горячего чая с лимоном и печение: -. «Нет ничего в доме съестного. Налегай на печение. Завтра все купим.»
Смущаясь и краснея, Вера «налегла» на полу килограммовую упаковку печения. Да так, что через несколько минут съела его полностью.
Ульфат, сообразив, что гостья его попросту зверски голодна, вышел из квартиры, чтобы сбегать в недалекий, ночной магазинчик. Вернувшись с ячейкой яиц, импортной ветчиной и молочными продуктами, он увидел, что Вера спит, устроившись с ногами в кресле.
Уложив полусонную гостью на свой диван, Ульфат устроился на раскладушке.
Утром, пока еще девушка спала, он позвонил в Военкомат и попросил  передать начальству, что не сможет сегодня выйти на работу по  уважительной причине.
Ульфат, стараясь не греметь посудой, приготовил кофе, поджарил яйца с ветчиной и вошел в комнату, чтобы разбудить все еще спящую Веру.
Вид девушки его встревожил. Она скинув с себя плед,  лежала перед ним в простеньком, домашнем халатике, в который переоделась с вечера. Лицо ее  обрамленное спутанными темными волосами, ненормально горело. Грудь часто вздымалась. Из горла слышались хриплые, свистящие звуки.
Притронувшись рукой ко лбу девушки, Ульфат едва не отдернул ее. Вера горела.
Температура у нее была видимо немалая. «Вот тебе и раз. А потом будет «два».  Заболела дуреха. Этого следовало было ожидать. Видимо ли, зимой на каменной лавке в тоненьких сапожках. И курточка на рыбьем меху. Бедная девочка. Не успел ни о чем толком расспросить ее вчера».
Ульфат вызвал на дом знакомого доктора из солдатского госпиталя. В ожидании врача, он со спокойной совестью проверил старенькую дамскую сумочку Веры. К счастью паспорт девушки и медицинский полис оказались в наличии.
Доктор, не выказывая излишнего любопытства, бесцеремонно растормошил все еще спящую нездоровым сном девушку.
Сидя на кухне, Ульфат ожидал приговора  для гостьи.
« Похоже, воспаление легких у девчонки. Срочно  госпитализировать надо . Кто она тебе, дружище? Подруга или так, «прости Господи?».
«Ни  то, ни другое. Потом расскажу. Если сможешь, устрой к себе, друг».
Вызванная доктором «Скорая», увезла Веру в госпиталь. Видно было, что девушка плохо соображает, что с ней происходит.
Десять дней девушке пришлось провести  в стационаре на излечении. Ульфат часто навещал свою подопечную. Сидя в коридоре на удобном диванчике, они подолгу разговаривали, рассказывая друг другу о себе. Говорила больше Вера.
История Веры Сироткиной, как и ее фамилия, оказалась достаточно грустной. Родилась и выросла девушка в небольшом рыбацком поселке,  километрах в 70 от Владивостока.  Родители ее работали в артеле колхозных рыбаков. Отец мотористом катера тральщика, мать на приемке и сортировке рыбы, предназначавшейся для сдачи государству.
В небогатой, но дружной семье Сироткиных подрастали две дочери. Старшая Вика родилась на пять лет раньше своей сестренки Веры.
 То ли разница в возрасте, то ли природная неуживчивость старшей сестры, не давала девочкам сдружиться так, как это бывает в прочих семьях. Вера рано поняла, что Вика тяготится ей.  Родители были слишком заняты, чтобы замечать неприязнь старшей к младшей. Тем более, что в присутствии старших, Вика заставляла себя выказывать напускное внимание и заботу о сестренке.
Вера же, наоборот, росла доброй, привязчивой девочкой. И она скорее стала бы постоянно терпеть унижения, чем ябедничать на Вику маме с папой.
Когда Вика заканчивала 11 класс сельской школы, в семье Сироткиных произошло непоправимое.
 Мама девочек, в штормовую погоду, долго простояла на берегу  залива,с тревогой ожидая возвращения катера на котором уплыл муж.
Муж вернулся живым и невредимым, а вот Ирина Сергеевна, мать девочек, получила жестокое воспаление всего организма.
Инфекционное воспаление головного мозга плюс крупозное, двустороннее воспаление легких развивались слишком быстро.
Сыграло свою роль и несвоевременное обращение больной в поликлинику.
Несмотря на вмешательство городских светил медицины, женщина сгорела в десятидневный срок.
Ирину Сергеевну схоронили.  Семья Сироткиных осиротела в полном смысле. Вика, кое как закончив школу, сбежала в город. В институт девушка поступить не сумела . Пошла на шестимесячные курсы парикмахеров. 
А после достаточно успешного их окончания, устроилась   на вполне приличную работу. В мужском зале, ее увидел  ее будущий муж Кирилл Звонцов. Работал мужчина в то время  в каком-то НИИ, каким-то   научным сотрудником.
Чем занимался Кирилл на работе, Вика так окончательно не уяснила. Да и зачем ей это было?
 Состоявшийся , вполне успешный мужчина позвал ее замуж. И молодая девушка, не задумываясь над смыслом «люблю — не люблю», с радостью согласилась стать женой Звонцова.
Этот брак сулил ей все, о чем мечтала девушка чуть ли не с детства. Постоянную прописку в большом городе, хорошую квартиру и все прочие блага замужней женщины. А то обстоятельство, что муж был старше ее на 10 лет, Вику только радовали. По крайней мере, на молоденьких засматриваться муж не станет.
Пригласить на свадьбу пропахшего рыбой отца, а тем более, 12 летнюю сестренку Веру, Вика не посчитала нужным.
Через пару лет, после смерти жены, Артем Сироткин, отец девушек, привел в дом новую хозяйку.
Первую жену Ирину, Артем любил по настоящему и жениться после ее смерти поначалу не собирался.
 Но ежедневно возвращаться с тяжелой работы в ставший неуютным дом, ему вскоре опостылело. И он поддавшись уговорам своей тетки, посватался к одинокой бездетной вдове Елизавете.
Женщина жила тихо, скрытно. Ничего плохого, впрочем и хорошего, о ней в селе не говорили.
Неулыбчивая, молчаливая вдова сразу же впряглась в работу по дому. Казалось бы, что еще надо. Живи и радуйся. Но Артем неожиданно запил по черному.  Хотя он и раньше выпить был не дурак. Но любимая жена, мать его дочерей всегда умела во время остановить мужа.
Пока жил один без жены, было хоть и тоскливо но не так безысходно, как после женитьбы. Мужчина запоздало понял, что не просто не любит Елизавету. Она его раздражала всем своим видом.  Временами хотелось избить вечно всем недовольную, новую супругу. Бесило ее откровенно злобное отношение к младшей дочери, ее ледяное равнодушие к нему, как к мужчине.
 Ни своевременно постиранные рубашки, ни  наваристая уха, приготовленная к его приходу с работы, Артема не радовали.
Еще хуже приходилось в семье Вере.  В отсутствии отца, у мачехи, как говорится «прорезался голос».  «Лодырина, сучка малолетняя, достойный отпрыск матушки своей подохшей, - вполголоса ворчала  мачеха, латая старые отцовские штормовки- Не было бы тебя, шелопутной, хлеба бы меньше покупать пришлось».
