Лёгкий двухколёсный аппаратик, деловито урча маленьким моторчиком, уносил меня от загородной дачи приятеля. Летний вечер опускался над окружающим миром, приглушая свет дня, теплый встречный ветерок забирался в рукава «бывалой», кожаной куртки, приятно щекоча руки и грудь, серая лента дороги неспешно бежала под колёса.
Это был один из вечеров начала лета, когда листья деревьев, полные силы, ещё не забиты тяжёлой душной пылью, когда короткая тёплая ночь подступает медленно и легко, когда впереди ещё так много планов, надежд, ожиданий, так много этого самого ЛЕТА, и так далеко до осени.
В воздухе этого вечера, висело спокойствие и умиротворение, какая-то безмятежность и ещё, ожидание - ожидание чего-то, - чего-то особенного, чего-то волшебного.
Я и мой лёгкий аппарат плыли, - не мчались, не ехали, а именно плыли в этом начинающемся вечере, начисто выпадая из грубой реальности будничного дневного мира.
Предстоящий путь до города пролегал по узкому пригородному шоссе, на которое, как бусины на нитку, были нанизаны деревни и посёлки, настолько плотно, что непонятно было, где заканчивается один и начинается другой населённый пункт. Шоссе извивалось между домиков, так близко подступавших к дороге, что порою, пыльная обочина проходила вплотную к заборам и воротам. Местами дорога ныряла в овраг и потом долго выбиралась из него затяжным подъёмом, местами делала крутой поворот. Шоссе протянулось по холмистому краю широкой долины, в середине которой прятала изгибы своего русла небольшая река, вытекавшая из города. Эта, с трудом различимая в летней зелени, речка, в особенно сильные весенние паводки, умудрялась так широко разливаться, что затапливала почти всю долину, превращая в огромные водяные зеркала прибрежные поля и луга, а порой подтапливая и огороды местных жителей.
Всякий раз, оказываясь здесь летними вечерами, я не мог отделаться от мысли, что это - приморское шоссе, пробегающее через засыпающие южные городки. И повороты, и подъёмы и спуски, и часто встречающиеся (так уж выходило) «южные» люди и, самое главное, витающий в воздухе, неизменный запах шашлыков, всё поддерживало это впечатление. А когда совсем темнело, иллюзия становилась полной. Фонари посёлков, вывески палаток и магазинчиков, по краю тёмной речной долины, казались россыпью огней по краю морского залива. Кажется, сверни в переулок, прокатись чуть-чуть, и там – море, пляж - белые камни, и волны неспешно накатываются на них.
И все-таки, мне не очень нравилась это дорога. Затяжные подъёмы были тягостным испытанием для маленького моторчика. Кроме того, приближаясь к городу, приходилось всё чаще и чаще уступать дорогу попутным грузовикам, неизменно спешащим куда-то по своим делам. Для этого нужно было прыгать на узкую и не всегда ровную обочину, что доставляло мало удовольствия, особенно в темноте.
Но это было ещё впереди, а пока можно было плыть через, разливающийся над миром, вечер и наслаждаться покоем. С левой стороны дороги, по склону, расположились дома первого, на моём пути, посёлка. По правой стороне теснились гаражи, сараи, какие-то хозяйственные постройки, за которыми раскинулась речная долина.
И тут я неожиданно вспомнил – здесь, именно здесь, между этих гаражей, есть тот поворот! Если не знаешь, не заметишь неприметный указатель - проедешь мимо. Именно здесь начинается дорога пересекающая долину, ведущая на другой её край, на параллельное шоссе. Тогда, тем далеким летом, я не рискнул проехать по ней до конца. А сейчас, - сейчас почему бы и нет? Я сбавил скорость и свернул в ничем не примечательный, если не считать указателя с названием соседнего города, проезд между гаражами. Моторчик озадаченно кашлянул и затарахтел настороженно. Дорога упиралась в ворота строительной базы, но перед ними вдруг делая резкий зигзаг, словно уклоняясь от чего-то, обходила базу, справа.
