Когда мы начинаем говорить о Библии, то в сознании сразу всплывают картинки: если Иисус Христос, то обязательно европеец в античном хитоне и сандалиях; если Небесный Иерусалим, то с древними башнями и архаическими крепостными стенами; если ангелы, то обязательно дети с ночнушках и с крылышками.
Религия становится как бы ролевой игрой, попыткой уйти от реальности в некий особый, даже иллюзорный мир.
Однако два бесспорных факта: 1. Христос проповедовал через слово, а не рисовал картинки. 2. Христос родился не в семье священника или художника, а в семье плотника.
Давайте обратимся к образу Небесного Иерусалима из 21 главы Апокалиписа, к образу города сходящего с небес. Описание этого города совсем отличается от образа облачного замка. Это четвероугольник, "длина, ширина и высота которого равны" (16 стих). С длиной и шириной еще понятно — это площадь, но высота указывает на то, что это КУБ. И сторона этого куба 12 тысяч стадий! Напомню, что стадий — это мера длины, равная приблизительно 200 метрам. От слова стадий происходит слово стадион — место спортивных состязаний.
12 тысяч стадий — это примерно 2 тысячи километров. Таких городов не существует. Это расстояние от Петербурга до Стамбула или от Петербурга до Парижа. Если предствить этот куб стоящим на Земле, то он займет половину Европы, а верх его будет достигать орбиты космических спутников. И вот такой объект назван городом, из чего следует как минимум его искусственное происхождение и функция быть жилищем для больших групп населения. Этот объект увидел Иоанн Богослов в далеком будущем.
Апостол Петр сравнивает грядущие катаклизмы с Всемирным Потопом далекого прошлого, однако если прежний мир был погублен водой, то нынешнему следует опасаться огня (2Пет. 3:6-7). Иоанн Богослов уточняет, что этот огонь может быть связан с аномальной солнечной активностью (Отк. 16:8), именно так можно истолковать фрагмент, согласно которому ангел выливает чашу на солнце и то начинает «жечь людей огнем».
Однако параллель с катаклизмами может иметь продолжение. От потопа люди спаслись в деревянном ковчеге Ноя, который тоже представлял собой четырехугольник гораздо скромных размеров. Речь шла не о стадиях, а о «локтях» (Быт.6:15). И габариты ковчега можно было сравнить с крупным судном или городским кварталом (300 локтей = 150 метров).
Небесный Иерусалим таким образом выступает аналогом Ноева Ковчега, задача которого спасити людей от небесного (солнечного) огня. В обоих случаях техника становится инструментом спасения.
Разум и вера не враждуют друг с другом. Разум выражается в действии, любое разумное действие целесообразно, т. е. имеет цель, сами же цели воспринимаются в вере. Сама мечта о космосе впервые была высказана в христианстве. Христос не просто воскрес, но и вознесся на небо, а апостол Павел еще более акцентировал этот момент: «наше жительство на небесах» (Флп.3:20). Русский космизм, у истоков которого стоял Циолковский, также имел христианские корни. Религия это коллективная мечта, а наука это реализация этой мечты. Мы уже способны возносится на небеса, но воскрешение по прежнему является недостижимым горизонтом прогресса.
Человечество которое переживет солнце, восстановит своих предков и обретет бессмертие воистину обретет обетование. Почему мы должны исключать технологии из Божественного Плана если посредством технологий Бог спас Ноя?
06.12.17