Вера пряталась куда-нибудь в укромный уголок или убегала к заливу и там давала волю слезам.  Вечно пьяный отец был плохой защитой для младшей дочери.
А потом стало еще хуже. К тому времени когда Вера наконец-то закончила школу, полностью развалился Союз. А вместе с ним прекратил существование и колхоз, где трудился Артем. И где его, несмотря на запои, держали на работе по старой памяти. 
В семье Сироткиных наступила нищета. Как впрочем и в любой другой семье поселка. Люди стали разбегаться.  Уезжали целыми семьями на поиски заработка.
Отец Веры окончательно спился. Он бродил где-то по  злачным местам поселка с такими же как сам, выпрашивая у бывших знакомых копейки. К вечеру, насобирав на вожделенную бутылку, напивался и тащился домой. Грязного, вонючего мужа Елизавета в дом не впускала. Летом он спал в сарае, зимой шел в школьную кочегарку. И ночевал там прямо на куче угля.
Бороться с отцовским падением в одиночку, девочке было не под силу.
 А мачеху, кажется даже радовали его запои. Она сделалась полновластной хозяйкой добротного дома Сироткиных.  Елизавета пристроилась продавцом в первый частный магазин села.
Нагло обвешивая и обсчитывая бывших колхозников, пронырливая женщина жила безбедно.
 Нередко полуголодная Вера видела, как мачеха в одиночку поглощает разогретую тушенку прямо из банки. Как смакует она новую диковинку под названием «Марс» или «Баунти».  На старенький, еще матерью купленный холодильник «Мир» , мачеха приспособила здоровенный замок.
Несмотря на откровенное выживание мачехой девушки из дома, Вера все еще не могла бросить совершенно опустившегося отца.
 Но тот видимо решив, что хватит мучить дочь, мирно почил в кочегарке, выпив какой-то  алкогольной отравы.
Хоронили отца старые его товарищи по работе.
Они же собрали Вере немного денег и девушка в возрасте 18 лет уехала в город к сестре.   Вика хоть и сдержанно, без видимой радости, но сестру все же приняла.
Муж ее Кирилл, тоже не показал своего неудовольствия.  В большой трехкомнатной квартире супруги жили вдвоем. Детей не заводили. Муж не желал слушать детского писка. Вика была бы не против сыночка или дочки, но Кирилл  твердо сказал; «Детей будем рожать в Американском стиле. Вот исполнится мне сорок, родишь. А пока я молод, хочу пожить в свое удовольствие.»
Вика полностью зависела от мужа и возражать ему не посмела.  В первый же год непонятной  «перестройки», когда парикмахерская, где работала Вика, пришла в полный упадок, Кирилл, поднапрягшись, выкупил  часть салона.
Но прошло всего лишь пару лет и парикмахерская стала приносить ощутимый доход.  Ведь люди всегда хотят быть красивыми.
С первых же дней проживания у сестры, Вера стала просить ту устроить ее к себе ученицей. Вика обещала подумать. И так она» думала» целых два года.
 Веру сестра сделала бесплатной домработницей.   В обязанности девушке входила любая работа по дому.  Кроме того, прижимистая Вика уволила из слона уборщицу и прачку в одном лице. Отныне Вика, выполнив всю домашнюю работу и приготовив обед, должна была приходить в салон, чтобы прибраться и там. А к вечеру, собрав  использованные клиентами полотенца и простыни, нести их в квартиру для стирки.
 В вечерние часы, когда супруги  Звонцевы сытно поужинав, сидя перед телевизором, наслаждались   вечерними фильмами, Вера, стоя перед гладильной доской, гладила парикмахерские принадлежности.
Однажды, Вера несмело попросила сестру дать ей немного денег, чтобы купить сапоги.  Вика взвилась:- «Да ты обнаглела, голубушка. Мы тебя содержим, поим, кормим. Живешь в свое удовольствие. Вещи мои носишь, на простынях моих, как барыня валяешься. Еще и денег тебе дай! А ты хоть представляешь, сколько стоит здесь съемная квартира? Перебьешься. Мне деньги никто не кует. Мы вон колотимся с Кирюшей, чтобы полностью салон выкупить.  Даже машину поменять не на что. Нет у меня денег для тебя и не будет. Тварь неблагодарная.»
Немного остыв, понимая видимо, что не права, Вика на следующий день сама купила Вере зимнюю обувь. И хотя это были дешевые  «бурки», Вера и за это была ей благодарна.
Неизвестно, сколько бы продолжалось такое полурабское существование младшей Сироткиной, но  последней каплей в чаше терпения стала грязная выходка  Кирилла.
Вера давно уже замечала  похотливые взгляды, что иногда бросал на нее Звонцов.
Но девушка понимая, что без профессии и жилья ей придется вернуться в  село, делала вид, что ничего не  происходит.  К тому же сестра до сих пор так и не прописала  у себя Веру постоянно. Просто раз в полгода продлевала ей временную регистрацию и все.
В тот день, когда Ульфат нашел Веру сидящей на холодной скамье, произошло следующее. Кирилл возвратился домой раньше, чем обычно. Вера только что закончив  утюжить парикмахерское белье, собиралась отнести его к Вике в салон.
Девушка присела на стул в прихожей, чтобы натянуть на ноги свои «бурки».  В это время Кирилл, отперев дверь своим ключом, шумно ворвался в квартиру. Он был заметно навеселе.  Пил  Кирилл редко.
Но, как выражалась его жена, «суперметко».
В состоянии опьянения хозяин квартиры обычно нес несусветную чушь. Он по мелочам придирался к жене, высмеивал и даже оскорблял  ее сестру. Нудно жаловался на начальство которое его «не ценило».
В такие часы Вика подсыпала мужу в чай  «сонные» порошки, которые тщательно прятала от мужа трезвого.
Увидев пьяного Звонцова, Вера почувствовала  тревогу. Она прихватив сумку, попыталась проскользнуть мимо него в коридор. Но  Кирилл, проявив неожиданную для него силу, легко втолкнул хрупкую девушку в комнату.
«А ну раздевайся. Садись и слушай, что тебе хозяин скажет!»- Кирилл  силой усадил Веру в кресло.  Стащив с себя куртку и  пиджак, он неаккуратно разбросал вещи по полу.  -«Помоги мне снять  ботинки. И вообще, ты тут живешь по моей милости. Это я тебя кормлю и содержу, а не твоя сестричка. Здесь все мое. И квартира, и ее парикмахерская.  И она сама. Захочу — живу с ней, не захочу — завтра же на улицу выставлю А тебя — тем более. Так что не строй из себя недотрогу.  Будешь давать пару раз в неделю и живи себе дальше.  Шубку куплю и сапоги нормальные, а то ходишь, как телка колхозная.   А если будешь хорошо язычком работать, то Викусю взашей. Тебя хозяйкой сделаю, пропишу постоянно.»
 От грязных, циничных слов «интеллегентного» хозяина квартиры, Вере сделалось страшно и мерзко.  Она попыталась выскочить в коридор, но Кирилл , несмотря на приличное опьянение, ловко поймал девушку за руку и буквально швырнул на диван.
