Всё утро прошло в какой-то суматохе. Укладывая рюкзак, я страшно боялся что-нибудь забыть. Проверял всё по списку не один раз. В результате провозился больше, чем ожидал, и вынужден был ехать в аэропорт на такси. Меня уже там ждали: участники группы оказались более пунктуальными, чем их непутёвый командир. До начала регистрации на рейс в Минеральные Воды оставалось всего ничего.
По правилам Аэрофлота, каждый пассажир имел право провозить бесплатно до 20 килограммов багажа. Мой рюкзак весил гораздо больше. У Владика тоже был явный перегруз. Я дал указание всем взвесить свои рюкзаки на контрольных весах и довести вес багажа до положенных 20 килограммов, в случае недобора взять что-нибудь у товарищей. Эта процедура заняла чрезмерно много времени. Уже началась регистрация на рейс, а мы всё ещё отирались у весов. В багаже у Владика оставалась пара лишних килограммов, а у меня – четыре. Чтобы избежать доплаты, нужно было срочно что-то предпринять. Заметив на ногах Святкина лёгкие кроссовки, я крикнул:
– Владик, вибрамы надень! Живее!
Сам сделал то же самое: быстро переобулся в тяжёлые горные ботинки. Затем поспешно вытащил из рюкзака связку карабинов, ещё какое-то «железо» и засунул в дорожную сумку, которую собирался взять в салон самолёта: ручная кладь взвешиванию не подлежала. После завершения этих манипуляций скомандовал:
– Бегом на регистрацию!
Мы подбежали к регистрационной стойке, когда очередь на рейс в Минеральные Воды уже рассосалась. Взвешивание багажа показало, что перегруза нет, и я вздохнул с облегчением: доплата не потребовалась.
Распрощавшись с рюкзаками, мы тут же отправились в зону предполётного досмотра. Я пропустил всех участников группы вперёд и пошёл замыкающим. Досмотр ручной клади проводил мордастый сержант милиции, выполняя рутинную работу со скучающим видом. Ничто не предвещало беды...
Подошла моя очередь, и унылое выражение лица сержанта сменилось заметным оживлением. Глаза его загорелись, как у охотника, заметившего дичь.
– Что у Вас в сумке? – строго спросил милиционер, глядя на экран монитора.
– Карабины, – ответил я, полагая, что бдительного представителя власти заинтересовало обилие железа в моей ручной клади, и тут же поправился, – в смысле, альпинистское снаряжение.
– Не-е-ет, вот это?! – усмехнулся милиционер, и ткнул указательным пальцем в экран.
Я глянул на заляпаный монитор и не поверил своим глазам. В тёмном овальном силуэте легко угадывалась армейская фляжка. «Там же самогон! Как я мог допустить такой промах?!» – подумал я, холодея от ужаса.
– Что это? – повторил сержант, взяв меня за жабры своим убийственным вопросом. И не дождавшись вразумительного ответа, жёстко потребовал, – доставайте!
Я нехотя извлёк фляжку из сумки и передал её милиционеру. Тот ловким движением пальцев, будто делал это каждый день, открутил колпачок и картинно поднёс открытую фляжку к мясистому носу. Хищно пошевелив ноздрями, втянул воздух и произнес торжествующим голосом:
– Самогон! Будем изымать!
– Да это не самогон! – выпалил я отчаянно, пытаясь выкрутиться в абсолютно безнадёжной ситуации. Мозг лихорадочно подыскивал приемлемый вариант для продолжения легенды, но в толчее суматошных мыслей не было ни одной, заслуживающей внимания.
– А что же это, по-вашему? – удивился сержант.
– Это «шпага», – слукавил я, не моргнув глазом, вспомнив, что так называют разведённый технический спирт в авиационном полку, где проходили военные сборы. Конечно, моё наглое враньё не спасало фляжку от конфискации, но хотя бы позволяло снять с меня подозрение в самогоноварении, за которое в разгар антиалкогольной кампании полагалась довольно суровая административная ответственность и, как следствие, неизбежное отчисление из института.
