Праведник мира Василий Волошин. Глава 6

Петр Чванов
Глава 6.БОГДАНОВСКИЕ ХУТОРА
Как ни странно, но в других сёлах желающих стать  стражниками по охране евреев в рабочем лагере в Богдановке оказалось немало. Большей частью это были жители села Богдановские хутора. Там ещё задолго до войны жили немцы-колонисты. Румыны называли их «Фольксдойче», что в переводе на русский язык означает  принадлежность к немецкой расе.

В обязанности стражника входило не только охранять  евреев, заключённых в лагере Богдановка, но и патрулировать прилегающие к лагерю территории и вылавливать евреев, окруженцев*, бежавших военнопленных и других подозрительных лиц. Особенно они охотились за жёнами офицеров, председателей сельсоветов и колхозов. Они издевались над ними и отводили в лагерь в Богдановку.   

Стражникам  выдали специальную униформу,  карабины и патроны к ним. Часть этих стражников относились к своим обязанностям формально, но среди них было немало и зверья, которое занималось охраной евреев и поиском «подозрительных лиц» с особым рвением. Они с удовольствием творили над ними суд и расправу. Потом когда советские войска стали приближаться к Одесской области, многие из этих извергов бежали вместе со своими хозяевами.

Оккупационный режим  внёс в жизнь сельчан такое, что они не могли себе представить даже в самом страшном сне.
По дороге, идущей вдоль села, румыны гнали  толпы евреев в гетто, которое находилось в Богдановке и раненых бойцов РККА, попавших в плен.  Многие из них, несмотря на начавшиеся холода и слякоть, были полураздеты.  Сердобольные женщины старались, чем могли помочь им, они заранее запасали куски хлеба, кусочки солёного сала, макухи  или фрукты и пытались незаметно сунуть в руки бедолагам.

Не менее ценным для арестованных была и простая вода. Конвоиры особенно зверели, когда видели, как крестьяне суют в руки их подопечных хлеб и воду. Они отгоняли их прикладами, а иногда не стеснялись стрелять, и в крестьян, и в своих подопечных. При этом конвоиры старались завершить переход в светлое время. К вечеру, когда вереницы беженцев, военнопленных   и арестованных евреев исчезали, на дороге по обе стороны валялись трупы.

Уборкой трупов, как правило, занимались старики. Иногда они привлекали к этому и подростков. Естественно, подростки старались уклониться, но старики  умели их успокоить и привлечь к этой тяжёлой работе.
-Не по-людски это, оставлять мертвецов на поругание стервятников, -говорили они. –Господь бог вас за это наградит.
 
Иногда опыт работы по уборке трупов помогал односельчанам справиться с ещё большей бедой. Довольно часто, по приказу бургомистра, староста назначал мужчин, а иногда и подростков на работы в лагере. Там они своим глазами видели, как людей истязают, расстреливают и вешают для устрашения других. Многие не выдерживали этого испытания, протестовали  и сами попадали под пули карателей и навечно оставались на территории лагеря. А те, кто выдерживал, потом делились с односельчанами своим опытом и рассказывали им о зверствах, творимых оккупантами. Эти рассказы будили в людях священный огонь ненависти  к оккупантам и многие из них брались за оружие, чтобы отомстить врагу.

Наслушавшись рассказов  об ужасах, творимых оккупантами, сельчане старались под любым предлогом избежать участи работать в лагере.
Но и те, кто выходил каждый день на общинные работы  вскоре узнали все прелести оккупационной жизни. Надсмотрщики, большей частью свои же односельчане из числа раскулаченных, которые прибыли в село вместе с румынами.  Как только они замечали, что кто-то отлынивает от работы или просто устал, они сразу же пускали в ход дубинки. Та же участь ждала односельчан, которые по каким либо причинам не вышли на работу. Жандарм или надсмотрщик бесцеремонно вваливались в дом, и,  не вдаваясь в причины, лупцевали  их плётками или палками.

Конечно, жизнь в оккупации была адом,  но иногда преподносила и приятные сюрпризы. Так однажды, когда Василий  Волошин вернулся с улицы домой, он не поверил своим глазам. За столом сидел его отец. Он, в свои 35 лет, выглядел измождённым старцем. Под Геническом отец, служивший в кавалерии, был легко ранен и попал в плен.

В осеннюю распутицу, немецкие автомашины застревали в грязи. Немцы использовали пленных для доставки ящиков с патронами, и артиллерийскими снарядами на передовую. Заметив, что Емельян остановился, чтобы перевести дыхание, немец-конвоир ударил его прикладом автомата и повредил левую руку. Рука повисла, как плеть, но на ногах отец устоял. Это и спасло ему жизнь. Упавших военнопленных  тут же пристреливали, а Емельяна отпустили домой - кому нужен однорукий! Ему даже выдали пропуск, который позволил отцу добраться до дома. Отца беспокоила не только покалеченная рука, но и его общее  состояние требовало квалифицированной медицинской помощи и ухода со стороны близких и родных. Он выглядел как дистрофик, постоянно кашлял и никак не мог наесться. Однако стоило ему чуть-чуть переесть, как начинались страшные боли в желудке.

После долгих колебаний мама решилась пойти в райцентр, в село Доманёвку, в котором находилась примарня*. Прежде чем обращаться за помощью  к врачу, его надо было поставить на учёт в примарню. Василий сопровождал мать  в этом неблизком путешествии. Как только миновали  село Лекарское, Василий заметил, что среди обломков самолёта, сбитого в прошлом году, кто-то шевелится. Самолёт валялся на поле в расстоянии не более 30 метров от дороги.

Когда Василий направился к развалинам самолёта, оттуда навстречу ему  поднялся  оборванный мальчишка, при первом же взгляде было видно, что это еврейское дитя.
-Тётя, дайте кусочек хлеба! – жалобно обратился тот к матери Василия.
Анна  Марковна поспешно достала пару пирожков и вручила их мальчику. Затравленно озираясь по сторонам,  мальчик жадно схватил пирожки и мгновенно их проглотил. Чувствовалось, что парень не ел не один день. Мать Василия ещё немного подкормила парня и сказала:
-Иди прямо в сторону  села Забары, но в село не заходи! Обойди его с левой стороны и иди прямо по дороге.  Так ты выйдешь прямо на наши хутора. Там спросишь, где живёт Григорий  Друзь. Он тебе поможет.

Когда Анна Марковна и Василий вернулись домой, они узнали, что мальчик, которого они встретили по дороге в Доманёвку, Гришу  Друзя нашёл. Там его накормили, приодели, дали отдохнуть и направили к своим знакомым.
Это был первый еврейский мальчик, которому Волошины помогли избежать верной гибели.

Поскольку от подростков в поле и в огороде проку было мало, румыны зачастую использовали их в качестве извозчиков. Получил лошадь, запряжённую в каруцу и Василий. Лошадь была слепая и призыву в действующую армию не подлежала.
Когда в селе появились румыны вокруг села бродили десятки бесхозных лошадей, которые отстали от своих  табунов, либо разбежались из них во время налётов вражеской авиации. Румыны азартно отлавливали этих лошадей. Некоторые из них умудрялись наловить по 5-6 лошадей и мечтали отправить их в качестве трофея домой, в Румынию.