Между ними последовала ожесточенная борьба. Растрепанная, полураздетая девушка в  порванных колготках, без шапочки, сумела вырваться из квартиры.
Рыдая от бессилия и жестокой обиды, Вера добежала до салона сестры. Благо, что  ее рабочее помещение было недалеко от дома.
К счастью в парикмахерской перед закрытием уже никого не было кроме Вики. Сестра , кипя от злости поджидала свою   запоздавшую «прачку». Нужно было принять свежее белье и передать сестре грязное.
 Увидев  сестру на пороге парикмахерской, Вика  раскрыла было рот, чтобы хорошенько ту отругать.  Но тут же осеклась. Слишком непривычным был вид  девушки.
По молодости и неопытности, Вера, не думая о последствиях, захлебываясь слезами, рассказала сестре о посягательствах ее мужа.
Видимо девушка посчитала, что Вика, как старшая сестра, должна взять ее сторону и наказать ее обидчика.
Но вышло все иначе.  Молча выслушав сестру, Вика вдруг злобно закричала:- «Вертихвостка! Ты думаешь наверное, что тебе все с рук сойдет? Хозяйкой в моей квартире захотела быть? Ну уж нет! Я  пять лет устраивала свою жизнь . А ты, деревня немытая, приперлась на все готовенькое и мужу моему глазки тут строишь. Мужик на то и мужик, чтобы прыгать на то, что само в руки лезет. Поменьше бы перед ним своей задницей вертела, этого бы не случилось. Короче, пошли домой. Соберешь свои монатки и чеши в  деревню. Лизку  прогнать ничего не стоит. На суд подай. А нас оставь в покое. Я все сказала».
Обида на Кирилла не шла ни в какое сравнение с той горькой обидой на самого близкого после родителей человека. На свою сестру, что так несправедливо обошлась с Верой.
Вот так и оказалась девушка на ледяной садовой скамье. Одинокая, никому не нужная, она решила, что лучше замерзнуть, сидя в городском парке, чем ехать в село, где она так же, никому не была нужна.
И если бы не участие Ульфата, девушка, скорей всего, действительно бы замерзла за ночь на  15 градусном морозе.
Узнав о судьбе девушки, Ульфат твердо решил, что сделает все от него зависящее, чтобы эта хрупкая,  милая девчка больше не страдала. Чтобы  намерение «замерзнуть», больше никогда не посещало ее хорошенькую головку.

Молодой организм Веры достаточно быстро справился с серьезной простудой. Пред выпиской Ульфат переговорил со знакомым доктором и тот пообещал взять его подопечную а к себе на работу. Пока санитаркой. Но с последующим обучением.
 -«Если ловкая девочка окажется, почему  бы и не принять. Будет работать и на медсестру процедурную учиться. При госпитале есть спецкурсы для своих».
Вера, узнав о приготовленной для нее участи,  тихонько расплакалась от распирающего ее чувства благодарности и робкого счастья.
Вера оказалась из числа тех редких личностей, которые находясь рядом, оставались почти незаметными, хотя и незаменимыми.
Она окружила Ульфата ненавязчивой заботой и вниманием.
Проживая в одной комнате с молодым, красивым офицером, девушка, тем ни менее, кажется никак не старалась покорить его сердце, женить на себе, тем самым устроив свое будущее.
Наоборот, Вера старалась как можно меньше попадаться на глаза Ульфату.
По настоятельной просьбе девушки, Ульфат спал на своем привычном диване, который он поначалу хотел уступить Вере.
 Девушка обосновалась за импровизированной перегородкой  (шифоньером).
Вместо неудобной раскладушки, Ульфат приобрел для нее удобную неширокую кушетку, поставил  тумбочку для девичьих принадлежностей.
По утрам, вставая неизменно раньше своего квартирного хозяина, Вера бесшумно двигаясь по квартире, готовила легкий завтрак.
Они завтракали вместе, перебрасываясь необязательными словами. Девушка уходила на работу раньше Ульфата.
 И возвращалась она позже него, так как после обязательной смены, оставалась на курсах обучения.
Ульфату, благодаря скромности девушки, почти не приходилось менять свой привычный уклад жизни.  Но природа брала свое. Рядом с ним, за условной стенкой, спала милая, теплая девушка. Ее легкое дыхание, особый девичий запах, с некоторых пор, стали сводить Ульфата с ума.
Но сделать решительный шаг, он все еще не осмеливался.  И больше всего сделать этот шаг ему мешала собственное непонятное отношение его к милой квартирантке.
 Ему в девушке нравилось все. И ее внешность и ее черты характера. Ненавязчивость, скромность...Такие редкие качества для современной молодежи, собранные в одной девушке!
Но что-то все же удерживало Ульфата от решительного шага. Возможно, он чувствовал, что просто увлекся девушкой. Что не любит ее так, чтобы связать с ней навсегда свою судьбу.
Что чувствовала Вера? Трудно было понять. По крайней мере, внешне она оставалась спокойной и скромной, как обычно.
Это случилось в  начале мая.  Едва ли не впервые, в этот день девушка пришла в квартиру гораздо раньше Ульфата.
Войдя в комнату, мужчина застыл на пороге, сраженный увиденным. В центре комнаты стоял журнальный столик , щедро сервированный  почти богатым ужином. Среди блюд с салатами и фруктами, стояла бутылка настоящего Советского шампанского. 
Ульфат поднял глаза на Веру и окончательно онемел. Перед ним стояла  знакомая и в то же время незнакомая девушка.   Верочка впервые, с тех пор, как ее встретил Ульфат,  облачилась в коротенькую мини юбочку и открытую блузку.
Слегка подведенные серые глаза девушки таинственно мерцали в неярком свете   приглушенного  верхнего света. Девушка сделала красивую стрижку и ее темные волосы, как и глаза искрились.   Краснея под  восхищенным взглядом Ульфата, Верочка вдруг некрасиво сгорбилась и совсем по-детски попыталась прикрыть  ладонями обнаженные колени.
 
Рассмеявшись, Ульфат усадил Веру в кресло:-
  «По какому поводу такая роскошь? - весело спросил он девушку, - ты что, наследство получила или клад нашла?»
Верочка  радостно ответила,  что она  получила удостоверение медицинской процедурной сестры и хорошую премию за свою безупречную работу санитарки.
«А главное, Ульфат Вениаминович, это то, что мне комнату в общежитие дают.  Вы наверное устали от неудобств. Вот и отпразднуем мой  диплом и новоселье».
«Но ты же  все деньги наверное потратила. И наряд шикарный  тоже сегодня купила?» -  Ульфат почувствовал как у него портится настроение. Видимо от-того, что Верочка собирается его покинуть.
«Вам нравится мой наряд?» - в голосе девушки послышались женские кокетливые нотки.
«У тебя прекрасная фигурка, изумительные ножки. И  наряд этот тебе очень к лицу. Но мне не нравится, что ты так легко меня покидаешь», -отозвался мужчина, отправляясь в ванную.
 Он вскоре вернулся переодетый в домашние брюки и белоснежную футболку.
«Ну что же, угощай, королева. Жаль, что я не знал заранее о  твоем празднике. Цветы бы купил. Но надеюсь, что ты не завтра меня покинешь».