Обогнув базу, и проехав немного, я остановился, что-то неуловимо необычное было в этой убегающей вдаль полоске асфальта.
Во-первых, это был хороший ровный асфальт, не новый «с иголочки» только что положенный, а просто хороший, не растрескавшийся, не разбитый колёсами тяжёлых грузовиков, просто хороший, и это уже было удивительно.
Во-вторых, хотя слева всё еще тянулся забор базы, заросший кустами, но зато справа раскинулась равнина, поросшая диким разнотравьем, за ней вдалеке виднелась тёмная стена леса. А ещё дальше, над далёким горизонтом низко висел золотой шар солнца, готовый вот-вот закатиться, разливая по небу медь закатного зарева. Такие перспективы в городе, да и в его окрестностях не встретишь, солнце там прячется за дома, за заборы, в лучшем случае за ближайшую лесополосу. А здесь, от вида такого простора появлялось ощущение, что вот раскинь руки, оттолкнись от земли и, можно лететь и лететь прямо на заходящее солнце.
В третьих сама дорога, теряясь в зелёном коридоре из деревьев, близко подступивших к её обочине, увлекала за собой, звала двинуться дальше, в какой-то свой загадочный мир.
Вдруг вспомнилась «Дорога из жёлтого кирпича», из сказки, недавно прочитанной, с дочкой.
- Вот здесь начинается «волшебная страна» – подумал я, усмехнувшись.
Ни попутных, ни встречных машин, ни пешеходов никого не было вокруг и казалось, это место открылось только мне и только сейчас. Я двинулся в зелёный коридор «по дороге из серого асфальта».
Мотор уверенно гудел, дорога бежала в зелёном коридоре, иногда превращавшемся в тоннель там, где кроны деревьев смыкались над головой. Поминутно, то слева, то справа стена деревьев обрывалась, открывая взгляду уголки «волшебной страны». Аккуратными мостиками дорога перекидывалась через, пересекающие её путь, ручьи, петляла широкими изгибами поворотов. Наверное, за всё время существования, эту дорогу никто не спрямлял, не оптимизировал, не прокладывал по-новому. Видимо выпав из пристального внимания дорожных архитекторов, она сохранила свой прихотливый, извилистый маршрут с тех пор как её проторили в далёкие-далёкие времена, и лишь только обзавелась асфальтовой одеждой, да прочими современными аксессуарами.
Моторчик слегка замирал, вкатываясь в очередной поворот, и потом победно рычал, выкатываясь из него. Маленький, юркий аппаратик был здесь в своей стихии – не надо было карабкаться в гору, нестись на пределе скорости, а уж кружить по поворотам он умел и любил. Поэтому было так приятно выписывать их один за другим, как будто вальсируя над этой асфальтовой лентой или качаясь, как в детстве, на каких-то замысловатых качелях.
Вдруг зелёный коридор закончился, и дорога упёрлась в подножие высокого холма с крутым склоном, поросшим густым лесом. Точнее это был не холм, а гряда, врезавшаяся длинным языком в пространство долины с северо-запада. В этом месте она обрывалась, и дорога шла, плавно огибая её подножие. Справа вдоль дороги тянулся забор из металлических прутьев, в котором вскоре показались ворота, за ними располагался санаторий. Его корпуса, кирпичные параллелепипеды, гигантскими ступенями забирались по круче и прятались среди тёмных сосен. Здесь в отдалении от населённых мест он походил на одинокий замок на склоне горы, или скорее на таинственный засекреченный объект – аванпост «горной лесной страны» – пейзажа не типичного для этих краёв, на границе с широкой равниной, тянувшейся в сторону затерявшегося вдалеке города. Я сбросил скорость.
- Наверное, здорово смотреть, оттуда из окон самого верхнего этажа, на то, как встаёт по утрам солнце над этим миром – подумалось мне – Значит вот он «Изумрудный город» - сердце этой «Волшебной страны».
