Лихо строк открытая двуколка
кружит по холмам, что карусель,
всхлипывает где-то перепёлка
да скрипит тревожно коростель.
Да в траве вдруг встрепенётся стрепет,
да рванёт косой наискосок,
да прищуром удивлённым встретит
на велосипеде паренёк.
И ещё не раз он обернётся,
и, когда спадёт немного зной,
к древнему кипчакскому колодцу
овцы прибредут на водопой.
И тогда повеет близким морем,
лепестки уронит сникший мак,
словно Дон Кихота ждёт, на взгорье
без движения стоит ветряк.
Скифские курганы тонут в дымке,
от полыни воздух чуть горчит,
без движенья, как на фотоснимке,
копчик над курганами висит.
И колышется ковыль безбрежно,
на курганы набегая те,
и трепещет жаворонка нежно
песня в полинялой высоте.
Тишь да гладь под тарханкутским небом,
там, где море, марево парит.
Побалакать с чабанами мне бы,
да уж больно псов свирепый вид.
И, конечно, к ним я не осмелюсь
подойти, да Бог простит мой страх.
В ковылях кузнечики распелись,
раскричались птицы на холмах…
За спиною даль уже густеет,
млеет даль, выносится за кадр,
строк двуколка колесницей Геи
мчит во ржи на золотой закат…