Сержант недоверчиво посмотрел на меня и снова поднёс горлышко фляжки к носу:
– Да что я, самогон не узнаю, что ли?! – возмутился он, точно дипломированный эксперт по спиртным напиткам, высокую квалификацию которого нахально подвергли сомнению, и повторил уже безапелляционно, – будем изымать горючую жидкость. Пройдёмте, гражданин, составим протокол!
Милиционер отвёл меня в сторонку и не спеша достал из кожаного планшета шариковую ручку и чистый лист бумаги, поправил мундир. Торопиться ему было некуда. Я же сидел, как на иголках, терзаемый мучительным беспокойством: «Если сию минуту ничего не придумаю, то на борт самолёта не попаду, и ребята улетят без меня».
– Товарищ сержант, я на рейс опоздаю! – вырвался из моей глотки отчаянный крик души.
– Улетите следующим рейсом, – невозмутимо ответил представитель власти и склонился над бумагой.
– Не могу я следующим рейсом! Я руководитель группы. Поведу новичков в горы. Без меня поход не состоится! – выпалил я, едва сдерживая злость.
Сержант милиции смерил меня испытывающим взглядом. Я старался сохранять видимость спокойствия, но ходячие желваки на скулах выдавали мои чувства.
– Ну, что ж Вы так? Руководитель группы, а правила провоза багажа и ручной клади нарушаете?! Даже не знаю, как Вам помочь… – медленно произнёс сержант. – Если подпишете чистый лист, то составлю протокол потом.
«Потом – любимое слово лентяев и лгунов», – усмехнулся я мысленно и внимательно посмотрел милиционеру в глаза. Его красноречивый взгляд не оставлял сомнений в том, что никакого «потом» не будет, фляжка вместе с содержимым достанется сержанту в качестве трофея. Недолго думая, я поставил размашистую подпись внизу чистого листа и поспешил к своим товарищам.
***
Вечером, в начале седьмого, наш авиалайнер успешно приземлился в аэропорту Минеральные Воды. Умолкли натужно шумевшие турбины, и в салоне самолёта установилась благостная тишина. Очаровательная стюардесса приятным бархатным голосом пригласила пассажиров на выход.
Воздушные ворота Северного Кавказа гостеприимно распахнулись, и мы ощутили непривычный для жителей Прибалтики вкус знойного лета. Южное солнце уже клонилось к закату, но сухой, раскалённый за день воздух то и дело накатывал ленивыми волнами, обдавая нас густым жаром, словно от доменной печи. Тридцать градусов в тени, а на солнце все сорок – такое в Риге случается далеко не часто. А подобной суши и вовсе не бывает никогда. Резкий контраст с прибалтийской погодой вызывал у прибывших гостей ощущение нереальности происходящего.
Мы проследовали в здание аэропорта и стали терпеливо ждать свои рюкзаки в зале прибытия. Санечка Классная нас не встретила, хотя должна была прилететь в Минеральные Воды раньше нас, и это не могло меня не тревожить. Девчонки тоже беспокоились за подругу.
– И куда Саша подевалась? – задала вслух волновавший всех вопрос Тоня.
– Хочу Саньку, – канючила Надька.
– Ларису Ивановну хочу! – передразнил её Виталик, имитируя колоритный голос Вахтанга Кикабидзе с неизменным грузинским акцентом.
– Сейчас получим багаж и выясним, куда она делась, – пообещал я девушкам.
– Девочки, а ведь ещё три часа назад мы были за три тысячи километров отсюда! – высказала Юля свои мысли, томно вздыхая.
– С ума сойти! – не сдержала эмоций Тоня.
– Ну, положим, не три тысячи, а всего лишь две с хвостиком, – «приземлил» их Владик.
– Всё равно много… – с милой улыбкой прокомментировала Женя, оторвавшись от записей в блокноте.
«Какая же ты умница! – подумал я, глядя на неё с умилением. – Начала вести свою «летопись» без лишних напоминаний».
– Багаж прибыл! – выпучив глаза, завопил Виталик, и все кинулись к транспортёрной ленте.