Я не заметил, как сгустились серые сумерки. Видимо закатное солнце, скрытое от меня грядой, уже опустило свой красный диск за горизонт. Окружающий мир превратился в рисунок, сделанный простым карандашом – краски поблекли, тени заретушировали мелочи, выступили резкие контуры и детали незаметные днём. А дорога бежала и бежала вдоль подножия склона, лукаво заворачивая вправо к западу, и уводя меня в сторону противоположную от города.
Именно это обстоятельство и заставило меня повернуть обратно в прошлый раз. Тогда, в то далёкое лето, я испугался, что заблужусь и не решился ехать дальше. Вот и сейчас на меня напало лёгкое беспокойство – темнеет, реки, которую я должен пересечь, не видно, дорога уводит в обратную сторону…. Хотя было совершенно понятно, что заблудиться здесь нельзя, что река обязательно будет – никуда она не денется и дорога приведёт к мосту через неё. Вон впереди виден другой край долины, там уже светятся огоньки домов. Вот видна цепочка фонарей и, чёрными зубьями выделяющийся на темнеющем небе, ряд пирамидальных тополей вдоль шоссе - уже недалеко! Но дорога упорно поворачивала в сторону…
Река появилась слева, вдруг – неожиданно и ожидаемо – приблизилась к дороге так, что можно было рассмотреть неширокое русло, поросшие кустами берега, рыбаков расположившихся у воды, поверхность которой, казалось, была вровень с берегами. Дорога, как бы поздоровавшись с рекой, вновь отвернула в строну, и побежала дальше, отдаляясь от неё и оставаясь верной подножию склона.
Здесь на склоне, который стал более пологим, располагалась деревня, тоже взбиравшаяся вверх своими домиками, сараями и огородами. Тут мне встретилась первая, за всё это время, машина. Легковушка, в которой все места были заполнены, не спеша выкатывалась по спускавшейся вниз, деревенской улице на дорогу. За ней спешили провожающие – несколько взрослых шли, махая в след руками, а ребятишки с весёлыми криками бежали, не отставая от автомобиля. Так, бывает, провожают поезд на вокзале, пароходик, отходящий от речной пристани, а вот чтобы автомобиль, - это выглядело необычно и вместе с этим очень тепло и естественно.
- Вот они – обитатели «Волшебной страны». Живут здесь, видят это всё каждый день, и не догадываются, что живут в «Волшебной стране» – подумал я.
Деревня осталась позади, в зеркалах заднего вида пропали огоньки стоп-сигналов уезжающей легковушки. Встречный ветер был уже не таким тёплым, в нём чувствовалась ночная прохлада. Слева и впереди раскинулся другой, неведомый край долины. Он погружался в темноту, и только огоньки фонарей, как маячки, указывали на обитаемость этих мест. Это были ровные цепочки огней, группки жмущихся друг к другу огоньков и заброшенные в темноту одинокие огни. Что скрывалось в темноте под этими огнями, сейчас можно было только гадать, давая волю воображению, и это также поддерживало магию «Волшебной страны».
На конец-то справа показался мост, но дорога не делала и намёка на поворот к нему, казалось, она и дальше будет бежать вдоль реки. Поворот, скрытый от глаз высокой придорожной травой и маленьким подъёмом, возник как бы из ниоткуда – дорога круто повернула влево и направилась к мосту. Стало немного грустно – там за мостом начинался путь из «Волшебной страны».
Сразу за мостом, по обе стороны дороги, раскинулась большая деревня. Дорога превратилась в деревенскую улицу, хорошо, однако, освещённую придорожными фонарями. Здесь текла вечерняя деревенская жизнь – по своим делам шли жители, бегали собаки, свелись окна, за заборами во дворах происходило какое-то вечернее действо. В густых сумерках всё это приобретало налёт волшебства и, почему-то - праздника. Необъяснимо, но мне вдруг показалось, что здесь готовятся праздновать, или только что отпраздновали какой-то местный только им понятный праздник.
Я проехал «праздничную» деревню и оказался на перекрёстке. Вот оно, то самое параллельное шоссе, с рядом пирамидальных тополей у перекрёстка, вот он другой край долины. Я свернул в сторону города.
