Она меня успокаивает. Гладит по кудрявой голове и шепчет: "Куда тебя все время несет, словно демон заворожил?". Я лежу на диване, лицом вниз - уставшая и полудохлая, пришпиленная очередным приступом мигрени.
Тепло ее сильных рук массажиста, разминающих мою спину, пусть не сразу, но постепенно прогоняют головную боль. Я отдираю голову от дивана и поворачиваюсь лицом к ней. И, пробегая глазами любимые рыжие кудри, выемку шеи (а рядышком под кожей бьется пульс) и тонкие ключицы, вздернутый носик, встречаю взгляд ее невидящих серых глаз.
Она слепая.
Нас столкнула толпа людей, штурмующих автобус в час пик. Я не люблю такие часы, и обычно рано выхожу на остановку - но в тот день я проспала. Настроение уже было испорчено. И когда в автобусе я увидела пламя, несущееся прямо на раскрытый выход - вечный зверь внутри меня - быстро поймала и прижала к себе. Пламя оказалось рыжеволосой тонкой девушкой. И вот тогда я увидела, что она не видела меня. Она говорила "спасибо" куда-то в сторону, отчаянно держась за мою руку. Серые мутные глаза были напротив моих - черных и бездонных.
- Знаешь, я тебя тогда увидела. Таким вот сгустком энергии, жарким и сильным. И взгляд твой чувствовала - цепкий и чуткий. Взгляд ночного неба... - сказала она мне уже спустя долгое время.
"Взгляд ночного неба" - это лестно. Обычно про мой взгляд говорят - жестокий и продирающий. Меня боятся мужчины, и ненавидят бабы, но обожают женщины - самые разные, возраст, профессия и цвет кожи неважен. Среди них есть лесбиянки, художницы, врачи и даже проститутки. А мой Огонек, как я ласково зову ее, оказалась профессиональным массажистом. До сих пор помню железную хватку ее пальцев на моей руке в том автобусе.
Как-то стремительно завязывались-связывались наши жизни, кое-где врастая друг в друга так, что сложно понять, кто был первоисточником. Огонек переехала со съемной квартиры в мою просторную студию. И влюбилась в одного моего знакомого художника, что зимним пасмурным днем заглянул ко мне в гости. Через два месяца они расстались - со скандалом, битьем посуды и криком в моей квартире: "Да ты дурааа! Ты ж слепая, как мне жить с тобой?" Криком, на который я влетела в квартиру, возвращаясь с работы, и, найдя этого художника, избила его и вышвырнула. Зверь, мой неусыпный страж... Огонек притихла, вытирая слезы, а меня скрутила мигрень. Змеей, она коснулась моего правого виска, и телом уже обвивала голову...
...Я лежу на диване, лицом вниз - уставшая и полудохлая, пришпиленная очередным приступом мигрени. А Огонек робко подошла ко мне - на слух, на осязание, на ощупь - и запустила длинные пальцы в волосы. Тепло ее рук, переливчатый голос, говорящий мне, что демон гонит меня и кружит, запах ее любимых духов... Дурак этот художник...
- "Мой зверь, мой ласковый демон", - говорит она. А за окном пламенеют рябины, дикий виноград пурпурным сгустком карабкается по бетоннной коробке дома и желтеют каштаны. День пасмурный, но от этой серой гаммы неба так контрастно смотрится палитра октября.
Мы живы. Мы вместе. И весь мир у наших ног.