Она вошла в зал, и чуть не запрыгала от радости. Ей выпала роль легкомысленной крестьянки, у которой и корова сдохла, и куры не несли яйца, а крестьянке - всё нипочём.
Несмотря на неопытность, она мгновенно вошла в образ. Жизнерадостные размышления крестьянки о «счастливом избавлении» от забот, связанных с продажей яиц и уходом за коровой, в сочетании с песнями и танцами, получились великолепно.
Членам комиссии просто не верилось, что это импровизация. Они удивлённо переглядывались, одобрительно кивали и еле сдерживали себя от смеха. Однако режиссёр почему-то мрачнел, а под самый конец выступления, резко встал и пошёл к выходу. Краем глаза она увидела это и запнулась. Коленки дрогнули, листок с заданием выпорхнул из ослабевших рук. Присев на корточки, она попыталась поднять его, но он будто прилип к полу. Режиссёр удалялся, члены комиссии молчали, и она растерялась…
Она уже была готова взорвать тишину криком «не уходите!» как режиссёр вдруг сам резко повернулся, и как засмеётся:
- Попалась, попалась! Вы даже не знаете, что, невзирая ни на какие обстоятельства, актёр до конца должен быть в своей роли. Вы нам не подходите. Прощайте.
Слёзы брызнули из глаз, а члены комиссии зашумели.
- Бунт на корабле? - с усмешкой спросил режиссёр, возвращаясь. - Лучше посмотрите на вашу плаксивую хохотунью, - и отеческим тоном продолжил:
- Ну-ну, утрите слёзки. Подрастёте, и милости просим к нам.
Члены комиссии обступили режиссёра.
- Хорошо, - прервал их режиссёр. - Обещаю, что через год она без конкурса будет в театре. Теперь все довольны?
Он подался вперёд, раскинул руки в стороны и застыл. Члены комиссии дружно закивали, а она, сидя на корточках, роняла и роняла слёзы на листок с её первой ролью в настоящем театре.
- Оставьте нас, - попросил режиссёр, и члены комиссии неспешно удалились.
- Встаньте, утрите слёзы и слушайте внимательно, - тихо начал режиссёр. - Надеюсь, вы понимаете, что вся эта кутерьма нужна для зала, набитого зрителями. Подчёркиваю, зри –те –ля -ми, то есть их много. А теперь представьте, что вы на сцене, и вдруг у кого-то разболелся живот. Он выходит из зала, вы останавливаете спектакль и ждёте пока он вернётся...
- Не отказывайте мне, прошу вас, - взмолилась она, но, утерев слёзы, собралась с духом и твёрдо продолжила:
- Теперь я уже знаю, что роль надо играть до конца. Такое никогда не повторится.
- Вы меня плохо поняли, - возразил режиссёр. - Объясняю ещё раз. Существует театр одного актёра. На этом строился наш конкурс. Но вы играли только для меня. Как только я ушёл, хохотушка превратилась в плаксу. Это уже не театр, а какой-то балаган. Я же не единственный зритель. К тому же, я не зритель, я… я режиссёр.
Доводы были неубедительны даже для такой пигалицы, впившейся в него глазами, и режиссёр почувствовал себя неловко. Он задумался, как бы побыстрее избавиться от назойливой девицы, и внезапно его осенило:
- Про театр одного актёра я вам сказал, а про театр одного зрителя я ничего не знаю. Нет такого театра, и вы ошиблись адресом. Прошу вас немедленно покинуть зал.
Немигающим взглядом она продолжала смотреть ему в глаза, и режиссёр стал терять терпение.
- Ах, так! Или вы докажете, что театр одного зрителя существует, и сразу становитесь ведущей актрисой, или двери моего театра для вас закрыты навсегда. Теперь, ясно?! - заорал он и отвёл глаза в сторону.
От его крика, или от оттого, что он не посмотрел ей прямо в лицо, она успокоилась и тихо, но твёрдо произнесла:
- Я вам не верю, и никуда не уйду.
- Вот вы как?! Так вот вы как?! - взревел режиссёр.
Спустя мгновение, он всё же собрался, и спокойно заявил:
- Ну, раз вы так, тогда уйду я! - и пошёл к выходу.
«Он меня разыгрывает и проверяет мои способности в драматической роли, - сразу же мелькнуло в голове девочки. - Смогу ли я довести эту роль до конца?» Она почему-то была уверена, что он, как и в первый раз, внезапно обернётся, а потом они уже вместе будут смеяться.
«В драме надо держать паузу, - пришёл на ум чей-то совет. - А может быть, уже надо что-то сказать? Но что? - гадала она. - А может быть, он шутит? - мелькнула спасительная мысль. - Какая же я глупышка! Не догадалась, что он шутит», - и она улыбнулась.
«Всё это шутка, шутка, шутка, - тут же застучало в голове, а параллельно мысль молила. - Ну, оборачивайся, уже пора», - но клеточки на сером костюме уплывали к выходу, на галёрке кто-то хлопнул дверью, портьеры у выхода качнулись, и всё замерло.
Вместе с тишиной душу охватила нарастающая тревога. «Неужели, это правда? Почему так?» - роились мысли. В страхе, что такая несправедливость может оказаться, как говорят, горькой правдой, она зажмурилась.
Вдруг она ясно услышала тихие хлопки. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди при мысли, что это режиссёр вернулся и аплодирует ей. «Не верь» - шепнул кто-то, и она мгновенно открыла глаза.
Зал был пуст. Вытягивая шею, она водила глазами по рядам, а шум рукоплесканий, нарастая, уже бил в набат. Внезапно свет погас, и только огни рампы продолжали слабо освещать сцену. Неведомая сила сжала голову, и до сознания прорвалось, что это кровь так стучит в висках. От этого стука её затрясло, как в лихорадке, и она изо всех сил сдавила их ладонями. «Не быть тебе актрисой, пока тут хозяйничает режиссёр», - послышалось ей в гуле набата. Она вся затряслась и с содроганием ощутила, как всеми фибрами души возненавидела этого человека.
Дрожащими пальцами она скомкала листок и швырнула его вслед человеку, который своим смехом так легко и подло убил её мечту.