Этот край был другим. Прямое и ровное шоссе убегало в темноту надвигающейся ночи. От шоссе в сторону долины уходила широкая, без серьёзных складок рельефа, равнина, еле заметным уклоном спускающаяся к реке. Населённые пункты здесь тоже были «нанизаны» на шоссе, но разделялись значительными расстояниями. Пробегая через них, дорога не превращалось в деревенскую улицу, а отделялось от жилья широкой обочиной, кюветом, и даже местами тропинкой или асфальтовой дорожкой. Там, за кюветом, протекала своя особенная жизнь. Пускай это была уже не «Волшебная страна», каждый посёлок и деревня казались отдельным мирком, через который весёлым туристом побегало шоссе, неся с собою ветры чужих стран и песчинки далёких мест. И хотя эта лента асфальта пролегала здесь всегда, она всё-таки не принадлежала этому мирку, а была чем-то чужеродным, чем-то извне.
Пространства между посёлками заполняли, сменяя друг друга, поля, лесополосы, луговины, заросли кустарников. Я окунулся в атмосферу пустого ночного шоссе.
Ах, это ни с чем несравнимая магия пустой ночной дороги… Не скоростной магистрали, которая никогда не спит, неся вечно мчащийся куда-то поток машин, а именно такого шоссе, пустеющего к ночи, где изредка промелькнёт свет фар спешащей домой легковушки, или запоздалого грузовика, а потом растворятся в темноте искорки его стоп-сигналов. Мерно гудит мотор, жёлтое пятно фары выхватывает из темноты ровно столько, сколько нужно чтобы ехать вперёд, по бокам бегут тёмные, еле различимые силуэты деревьев и кустов, встречный ветер успокаивающе холодит лицо, а в зеркалах заднего вида, догорает красным, маленький кусочек закатного солнца. Вот чёрной тенью пролетела над дрогой сова и скрылась в темноте, вот шарахнулся из света фары незадачливый ёж, а вот проплыл мимо светящийся островок заправочной станции со скучающими бензоколонками. Колёса перематывают ленту дороги, в голове крутятся лёгкие песенки и лёгкие мысли.
Где-то там позади, остаётся «Волшебная страна» и, уже неразличимый в темноте, её «Изумрудный город», остаётся закат и атмосфера сказки и приключения. Остаётся то, что трудно объяснить другим, что нельзя пощупать, нельзя забрать с собой, потому что оно существует только здесь и сейчас. И от этого в груди становится тепло и грустно.
Пролетают мимо деревни и посёлки, уже маячат впереди городские огни. Вот и первый светофор, на пересечении со скоростной трассой, идущей в обход города. По ней летят, с горящими глазами фар, машины, спешащие к своим далёким целям. В своей гонке, они «перелистывают» этот мир и этот город, как перелистывают страницы красочного журнала, в поисках нужной картинки. Никаких сказок, никакого волшебства только скорость и стремление к поставленной цели!
А там за перекрёстком всё вроде бы, так же как и здесь – такой же асфальт, такие же дома и домики. Но там что-то неуловимо и безвозвратно меняется – там начинается город – никогда не спящий, всегда спешащий, расчетливый и прагматичный – город.
Над перекрёстком горит красный глаз светофора, как бы говоря:
- Здесь кончается сказка. Ты уверен, что тебе надо туда, за перекрёсток? Ещё есть время – подумай.
Но времени на раздумья немного - несколько секунд и загорается зелёный глаз. Я проезжаю перекрёсток, всё – приключение закончено.
Что остаётся в активе – крюк в десяток километров, дорожные картинки, раскрашенные буйной фантазией, летний вечер, сгоревший закат? Ничего, что можно выпить и съесть, чем можно похвастаться в кругу друзей. И только воспоминания об этой поездке, как любимая детская игрушка, будут храниться где-то в укромном уголке памяти, иногда извлекаясь на свет.
Осень 2016г. – осень 2107г.