Вера молча, с глубоко затаенной надеждой смотрела на Ульфата. И он уловил в ее глазах эту надежду. Легкое вино ударило а голову Ульфата сильнее чем крепкий напиток. И виной этому были немного грустные, серые глаза  хрупкой красавицы, сидящей  напротив него. Включив медленную музыку, мужчина повел свою даму в танце.  Близость  юного  тела девушки сводила с ума. Не сдержавшись, он прижал ее к груди сильнее, чем полагалось в танце. Не встретив сопротивления, осторожно поцеловал ее густые , сладко пахнущие волосы.
Вера вздрогнув, остановилась, а Ульфат продолжая осыпать девушку поцелуями, бормотал что-то глупое и нежное.
Утром молодые люди проснулись в одной постели. Вера смущенно глядя в счастливые глаза Ульфата , пытаясь придать голосу твердость, заговорила первой: - «Ульфат, что случилось, то случилось. Если ты хотя бы немного сомневаешься в своих чувствах, скажи сразу. Я тебя ни в чем не виню. Уйду в общежитие. И если хочешь, мы останемся друзьями но не любовниками. Я так не хочу».
 «Королева моя,   - отозвался мужчина,- а ничего что я у тебя первый? И ты так легко говоришь и о том, что я смогу бросить тебя, отказаться от своего счастья? Нет, милая, мы сегодня же идем в ЗАГС. А почему глаза на мокром месте? Что-нибудь не так?»   
«Все нормально. Только…-  помолчав девушка робко продолжала- ты точно  хочешь, чтобы я стала твоей женой? У тебя точно никого нет?»
Сердце Ульфата  болезненно дернулось. Глаза затуманились лишь на секунду. Где-то далеко в сознании мелькнул и пропал образ той, что терзала его сердце долгие годы. Твердо взглянув в глаза Верочки, Ульфат ответил: - «Точно, милая.»

 А потом была скромная свадьба. Так  захотела Вера. На торжество приехали родители Ульфата и Гульнара с двухлетним сыном .  Родители заметно постарели, но видно было как радовались они тому, что последний их птенец обрел наконец-то свое счастье.
Надежда сразу же полюбила скромную и очаровательную сноху.  Гуле Верочка тоже очень понравилась. Вера искренне платила вновь обретенным родственникам тем же.   
Не колеблясь ни минуты, Вера пригласила на свадьбу Вику.  Она по доброте душевной давно простила сестру и надеялась наладить с той отношения. Но Кирилла ей видеть было неприятно, поэтому Вера попросила Ульфата подвезти ее к салону-  парикмахерской, принадлежащий не то Вике, не то Кириллу.
Вика   накручивала бигуди немолодой клиентке в тот момент, когда в  салон вошла Вера. На лице Вики отразилось крайнее удивление и еще что-то похожее на легкое смущение и растерянность.
 Быстренько взяв себя в руки, Вика вежливо проводила даму к  фену и повернулась к сестре:  «Что это ты сияешь ? Или  дом у Лизки отвоевала?»
 Вера с укором взглянула в ускользающие глаза сестры: - «Вика, а ты хотя бы поинтересовалась, доехала ли я до  села своего. Ведь вы меня без гроша выпроводили».
 «Сама виновата. И вообще, сестричка любезная, здесь не место разборки устраивать. У меня клиенты серьезные»»- хмуро пробормотала Вика.
«Ты не хуже меня знаешь, что я абсолютно ни в чем не виновата пред тобой, - не обращая внимание на нежелание сестры продолжать разговор, парировала Вера, -  Я не желаю больше разборок. Не тревожься. Я здесь затем, чтобы пригласить тебя на свадьбу»
«На свадьбу? Нормальный ход. За кого выходишь? За Саньку  якутенка или за Ваньку бурята?»

 Вера внутренне  неуютно поежилась.  Сестра назвала  имена двух самых пропащих алкоголиков села. 
   Причем якут  с непроизносимым именем, которого все звали просто «Санькой», был лет на 20 старше Веры. Оба этих никчемных гражданина год из года бесцельно прожигали свою  жизнь, не имея ни родных, ни семей.
 Забывшаяся  было обида с новой силой захлестнула сердце девушки.  Подчеркивая каждое слово, Вера четко произнесла: —  «Я замуж выхожу за  юриста военного, майора юстиции . Он в Военкомате города работает. Можешь свериться. С твоими связями это легко».
Давясь  слезами, Вера быстро покинула парикмахерскую, оставив сестру с открытым от удивления ртом.
Несмотря  на то что сестры расстались почти врагами, Вика на свадьбу пришла. Весь вечер она вела себя тихо. Не произнесла ни одного тоста, не поздравили сестру.   Просто просидела весь вечер  на одном месте. Даже на танец не вышла, несмотря на  настойчивое приглашение  одного из знакомых  Ульфата.
 Но Вера уловила с какой завистью и непримиримостью смотрела на нее Вика.
Но больше в этих взглядах было глубокой тоски. И причину этой тоски Вера узнает намного позже.
Закончились дни свадебного торжества. Родители и сестра уехали домой. Жизнь молодой семьи понемногу входила в обычное русло. Свадебное путешествие решено было перенести на теплое время года.



СЕРДЦУ НЕ ПРИКАЖЕШЬ

часть третья

Как бы ни был Ульфат захвачен новым,  приятным чувством, он  часто замечал легкую грусть в глазах Веры. Ее односложные, не всегда впопад ответы.
Поначалу Ульфат относил эту грусть на счет размолвки сестер. Но все же спросил как-то: -  «Верочка, что- нибудь случилось? Мне кажется, что ты  печалишься о чем-то?»
 Взгляд девушки заметался.  В глазах ее мелькнула паника: - «Нет, нет все в порядке», - пряча глаза пробормотала она. Понимая, что не все в порядке, Ульфат продолжал настойчиво «пытать» жену.
«Дорогая моя, не надо никаких недомолвок. Что тебя мучает? Сестра, или я что-то не так сделал?»
Ответ девушки, вернее ее ответный  вопрос на несколько секунд выбил Ульфта, что говорится, из колеи.
«Ульфат, скажи, а кто такая Юля?»- Вера с затаенной болью смотрела  прямо в глаза Ульфата.   Теперь пришла очередь ему прятать глаза. С трудом справившись с нахлынувшим волнением, он спросил откуда она взяла это имя.
Ульфат точно знал, что кроме  единственной фотографии Юли, у него в квартире ничего, связанного с некогда горячо любимой Юлькой,  не было.   Несколько писем, присланных ему еще во время срочной службы, розовый девичий платочек, украденный парнем еще у школьницы Юльки, надежно хранились им в рабочем столе его кабинета в Военкомате.
Фотография, хранимая им  среди фото родителей и сестер — братьев, так же не была дарственной. На ней не было подписи.
«Неужели родители или Гулька что-то сболтнули Верочке?   Ведь только они были на свадьбе.  Но зачем? Мои мудрые старики не могли бы поступить так неосмотрительно. Значит Гулька! Ну получит она у меня...»
