Светлана Лось
(Продолжение)
Начало http://www.proza.ru/2017/12/05/2359
Примерно так размышляя, я углубилась в чтение "Русской канарейки" и вдруг наткнулась на определение, которое изменило ход мыслей.
"Родной язык... его хочется держать во рту и посасывать слоги, как дегустатор слагает подробности аромата винного букета, лаская его послевкусие. Хочется ворочать камешки согласных между щёк, а гласные глотать по капле, и чтобы смысл иных слов уходил глубоко в землю, как весенние ливни в горах..."
Вот потому и Диночка, что взгляд её свеж, что по-детски пытлива и серьёзна, что непосредственна и откровенна, что непримирима в своих убеждениях, не дипломат по натуре, - такая по-человечески близкая, а не матронистая писательница, матёрый профессионал, Дина Ильинична Рубина, если вы понимаете, о чём я. Но это к слову.
По сути же, кто из писателей, в той или иной форме, не отдавал дань языку, без которого нет ни письменности, ни писателей?
Кто не помнит знаменитых высказываний-изречений о русском языке? Ломоносов, Державин, Пушкин, Лермонтов, Вяземский, Некрасов, Котляревский, Гоголь, Лев Толстой, Алексей Толстой, Достоевский, Писемский, Салтыков-Щедрин, Чехов, Горький, Куприн, Паустовский, Ахматова, Ахмадулина и - далее, далее - в глубь, в ширь - мыслители, писатели и поэты с благодарностью отзывались о родном языке и его возможностях выразить сокровенные думы и порывы души, славили СЛОВО.
Чем же пленило меня определение Дины Рубиной на фоне столь многочисленных, восторженных и цветистых, широко цитируемых, с детства знакомых определений о "великом и могучем"?
Может быть тем, что полученная рана-пощёчина "принципиально по-русски не говорим", воспринялась не только оскорблением моего родного языка, но и личным, хотя по происхождению, по национальности я, как и многие русскоговорящие люди, не русская, а Дина Рубина, моя Диночка, привычные дифирамбы русскому языку заменила точным и справедливым определением РОДНОЙ?
Верно найденное слово, в нём - мастерство писателя на любом языке. Вне национальности и места проживания.
Закружились-завертелись мысли. Хорошо знакомые высказывания великих приобрели идеологическую окраску. Запашком великодержавного шовинизма повеяло от цитат.
По другому воспринялись слова Г.Р. Державина:
"Славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранцев-эстетов, не уступает латинскому ни в мужестве, греческому ни в плавности, превосходит все европейские языки: итальянский, испанский и французский, кольми паче немецкий. ("Кольми паче" мы переводим как "не говоря уже".)
Услышались в этом безапелляционном заявлении крупного государственного сановника восемнадцатого века современные нотки правительственного постановления с пренебрежительным кивком в сторону неуважаемой Европы с её "иностранцами-эстетами".
Все средства хороши для возвеличивания России! И если на фоне других стран она выглядит отсталой, можно обратиться к языку для укрепления чувства национальной гордости. Не всё ладится в государстве, есть определённые недочёты, как же без них, зато русский язык не только не уступает, он превосходит другие!
Восемнадцатый век называют веком Просвещения. Годы жизни Державина - 1743-1816. Русскому народу, изнемогающему под гнётом крепостного права, точнее, бесправия, есть чем гордиться перед другими народами. Его язык - самый лучший! Куда той латыни, от которой пошли европейские языки! Что путного может выразить какой-то Вольтер на своём жалком, по сравнению с "великим и могучим", французском?
Не говоря уже о немецком, на котором в том же восемнадцатом веке Иммануил Кант - родоначальник немецкой классической философии, выводил юридические законы из нравственных, утверждал личную свободу человека и равенство всех людей перед законом; рассуждал о прекрасным как символе нравственно доброго, развивая идеи французских просветителей на родном немецком языке. Знал бы Кант превосходящий все другие языки русский, возможно, не распространялся бы так о личных свободах, не действовал на нервы крепостников России.
