Недавно выпал снег. Несвоевременно. Гораздо позже положенного срока. Тем временем, с приближением зимнего солнцестояния, день становился всё короче. Простым смертным дневной свет стал практически недоступен: ранним утром ещё не гасли уличные фонари, а вечером, в то время, когда большинство граждан держат путь от работы к дому, фонари уже вновь зажигались. Кругом сырость и слякоть, мелкие капли дождя бьют в лицо при любом выбранном направлении движения, ибо ветер меняется постоянно. Скольжение подошвами по грязи утомляет. Пора поздней осени служит откровением, вскрывая всю неприглядность бытия.
Скорбные деревья без листьев стоят вдоль дорог и тротуаров, замершие в ожидании весеннего пробуждения. Они, будто не пребывают во сне, а временно почили, словно тела в криогенной камере, могущие не пробудиться от своего длительного некротического сна, созданного, в их случае не людьми, а природой, для того, чтобы они пережили морозы и воскресли вновь.
Под ногами грязь, не до конца растаявший снег и лужи. Пробираться сквозь всё это весьма неприятно. У граждан, находящихся весь световой день в помещении создаётся ощущение, что в мире воцарились вечные сумерки. И дождь. Этот мелкий назойливый осенний дождь, который и зонта не требует, но, в то же время, хлещет тонкими острыми нитями капель по лицу. И в каком направлении ни пойди – ветер никогда не будет попутным. Он, будто нарочно, преднамеренно, желает лететь и нести капли, падающие с небес, что набирают скорость, с которой даже самая мельчайшая и незначительная частица с довольно большой силой ударяется о предмет, находящийся вблизи земной поверхности, навстречу путнику, покинувшему бетонные стены, застилая глаза, хлеща холодом воды по коже лица.
Недавно выпал снег. Это было безумно красиво. Снега выпало очень много: всего за пару дней он покрыл своею девственной белизной всю поверхность земли, всю грязь и мусор, и облепил ветви деревьев, каждую, без исключения. Он изменил восприятие окружающей действительности от исходной до диаметрально противоположной. Ощущение серости и черноты необъяснимой метущимся сознанием безысходности, будто некой первобытной скорби, до предвкушения праздника, обновления, очищения. Эта мягкая белая пелена словно прикрыла собой весь мерзкий и грязный осадок, пачкающий обувь и сознание, давящий на взгляд темнотой, что накопился за прошедший год.
Так радостно было шествовать средь этой белизны. Её чистота будто предавала сил, способствовала появлению намерений и планов, ранее казавшихся невыполнимыми. Она создавала ощущение новизны и очищения.
Но лейтмотив прошедшего года диктовал обратное. Этот год вскрывал затаённое и нёс прозрение и возмездие: « Да воздастся всем по делам ими содеянными», - было его девизом. «Да переработается в умах, дабы получить отпущение, забвение и оставление позади всё прожитое, пережитое, выстраданное,чтобы достичь апофеоза и прогореть ярким пламенем не оставив углей», - было его напутствием.
И снег растаял. Этот год не желал скрывать даже неприглядность улиц, грязь покрывающую тротуары, мусор материальный, светлеющий на фоне чернозёма и мокрого асфальта, также как мусор ментальный, накопившийся в умах и душах. Но люди не были готовы к обновлению, они рефлексировали, лишив себя шанса на новое начало.
Потому снег растаял. И снова начался дождь, снова обнажился неприглядный ландшафт под ногами.
В этом во всём ментальном смятении наблюдалась луна прошлым вечером. Она светила рампой с небосвода, освещая амфитеатр, находящийся под ней, и все разыгрывающиеся на его сцене события. Она, словно античное божество, и, что не исключено, являясь его воплощением, наблюдала за происходящим, даруя милость угодным, и погибель провинившимся.