Мысль промелькнула и исчезла. Не поверилось Ульфату, что его любимая сестренка Гульнара,  могла проболтаться о его чувствах к Юльке.
«Так откуда  же ты взяла это имя»- продолжал допытываться Ульфат, растерянно глядя на молодую жену.  «От тебя», - невесело усмехнулась та.
«Не понял!!»
«А что тут понимать? В самую первую нашу ночь ты называл меня Юленькой. Причем, неоднократно. Я промолчала тогда. Мал ли что. Может быть эта Юленька была незадолго до меня. Я не имею никакого права судить тебя за прошлое. Вспомни, дорогой, я сразу же сказала тебе о том, что не претендую на  роль жены. Но и любовницей быть не хочу. Ты сделал мне предложение и я решила, что Юленька — в прошлом. Но ты продолжаешь называть меня этим чужим именем. Причем, в самые нежные моменты.  Ульфат, я не хочу занимать не свое место в твоей жизни. Прошу тебя, определись точно кто  тебе нужен, Верочка или Юленька».
Собравшись с духом, Ульфат принялся уверять поникшую молодую жену в том, что любит он только ее. А Юля — это несостоявшаяся любовь юности. И что она давно в прошлом.  Верил ли он сам в то, что говорил?  В тот момент, когда говорил, верил конечно.  Верочка казалось окончательно успокоилась. По крайней мере, к подобному разговору она больше не возвращалась.
В свадебное путешествие молодые отправились через  месяц в самый разгар горячего июля.

Несмотря на сравнительное, материальное благополучие, Ульфат не любил самолетов.  К заграничным поездкам, так же, как и к шикарному отдыху на отечественных курортах, он так же,  был равнодушен. Все свои немногочисленные отпуска Ульфат проводил в родном поселке, добираясь до Новосибирска поездом.  Ему нравилось смотреть в окно движущегося состава, любоваться Сибирской природой. Нравилось легкое покачивание вагона, новые, ни к чему не обязывающие  дорожные знакомства.

И в этот раз он взял билеты в купе скорого поезда. Причем, откупив все купе.
Молодые супруги с  комфортом расположившись в купе, мило беседовали почти ни о чем. Маршрут их более чем месячного отдыха был оговорен заранее. Вернее, оговаривал его Ульфат. Вера лишь согласно кивала головой, преданно глядя на мужа.
Решено было сначала навестить  родителей Ульфата. Потом  проведать сестер и братьев.  «А  потом мы с тобой в Оби будем купаться . У отца лодка хорошая. На острова с палаткой отправимся. Классно! Куда там моря океаны попали».
Предвкушая любимую рыбалку в обществе молодой жены, Ульфат даже не задумывался нужны ли Вере Обские острова.
Молодая женщина с детства мечтала о Черном море.
И хотя Владивосток, раскинувшийся по берегам сразу нескольких заливов, сам  являлся зоной практически курортной, Вере до колик в сердце хотелось побывать на настоящем теплом море.
Но, как всегда, Вера не осмелилась спорить с мужем, предложив свой вариант совместного отпуска.

Шли годы. В семье супругов Абашевых подрастала кареглазая ( вся в отца) , дочка Оленька.  Ульфат мечтал назвать  девочку Юлей, но не решился предложить этого жене, которая и так страдала от его несдержанности. Ульфат не раз сам ловил себя на том, что в самые интимные минуты близости с Верой, продолжал называть ее Юленькой. Это было, как проклятие, как наваждение.
Он вроде бы давно позабыл свою первую пассию. По крайней мере, Ульфат почти не вспоминал Юльку. Но почему-то именно в минуты близости с женой, иногда из груди его вырывалось это нежное «Юленька». Со временем, он заметил, что Вера все чаще под надуманными предлогами уклоняется от «исполнения супружеских обязанностей».   Жена была по прежнему с ним ласкова и предупредительна.  Но в их взаимоотношениях наметился какой-то сдвиг.  Какое-то, едва заметное им и совершенно незаметное окружающим их людям, охлаждение. И особенно сильным оно стало после 8 лет совместной жизни. 
После рождения дочери, Ульфату предоставили ведомственную двухкомнатную квартиру, которую они вскоре приватизировали, сделав своей собственностью.  Казалось бы, что еще нужно? Покладистая красавица жена, любимая дочка. Хорошая должность, очередное звание. Но… Ульфат не был равнодушным  черствым человеком. Наоборот. С детства он отличался от других детей добротой и отзывчивостью.  Но в отношениях с женой что-то не заладилось.
Вера долго не беременела вторично. А когда Оленьке исполнилось 7 лет, почувствовала, что снова носит ребенка.  На всякий случай проконсультировавшись  у акушера, Вера прилетела домой, как на крыльях.
Муж, сидя за рабочим столом,  разбирал какие-то письма. Он часто приносил  домой рабочие бумаги. Чаще всего это были письма солдатских матерей.
Едва  переодевшись, Вера подсела ближе к мужу. «Ульфат, ты кого хочешь? Сыночка или дочку?»- дрожащим от  едва сдерживаемой радости голосом, спросила она.
Подняв голову, Ульфат посмотрел на нее непонимающим, отрешенным взглядом. Он услышал лишь ее голос. Абсолютно не вдаваясь в смысл сказанного женой, хмуро пробасил - «Ты понимаешь, Верунь, снова у одинокой матери единственного сына в армию забрали. И не куда-нибудь, а в Грозный.  Сытые сынки   чиновников разной масти жируют, воруют, а единственные сыновья у нищих мам гибнут пачками».
 Не дожидаясь ответа, он снова склонился над письмом, но тут же поднял голову.  «Ты что беременна? Ну тогда лучше дочку. А то ведь я не смогу своего сына «отмазать» от армии.  Не так устроен».
Голос мужа прозвучал совершенно обыденно, безо всяких эмоций.  Он снова занялся письмами, а Вера не сдерживая слез, ушла к себе.
Она вдруг с ужасающей ясностью поняла, что только благодаря  кареглазой Оленьке, семейная жизнь их не развалилась до сих пор.
 Ребенка она потеряла через несколько дней. Видимо, сказалось сильное эмоциональное переживание. 
Ей дали больничный лист. Вера несколько дней лежала в  своей комнате, не выходя даже к столу. 
Ульфат, попросив на работе тройку дней отгулов, заботливо ухаживал за женой и дочерью. Оленьку нужно было одеть, накормить и отправить в школу. Девочка училась в первом классе. Вера, казалось, потеряла интерес ко всему. Даже к собственной дочке. К жизни вообще. Она молча смотрела в потолок сухими, какими-то  пустыми глазами и молчала.
 «Верочка, ну нельзя же так. Просто убеди себя в том, что его не было.  У нас дочка есть. Живая  веселая. Ей мама нужна тоже живая и веселая.»
 Вера, ничего не отвечая отворачивалась от мужа и вновь впадала в какое-то пограничное состояние абсолютного равнодушия и невыносимой тоски.
Немного оправившись от потери, она вновь вышла на работу, вновь включилась в семейные заботы.
 Но что-то очень сильно надломилось в ней с того дня.
 Почти год она не допускала до себя Ульфата. Ничего не объясняя,  отталкивала его ласкающие руки и молча отворачивалась.