Провозглашённая в 1721 году (всё тот же восемнадцатый век) империей, Россия завоёвывает новые земли, подминая под себя многочисленные народы. Император Всероссийский, он же официально именуемый Отцом Отечества, имеет абсолютную власть над подданными, включая инородцев. Количество земель и населения заботит власть больше качества жизни людей и их естественных прав, в то время как Европа надоедливо зудит о какой-то свободе, равенстве и братстве. Чушь да и только! Зачем прислушиваться к вольнодумцам-европейцам, если "сами иностранцы-эстеты" признают превосходство русского языка над всеми без исключения другими.
Ой ли, достопочтенный Гавриил Романович, - царедворец, придворный поэт, отнюдь не бескорыстно служивший российскому самодержавию! Директивно звучит утверждение превосходства русского языка, бездоказательно как-то, зато по начальственному твёрдо и властно. Очень напоминает современность, когда в разногласия между народами, правильнее сказать, между их бесчестными правителями, вовлекается язык.
Наш - лучший, потому что он - наш. Соответственно, мы - лучше, а вы - хуже. А коль наш язык лучше, то мы лучше во всём! Так вот и не иначе.
Сам нынче спорный (по принадлежности к русской, украинской или даже славянской литературе), но бесспорный классик литературы девятнадцатого века, Николай Васильевич Гоголь поэтически вторит Державину:
"Всякий народ своеобразно отличился, каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выраженьи его часть собственного своего характера.
Сердцеведением и мудрым познанием жизни отзовётся слово британца; лёгким щёголем блеснёт и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает своё, не всякому доступное, умно-худощавое слово немец; но нет слова, которое было бы так замашисто бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово".
Нет, не в чести на Руси французы и немцы и прочие иноземцы.
Заимствовать - заимствуем. Об этом беспристрастно свидетельствует словари русского языка. Порой - без зазрения совести присваиваем то, что плохо лежит (и не только в языковой области). Иногда - захватываем и варварски калечим чужую культуру. Зато гордость свою имеем! Самобытны и самодостаточны, в величии своём не сомневаемся, хоть и не гнушаемся передёргивать.
Напрасно историки пытаются ткнуть нас нашим гордым носом в факты прошлого. Бесполезны их поиски, которые мы именуем происками.
Мы помним то, что хотим помнить, что нам выгодно.
Мы забываем то, что не соответствует нашему патриотизму.
Высокое чувство сохранения нации незаметно перерождается в нацизм - превосходство одной национальности над другой, над всеми другими. А затем следует утверждение первородства и "законность" притязаний.
Заявление о превосходстве родного языка, его навязывание другим народам отнюдь не безобидно. Мировое господство, слава Богу, не осуществилось даже в рамках религиозных конфессий. Очень уж разнообразен мир, а нам всем пока ещё далеко до совершенства.
Нам и нашим многочисленным языкам, что живут и развиваются вместе с нами.
Мой родной язык - русский. Профессия - филолог, преподаватель русского языка и литературы. Так написано в дипломе, выданном Одесским государственным университетом им.И.И.Мечникова. "Выкреста Мечникова", ехидно уточнял пожилой по сравнению со мной редактор многотиражки на украинском языке, где я проработала несколько лет. Высказывание задело. Почему, собственно, надо подчёркивать или скрывать национальность? Разве мы все не равны в стране Советов? Илья Ильич Мечников - большой учёный международного масштаба, не так ли? Редактор лишь пожал плечами в ответ на мою наивность. Он знал гораздо больше о том, что можно говорить, а что предписано замалчивать. Скрыл какой-то факт - и он как будто бы не существует. Подозреваю, что редактор знал и о Нобелевской премии по физиологии и медицине, полученной Мечниковым в 1908-м году. (Я узнала об этом лишь в пору Интернета.)
В те далёкие времена страна моего рождения, СССР, оглушая весь мир, декларировала собственное превосходство, параллельно с интернационализмом рьяно проповедуемой коммунистической доктрины. Одно как бы проистекало из другого. Но практика не подтверждала теорию. Проистекало нечто другое. Правительство многонационального государства из шестнадцати братских республик определило русскую нацию титульной. Только ей могли принадлежать все заслуги и открытия в любых областях науки и искусства. Её язык, её литература, её победная история и политика - вне всякой критики. Лучшая, передовая, флагман всех времён и народов. Другие национальности на её фоне оказались второсортными. Недоразвитыми. Особого внимания они не заслуживали. Их языки, их национальные особенности в расчёт не шли.
(Продолжение http://www.proza.ru/2017/12/09/362 )