Получив свои рюкзаки, мы вышли на улицу и оккупировали скамейку возле гостиницы «Аэрофлот». Я тут же снял порядком надоевшие горные ботинки и переобулся в кроссовочки. Владислав последовал моему примеру.
– А что, мы в гостинице будем ночевать? – наивно спросила Женя.
– Не знаю, как у тебя, а у меня лишних денег нет, чтобы на гостиницу тратиться. Как стемнеет, поставим «Корову» в парке. Там и заночуем, – ответил я с лёгкой усмешкой. – Для нас сейчас главное – найти Сашу и достать горючее для примусов. Виталик, ты, как примусник, займись горючим. Постарайся раздобыть в аэропорту авиационный керосин. Если не получится, то купи бензин на заправке!
– Так может, сразу на заправку сгонять?
– Это, конечно, проще, но керосин всё-таки лучше бензина. С ним безопаснее.
– Ладно. Попытаюсь достать керосин.
– Владик, остаёшься за старшего! Сидите здесь! А я пойду, Сашу поищу.
Мне не хотелось, чтобы ребята заметили моё волнение. В душе нарастала тревога за Санечку. Не хватало ещё, чтобы она перекинулась на всю команду. Неизвестность пугала меня больше всего.
В аэровокзале я узнал, что Сашин рейс задержался, но самолёт уже давно вылетел, и прибытие ожидается через двадцать минут. Повеселев, я отправился в зал прибытия встречать своего завхоза.
Время ожидания тянулось мучительно медленно. Диктор объявил посадку рейса, а пассажиров всё не было. Наконец, двери открылись, и в аэровокзал хлынул поток прилетевших гостей с Украины. Санечку я узнал по музыкальному инструменту. Сначала показался гриф гитары, плывущий над толпой, как поплавок, а потом появилась до боли знакомая вихрастая голова с усыпанным веснушками вздёрнутым носом и жгучими, лучистыми глазами.
– Привет, Юра! – неподдельно обрадовалась Саша, заметив меня среди встречающих. – А где все наши? – Подошла ко мне и привстала на цыпочки, шаря глазами по залу прибытия.
– Привет, привет, – произнёс я с облегчением. – Не ищи! Наши все на улице ждут… Заставила ты нас поволноваться…
– Я сама переживала… Рейс-то задержали… Зато смотри, что я привезла! – она весело кивнула на полную сумку. – Здесь абрикосы и вишня.
– Абрикосы, вишня – это, конечно, здорово… Но зачем ты гитару с собой прихватила? Мы так не договаривались.
– А как же без гитары? Я всегда её в походы беру!
– Одно дело ПВД, а другое – горный поход. Ты же её угробишь в горах! И тащить такую бандуру тяжело.
– Я справлюсь! А если гитара и сломается – не жалко. Она итак уже на ладан дышит. У меня новая есть.
– Ну, смотри… – сказал я с лёгким сожалением, поражённый решительностью юной певуньи.
Мы дождались багажа. Я снял с транспортёрной ленты Санечкин рюкзак и закинул себе на плечо.
– Пойдём, Саша! Нас уже заждались, наверное.
На улице нас встретили радостными воплями. Наконец-то команда собралась в полном составе. Санечка расчувствовалась и призналась, что очень по всем соскучилась. Её угощение пошло на ура. Правда, вишня слегка забродила от жары и тряски, но это никого не смутило. Девчонки наелись пьяной вишни и по выражению Жени Макаренко «малость забалдели».
Я сходил к автовокзалу, благо, он был рядом со зданием аэропорта, чтобы узнать расписание автобусов. Меня интересовал утренний рейс в Баксанское ущелье. Билеты на автобусы заранее не продавались. Нужно было занимать очередь в кассу с раннего утра. После этого зашёл в отделение связи и отправил телеграммы в МКК и КСС о выходе группы на маршрут с завтрашнего дня.