А когда тот был особенно настойчивым, вставала и уходила в комнату дочери, где устраивалась на ночь на узенькой кушетке.
Искренне не понимая в чем он провинился, муж пытался не раз вызвать ее на откровенный разговор, но и от объяснений Вера молча уклонялась.
Немного отойдя от горя и обиды, Вера вновь уступила мужу и заняла привычное место рядом с ним в супружеской постели.
Тайком от мужа, Вера стала предохраняться от новой, возможной беременности. Пережить еще раз потерю  ребенка и  равнодушия к  ее беременности мужа, она бы не смогла.
Но оба они понимал, что нет и никогда уже не будет между ними тех первых, сумасшедших ночей и дней, что были раньше.
 Никогда уже не рассмеется Верочка безудержно и беспричинно. Просто от нахлынувшего на нее счастья. Женщина как и раньше рьяно следила за тем, чтобы ее муж и  Оленька во время покушали. Чтобы их одежда была в порядке, а квартира блистала чистотой.
Вера и раньше не отличавшаяся болтливостью, сделалась еще более молчаливой и замкнутой.
Но Ульфата это казалось, не очень напрягало. Он с головой ушел в свои производственные дела, которые разрешал не только на работе, но и дома.
Со стороны всем казалось, что семья Абашевых — это пример порядочности и взаимопонимания.
Верный, работящий муж внимательный и заботливый. Примерный семьянин и отец. Добропорядочная, заботливая  жена. Чистоплотная, прекрасная хозяйка, любящая жена и мама.
На самом деле оно так почти и было. Кроме разве что «малости».
 Ульфат так и не сумел по настоящему полюбить свою очаровательную супругу.  Вера,   не находя в муже этой искры,  по немного и сама стала остывать к супругу.
В тот год, когда Оленька  блестяще закончила школу, Вера впервые в жизни достаточно настойчиво попросила мужа подарить им с дочерью полноценный отдых. «Хотя бы на  Черное море свози нас наконец»- обратилась она к Ульфату.
Муж, кажется несказанно удивился. «Верочка, что за капризы? По моему, мы уже договорились. Оленька едет к бабушке на все лето. А осенью будет поступать в юридический. В Новосибирске. Там до  нашего села три часа на электричке.  Отец совсем больной, мать едва ходит. Для них  Оленька- свет в окошке. А моря и тут вполне хватает. Столько заливов. Хочешь Петра Великого, хочешь Золотой Рог. Чем хуже  Черного или любого другого моря?. Точно, дочка?»
 Ответ дочери прозвучал  для отца совершенно неожиданно: - «Не точно, папочка. Я   в Грецию мечтаю поехать. Хотя бы в Турцию. Все мои школьные друзья за границей бывали. Даже Нина Симонова  у которой мама дворник, а папа таксист.    А я дочь военного юриста. Нет, ты не думай, что я этим козыряю. Ты меня правильно воспитываешь для этого, милый мой родитель.  И бабушку с дедушкой я очень люблю. Но ведь с первого класса все  летние каникулы я у них в деревне провожу. Мне кажется, ты вообще рад был бы, если бы я там навсегда прописалась.  Я с мамой согласна. Так что будь добр, подари мне за примерную учебу и поведение хотя бы Черное Море. И маме тоже. Она, насколько я знаю, нигде, кроме твоего села, за всю жизнь не побывала.  Ты хотя бы в командировки ездишь И в столицу, и на Кавказ. А мы что же, сироты какие?  Хочу на море!»
Такого «бунта» от своих близких Ульфат никак не ожидал. Ведь до этого не происходило ничего подобного. Почти каждое лето он то в одиночку, то вместе с Верой отвозил дочь к своим родителям. И сам с удовольствием проводил отпуска на родных до боли Обских просторах.
И за женой он раньше не замечал никакого неудовольствия по поводу отдыха в селе. А тут на тебе… бунт да и только.
Ульфат, словно проснувшись, новыми глазами увидел своих самых дорогих женщин. Верочка похудела, осунулась и кажется немного постарела. В глазах ее не проходя жила какая-то застарелая печаль. Возможно она все еще вспоминала своего не рожденного сына. Возможно печалилась  о незавидной судьбе сестры.
 Вика «доскреблась» по ее выражению.  После трех или четырех абортов, сделанных по настоянию Кирилла( предохраняться он не желал), Вика перестала беременеть. А когда Кирилл  разрешил ей родить, Вика сама уже не смогла этого сделать. И после  десятка лет лет совместной жизни, Кирилл равнодушно вышвырнул супругу из своей жизни.   Вике через суд удалось отвоевать у бывшего супруга половину парикмахерского бизнеса.
Продав свою часть, она купила небольшую квартирку на окраине города. Устроившись рядовым парикмахером в третьесортную мастерскую, Вика поначалу вела затворническую жизнь. Но потом видимо, сказались гены спившегося отца.
Женщина стала пить по-черному.   Дошло до того, что Вика нередко  заявлялась  в госпиталь, где работала Вера. И той приходилось ссуживать сестру небольшими суммами.  Иначе Вика устраивала шумные скандалы, обвиняя Веру в несуществующих грехах.   
Вера  поначалу пыталась посодействовать сестре в лечении от  алкогольной зависимости.   Но Вика, ничего не желая слушать, продолжала пить.   С одобрения мужа, Вера несколько раз приезжала на квартиру Вики. Привозила ей продукты, уговаривала ту одуматься. Но все было понапрасну.
А года два назад, Вика уехала в поселок, где сумела потеснить сильно сдавшую мачеху.   Там она и жила . Вера иногда посылала ей денег, хотя и понимала, что сестра пропьет их вместе со старой Елизоветой.
При всем желании Вера ни чем не могла помочь сестре без ее согласия.
Вот и мучилась  добрая душа Верочки от бессилия что-либо изменить в жизни  Вики. Страдала и сопереживала, несмотря на все те гадости, что пережила в свое время по вине Вики.
Ольга из маленького чернявого подростка превратилась в настоящую красавицу, в которой преобладали явно выраженные восточные черты. Большие, слегка удлиненные карие глаза, высокие скулы, густые черные волосы, смуглая кожа сразу выдавали в ней  девушку с хорошей примесью  татарской крови. Серьезная не по годам, целеустремленная дочь Абашевых сумеет постоять за себя в жизни. В этом Ульфат не сомневался. Вот и сейчас, сказанные ей слова были настолько убедительными, что отец небольшого семейства всерьез засомневался в своей правоте. 
Пообещав жене с дочерью достать им путевки в достойный пансионат, он вскоре выполнил свое обещание.   По месту службы, ему сразу же пошли навстречу. Тем более, что Ульфат, имея многолетний безупречный стаж военного юриста, впервые обратился в свой местком  с просьбой предоставить ему семейную путевку на Черноморский курорт или пансионат.
Не прошло и месяца со дня  предъявления ультиматума отцу семейства, как мать и дочь  Абашевых, улетели в Сочи. На этот раз женщины пожелали отправиться в путешествие на самолете.
Ульфат тоже взял отпуск, но несмотря на уговоры своих дам, остался непреклонным.  Он недавно звонил матери и ее новости встревожили сыновье сердце, как никогда.