Сегодня стало холоднее: ранним утром температура на улице была выше нуля по Цельсию. В середине дня лужи замёрзли, покрылись крепким, непробиваемым подошвой сапога, слоем льда, а, возможно, промёрзли насквозь. Вечером, когда уже почти стемнело, ветер начал кружить белоснежные хлопья снега. Они были слишком малы размером, чтобы долететь до земли и создать белое мягкое покрывало, но достаточно велики, чтобы остаться, хоть и ненадолго, на чёрной поверхности перчатки, дабы похвастаться своей превосходной, филигранно-ювелирной и неповторимой структурой, идеальными, с точки зрения геометрии, формами. Но вокруг оставалась всё та же серость асфальта и чернота обнажённых ветвей деревьев, и чёрные глазницы окон зданий, с истлевшими, под влиянием времени фасадами, бесстрастно наблюдавшими за происходящим вокруг. Люди двигались единым потоком в одном направлении, все одетые в цвета, дружественные окружающей обстановке, скорее даже сливающиеся с ней.
Пришло осознание: мне требуется снег. Снег, который скроет всё неприглядное, всю грязь, накопившуюся за прошедший год, и мороз, который скуёт под собой всю пакость и очистит природу и разум. С заморозками приходит высокое атмосферное давление и, как следствие, ясное небо. Будет светить солнце, пусть мне дозволено видеть лишь его прощальные лучи, тлеющую голубизну неба и обрамлённые закатными красками облака. Пусть так. Это лучше, чем серость и грязь, которая уже не являет из себя осень, но и не возвещает о приходе зимы.
В данное время запаздывание наступления зимы походит на тяжкую болезнь, выедающую душу по кусочкам, от которой ещё не найдено лекарство. Она сродни инвалидности и физической неполноценности, порой настигающей человека в старости, точнее, некоторых невезучих людей: о них можно сказать, что они ещё не умерли, но уже и не живут. Гораздо приятнее воспринимать прекрасное и весьма эстетичное умерщвление природы, ощущая его как отправление в долговременную, но лимитированную по времени кому. Будто она, природа, уходит на отдых, лечение сном, которое практиковалось в начале двадцатого века: придаётся временной смерти с условием гарантированного пробуждения. А снег, будто белоснежный саван, цвет которого у большинства народов мира ассоциируется с обретением покоя, укрывает её вплоть до сакраментального момента пробуждения от долгого и глубокого сна.
Пусть будет так до самой весны, когда лучи солнца становятся обжигающими и способными растопить всё скованное льдом. Ведь тепло весеннего солнца, ослепляющего яркостью, способно растопить не только толстенный слой отвердевшей в морозе воды, покрывающей землю, но и освободить сознание и разум, преднамеренно закованные их владельцами в объятия льда и мороза, лишённые свободы движения. Сейчас они не нужны. Сейчас разуму необходим покой, как и природе. Не стоит противоречить её воле.
Нужно лишь дожить до наступления настоящей Зимы, до окончания года, несущего испытания и дарующего откровения. Пусть атмосфера больше не приносит температуру в плюс по Цельсию, делая из природы медведя-шатуна, и, также, из нас, тех, кто слышат её голос и ощущают пульс.
Я вижу, как небо застилают свинцом снеговые тучи. Я в ожидании того, как в скором времени снег застелет землю, и лёд покроет водоёмы, даруя стабильность бытия и сознания, избавляя нас, смертных, чей век и так весьма не долог, от панических пробуждений посреди ночи, вызванных необъяснимой логически паникой, оставляющей след в яви лишь в смутных воспоминаниях о дурных снах. Пламя праведного гнева, душевные терзания, метания, и сходные с вышеупомянутыми эмоции, пусть скуёт лёд и занесёт всё это мягким белым покрывалом снега. Пусть холод принесёт умиротворение потаённым закромам подсознания, не находившим ранее покоя, ментальную гармонию и духовное равновесие, остудив дикое первобытное пламя, так часто поглощающее веления здравого разума.
Да будет так. Это моё пожелание, приуроченное к окончанию года текущего и наступлению следующего.