Вернувшись к товарищам, я обнаружил, что у нас появились попутчики: ребята из Свердловска направлялись в альплагерь «Эльбрус», который тоже находился в Баксанском ущелье. Санечка уже успела подружиться с девушкой из Свердловского горного института и играла с ней в две гитары. Я познакомился с руководителем группы уральских альпинистов и договорился с ним действовать утром сообща.
Появление Виталика с полными канистрами было встречено бурной овацией. Василевский буквально светился от счастья и рассказывал взахлёб, как ему удалось достать авиационный керосин «через забор».
– Теперь голодной смертью не умрём! – пошутила Надька.
Между тем, уже стемнело. Следовало подумать об ужине и ночлеге. В парке недалеко от гостиницы стали появляться палатки, как грибы после дождя. Мы установили «Корову» на благоухающей травке рядом с палаткой свердловчан. Я придирчиво осмотрел изготовленный руками ребят мини-ангар из парашютного шёлка, в котором предстояло провести множество ночей, и остался доволен проделанной работой.
Виталик заправил примусы керосином и вскипятил воду. Поужинали вместе с попутчиками, запивая сухой паёк горячим чаем. За трапезой мило беседовали с альпинистами по душам, но долго засиживаться не стали, поскольку утром предстоял ранний подъём.
Сказочный звёздный небосвод убедительно свидетельствовал о ясной, безоблачной погоде, а полный штиль не оставлял даже малейшей возможности для осадков. По этой причине мы не стали укрывать «Корову» полиэтиленовым тентом, чтобы не мучиться ночью от духоты. Маленькую двускатную, номинально одноместную палатку, в которой запросто помещалось два человека, решили и вовсе не устанавливать, ибо стоек для неё пока не было. В целях экономии веса я запланировал использовать в качестве стоек альпенштоки, однако на данный момент в наличии имелись только стальные наконечники для них. Деревянные палки предполагалось раздобыть где-нибудь по пути.
На дно «Коровы» мы уложили коврики, поверх которых постелили спарки.
– Ночью вряд ли будет холодно. Предлагаю, в спальники не залазить. Так будет чуть-чуть посвободнее, и тогда все поместимся, – сказал я ребятам. – Владик, ты ложись у правого входа! А я пристроюсь у левого. Остальные – в середину!
– Это что, мы, как кильки в банке, лежать будем? Да я лучше на улице спать буду! – заартачилась Надя. – Женя, пошли со мной!
– Пойдём! – согласилась Женечка. – Никогда не ночевала под звёздами.
Я возражать не стал, лишь только мрачно посоветовал строптивым девицам:
– Кричите громче, когда вас будут воровать местные джигиты.
– Хорошо! – пообещала Женечка.
– Орать будем так, что мёртвого подымем! – рассмеялась Надька.
Мои страшилки на подружек не подействовали. Они постелили коврики на мягкой, как шёлк, зелёной траве рядом с палаткой и залезли в «гробики». Остальные участники предпочли ночевать в «Корове».
***
Ночь прошла довольно спокойно. Я долго не мог уснуть, прислушивался к всевозможным звукам снаружи палатки. Ребята мирно посапывали, а я лежал и раздумывал о грядущем дне, который обещал быть не совсем обычным. Он уже объявился где-то далеко на востоке и приближался семимильными шагами. Это шагал по планете мой день рождения.
Четверть века – это не шутки. Можно сказать – юбилей, если такое понятие вообще применимо к полным сил и энергии молодым людям. Я готовился к нему заранее и спланировал наше путешествие так, чтобы мой личный праздник выпал на первый день пути.
Ещё перед вылетом в Минеральные Воды ребята удивлялись непомерной тяжести моего рюкзака, даже не догадываясь о том, что он таит в своём чреве. Им было невдомёк, что у командира на носу день рождения, и он приготовил всем приятный сюрприз…
Незаметно для себя я постепенно погружался в вязкую трясину дрёмы, мгновенно просыпался от малейшего подозрительного шороха и снова впадал в полусонное состояние. И только далеко за полночь, когда ночной мрак стал мало-помалу отступать перед неутомимым натиском утреннего света, я, наконец, провалился в глубокий безмятежный сон.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: http://www.proza.ru/2017/12/08/542