Отец Ульфата совсем сдал. При всей своей неугомонности и трудолюбии, Вениамин  последний месяц почти не вставал с постели.
Приехав в родной поселок, Ульфат застал щемящую сердце картину. Отец его, превратившийся в  настоящий скелет, встретил сына , едва ковыляя с костылем по дому.
Вытирая желтой ладонью слезящиеся глаза, Вениамин расцеловав сына: - «Не кручинься сын. Мы еще повоюем», - видя боль в глазах Ульфата, хорохорился старик.  Но Ульфат понимал, что годы, а возможно и дни отца — сочтены.
Да и годы немалые.  Восьмидесятилетний юбилей в прошлом году отметил Абашев старший. Но и пожить еще можно было. Старая гвардия и до девяноста бодрячкми держаться.
Мать Ульфата хоть и сдала заметно, но двигалась еще проворно. И это  немного радовало сына. Посетовав на то, что Вера с Оленькой не смогли приехать, Надежда с головой ушла в заботы о сыне.
У родителей Ульфат задержался гораздо дольше, чем обещал своим «девочкам».
И дочь, и жена звонили постоянно. Радостно делясь впечатлениями от отдыха, спрашивали, когда же  он наконец-то сможет присоединиться к ним. Но Ульфат при всем желании, не мог покинуть таящего на глазах отца.
Прошло дней 10. И наконец, устроив Вениамина в Новосибирский  платный центр Кардиологии, Ульфат решил ненадолго съездить к своим . До конца отпуска оставалось еще более 20 дней.
Лететь в Сочи он решил самолетом. Не было времени, чтобы впустую тратить его на дорогу. Ведь и после отдыха на море, Ульфат думал  заглянуть в родной поселок
Побросав в дорожную сумку необходимые вещи, Ульфат поцеловав мать, отправился в Новосибирский Аэропорт Толмачево.    Военный юрист никогда заранее не беспокоился о билетах. На это в каждом   большом городе существовали специальные  кассы для военных.
И в этот раз, он подойдя к такой кассе попросил билет до Сочи. Но к его недоумению билетов в наличие не оказалось.  «Только   на послезавтра  на вечерний рейс. Брать будете?» - мило улыбнулась ему  молоденькая кассирша.
Положив билет на самолет в военный билет, Ульфат задумался  о том, куда бы ему отправиться на двое суток.
Не возвращаться же в поселок по такому случаю.   Старшая сестра Роза жила недалеко. Но   сестренка пошла по стопам матери своей,   рано умершей Гульнары.  Работая директором  Детского дома, она родила троих своих деток. Но решив, что этого мало, взяла на воспитание еще столько же. И хотя они с мужем  жили счастливо и дружно и квартира у них  была огромной, Ульфату неловко было стеснять  родных. И он решил провести дни в  ожидании своего рейса в гостинице Толмачевского Аэропорта.
«А что? Это мысль! Отосплюсь в отеле Российском. Честно говоря, устал немного.  А завтра с утра к отцу в Клинику съезжу». Ульфату отчего-то не хотелось звонить жене, чтобы сообщить о дне прилета его в Сочи. Решил сделать своим женщинам сюрприз. Получив ключи от однокомнатного номера класса «Полулюкс», Ульфат поднялся на второй этаж гостиницы Аэропорт.
Его комната оказалась в самом конце широкого коридора,  застеленного  ворсистой  дорожкой цвета весенней зелени.
В небольшом холле,  у окна коридора в полуоборот к нему, сидела женщина.
Ее густые светлые волосы, мягкие даже на взгляд, были уложены в красивую вычурную прическу. Светло серая юбка открывала для любопытных взоров полноватые, но очень уж аппетитные ноги, без колготок.  Смелое декольте бледно голубой блузки подчеркивало прочие прелести не молоденькой, но явно холеной, ухоженной дамы.
«Бизнес вумен какая-нибудь. Это у них нынче модно»   - Невольно любуясь женщиной, с улыбкой подумал Ульфат.
Он подошел к своей двери и отворяя ее ключом,  против своей воли, искоса вновь взглянул на женщину.  Она подняла глаза от блокнота, в котором неторопливо что-то записывала.
 Глаза их встретились. И в ту же секунду, секунду Ульфат  необъяснимо для себя, почувствовал какую-то панику.
Он никогда не изменял жене. Никогда  не позволял себе бросать тайных, похотливых взглядов на чужих жен.  Платоническую страсть к далекой Юльке, свою первую любовь, нередкие воспоминания о девочке своей мечты, Ульфат за измену не считал.
Сердце в нем вдруг замерло. В груди сладко заныло. Еще не узнавая кто перед ним, он почувствовал, как все его существо охватила неуемная радость и нежность.
«Улька!?»- васильковые глаза  незнакомки  стали вдруг такими знакомыми, такими родными.. Сомнений не оставалось. Перед Ульфатом собственной персоной  сидела его Юлька.   Юлия Андреевна Куманина. Его  многолетняя боль, его безответная любовь. 
В горле Ульфата пересохло. Едва ворочая языком , он с трудом прошептал: «Юля! Юленька, ты ли это?»
«Да я это Улька, я! Господи, военный. Красивый какой стал. Глазам не верю!»
Юля мгновенно справившись с волнением,  цепко подхватила Ульфата под руку. «Ты один тут? А жена где?»
Через минуту Ульфат сам не понимая, как он здесь оказался, уже сидел в комнате, что снимала Юля. Удобно устроившись в мягком кресле, вольготно забросив ногу на ногу, Юлька, не переставая восхищаться выправкой и внешностью бывшего «братика», тормошила его расспрашивая обо всем, что было связано с теми годами, что они не виделись. Ульфат отвечал что-то ей не всегда впопад. Он до сих пор не пришел в себя. Почти не понимая о чем она говорит, безотрывно смотрел на ее ярко красные, все еще пухлые губы, на мелькающий за ними розовый язычок.
Прошло немало времени, пока он пришел в себя и начал наконец улавливать смысл ее болтовни.
«Муж мой  сволочью оказался. Бросил меня с ребенком. Ему, видите ли, папаша новой избранницы в Москве должность пообещал. Спасибо отцу- матери моим, поддержали в трудный час. Им очень повезло. На окраине Нижневартовска купили себе домишко , так себе. На скорую руку срубленный. А всего через пару лет, попали под снос. Квартиру им дали в новом микрорайоне. И у нас  была двухкомнатная.  А как перестройка началась, бабушка мужа моего бывшего, на сыночка моего в Тюмене  на свою трехкомнатную завещание сделала. Мой муженек к ней со злости, даже на похороны не приехал. И мне потом писал, угрожал. Но я к тому времени уже крепко на ногах стояла.
Отец в двухтысячном умер. А мама жива. Мы с ней квартиры в Нижневартовске продали и в Тюмень перебрались. Вот уж  более 10 лет как. В бабушкину квартиру заселились. А на деньги свободные, добрый человек помог бизнес открыть. У меня гостиница своя.  В хорошем районе.  Иван Ильич , спонсор и учредитель мой, потребовал, чтобы замуж за него пошла. Староват, конечно. Но так даже лучше было. Зато надежный и богатый, чего там греха таить. У него от первой жены две дочки остались. Не молоденькие уже. Одна, так вообще на пару лет меня старше.
Так, представляешь, когда Иван Ильич умер, они решили у меня бизнес оттяпать.
Дочки у него не из бедных.  Отец и их не обидел. Еще при жизни, каждой по дорогой машине подарил. И дом загородный тоже на них оформил.
Совесть бы имели. Я десять лет старика терпела. Но зато сейчас я богатая вдова и завидная невеста. От женихов всяких мастей отбоя нет.»

Несмотря на то, что сердце Ульфата ликовало от такой неожиданной встрече с незабываемой подругой юности, ему сделалось неуютно от ее откровения.
«Юля, ты так изменилась! До неузнаваемости. Ты что -то все про бизнес, выгоду, прибыль. Может быть поговорим о чем -то другом.  Кстати, сын твой как   себя чувствует. С тобой он или где-то  сам себе жизнь делает?»                »
«Время сейчас такое, Уленька.  Россия выходит на уровень самых развитых Западных стран. А там бизнес на первом плане.  Кстати, это очень увлекательно. И не только в отношении денег. Лично я чувствую себя уверенно оттого, что крепко стою на ногах.  Не выпрашиваю у государства ничего. Не стою с протянутой рукой в огромной толпе лентяев и слюнтяев. Я сама делаю свою жизнь. И это здорово. Нет в этом ничего предосудительного.     А  Максик, сынок мой уж сам отец. В Москве он. Как уехал учиться, так и остался там.  У него  все прекрасно. Звонит часто.»
Ульфат мог бы возразить Юлии, напомнив ей о нищенском существовании большинства Российских пенсионеров. О плачевном положении в деревнях и селах.  О повальной безработице среди сельского населения и не только. Но все еще ослепленный этой встречей, Ульфат не пожелал омрачать  такую долгожданную и все же, совершенно неожиданную встречу.
Он осторожно поцеловал ладонь Юльки. И та победно рассмеявшись, обвила его шею горячими, крепкими руками.
Ульфат пропал. Усилием воли, выбросив все ее глупые слова из головы, он  накинулся на женщину как голодный истосковавшийся самец.  «Верочка, прости…»  мелькнула и тут же пропала слабенькая мысль.
Два дня сладкая пара не покидала номера гостиницы. Поведение Юльки в постели, немало шокировали  немолодого уже мужчину. Его скромная, стыдливая жена, никогда не позволяла себе и десятой части того, что вытворяла с ним Юлька.
Свой телефон Ульфат отключил после первой же ночи, проведенной в горячих объятиях Юльки.  Не хотел чтобы жена ему звонила,  задавая вопросы, на которые он и сам не знал ответа. Юлькино пребывание в гостинице должно было закончиться двумя днями позже, чем его. Без колебаний, ведомый поистине дьявольским наваждением, Ульфат сдал свой билет, твердо решив, что остальную часть отпуска проведет в Тюмене со своей сногсшибательной любовницей.  Хотя слово это ему было не по нраву. «Любимая!» - шептал он в забытьи, лаская все еще красивое, упругое тело  женщины.
В день предполагаемого отъезда в Тюмень, Ульфат все же включил телефон, чтобы позвонить в клинику, справиться о  самочувствии отца.
Не успел засветиться экран телефона, как тут же раздался звонок.  «Вера» - понял он  взглянув на номер вызывавшего. Первой мыслью было выкинуть телефон и потом, элементарно соврать жене, что   потерял его. А номер ее, мол  вылетел из головы. Поэтому не смог позвонить с нового, вновь приобретенного. А почему не приехал к ним с дочерью, тут уж он соврет  что-нибудь. От этих мыслей стало неуютно и даже, как-то противно человеку, не привыкшему ко  лжи.
«Да! Слушаю. Что  ты хотела?»
 «Ульфат, что с твоим телефоном? Я звоню тебе второй день подряд. Мама звонила несколько раз. Гульнара тоже.  Ульфат хотел было ответить жене, что сдавал свой мобильник в ремонт, но не успел. «Ты хотя бы в курсе, что умер отец?»
«Что? - прохрипел Ульфат.  - как то умер. Ты о чем говоришь? Я его четыре дня назад в Кардиологию определил».  Уронив телефон, Ульфат без сил опустился на стул. В голове гудело, перед глазами плыли кровавые пятна.
«Что случилось? - Юля выйдя из ванной, подошла к Ульфату. - Неприятности?»
«Отец умер.» - сорвавшись с места, Ульфат заметался по номеру, хватая и снова бросая раскиданные по креслам вещи.
«Да ты что? Вот  беда-то. Хороший  дядька был.»
 Стоя у зеркала Юля расчесывала длинные мокрые волосы.  Ульфат метнулся к двери даже не взглянув на нее .
«Ульфат,- крикнула Юля, - я понимаю, у тебя большое горе. Но живым жить надо. И любить. Надеюсь увидеть тебя в своем доме через неделю. Адрес я тебе на трубку скину»
Поймав первое попавшееся такси, Ульфат попросил таксиста увезти его прямо в свое село.  Боль, стыд, запоздалое раскаяние терзали сердце Ульфата, жгли сильнее любого огня. «Отец, отец , - с трудом сдерживая слезы, шептал он, глядя  в окно машины.- Только я виноват в твоей смерти. И никто другой.»
 Ослепленный страшной бедой, свалившейся на его плечи, Ульфат не сразу заметил   жену у гроба Вениамина. Там же была и его дочь. «Когда это они приехать успели», мелькнула вялая мысль. Но снова чувство глубокого горя и раскаяния вытеснили из его сердца все остальное. В  том числе и все мысли о Юльке.
После похорон, отправив домой жену  Ульфат до конца отпуска остался с матерью, чтобы поддержать ее в горе.    Ольга осталась у бабушки. Ехать  в далекий Владивосток ей было незачем.   Занятия в институте Новосибирска начинались через месяц. Все это время, они с отцом не отходил от Надежды, стараясь хоть как-то то поддержать ее, немного успокоить.
Юля звонила часто. Но Ульфат отвечал ей неохотно и односложно. Даже женщина, которую он, как ему казалось, любил всю жизнь, ушла на задний план.
После окончания отпуска, Ульфат сам позвонил Юле и сообщил той что уезжает домой во Владивосток.
«И что же дальше с нами будет? Надеюсь что ты примешь правильное решение. Только ты поспеши его принимать. Пойми меня правильно, дорогой. Жизнь идет быстрее, чем нам бы того хотелось. Я не собираюсь стариться в ожидании своего суженого. Выходи в отставку и приезжай.  Думаю, что человеку твоего уровня и здесь достойное место найдется. И нигде-нибудь, а в городской администрации. Я все свои связи в ход пущу. А они у меня немалые уж поверь мне»
И снова, как уже бывало при разговоре с Юлькой, Ульфата неприятно кольнула ее  непомерная практичность и самоуверенность.
Промямлив что-то, вроде «Там видно будет», Ульфат отправился в свой город. Как всегда, в купе поезда. Только  в этот раз красоты Сибирского края совсем не радовали мужчину.