На фото: корабельная стенгазета с поздравлениями и подписями всего экипажа.
(Предыдущее см. http://www.proza.ru/2017/12/07/370).
Постепенно наш поход переваливает за половину. Накапливается усталость. Я уже говорил о том, какое напряжение нервов и сил испытывает командир атомного подводного ракетоносца в походе. Постоянно, днем и ночью я, мой корабль, мой экипах должны быть готовы к тому, что любой момент может поступить сигнал на применение оружия.
Меня, как любого военного человека, тревожит одно - выполнение возложенных на тебя государством и народом обязанностей. Для меня это поддержание корабля и экипажа в постоянной готовности к выполнению Боевого приказа. Я ведь лично отвечаю за готовность корабля и экипажа к его выполнению. Независимо от того, как складывается обстановка, какое время сейчас в мире.
Чувство это называется ответственностью и давит тяжелым грузом постоянно. Но о том ни один человек в экипаже не должен даже подозревать. Командир должен быть уверенным в себе и в экипаже, вселять такую уверенность в остальных. Потому приходится денно и нощно учить, тренировать, проверять, вникать во все детали. И механические и человеческие. Любая мелочь может обернуться крахом.
Кроме того, на корабле в плавании не исключены и так называемые «нештатные ситуации». Например, не могу не вспомнить об одном таком случае в нашем первом походе. Где-то ближе к середине похода комдив, как обычно, пришел в Центральный пост, принял у меня вахту и отправил меня отдыхать. Только я задремал на диванчике в своей каюте, как зазвенели звонки аварийной тревоги и по трансляции раздалось: «Аварийная тревога!!! Пожар в Центральном посту!». Что такое пожар на подводной лодке сейчас уже все знают. А уж в Центральном посту! Когда парализуется всё управление кораблем…
Поскольку обычно я отдыхал не раздеваясь, мгновенно вылетел из каюты и успел нырнуть в третий, пока переборку между отсеками еще не успели намертво задраить. И сразу же на средней палубе увидел перед собой стену черного дыма, за которой ничего не было видно, и которая неумолимо надвигалась на меня. Бросился к трапу, поднялся на верхнюю палубу туда, где был ГКП и находились пульты управления кораблем. Там уже все, включая командира дивизии, успели включиться в защитные средства, были в масках. Вахтенный механик кое-как доложил, что возгорание произошло в трюме, трюм обесточен, пожар, похоже, не распространяется, но что там и как – не ясно. Мне оставалось только отдать приказ командиру 3 дивизиона взять с собой двух человек в защитных костюмах, спуститься в трюм на разведку и доложить потом, как там обстановка. Дальше одел маску, включился в аппарат ИП-46 и стал ждать результатов разведки, чтобы принять решение на дальнейшие действия. Ничего другого не оставалось.
Казалось, прошла вечность, пока командир разведгруппы не поднялся наверх и доложил, что горел фильтр очистки воздуха ФМТ-200Г. Но уже потушен. Остается только сильная задымленность. От души отлегло, к крайним мерам подачи фреона системы пожаротушения в отсек прибегать не пришлось. И даже всплывать для вентиляции отсека в атмосферу. Сумели очистить воздух оставаясь под водой. Хорошо, что вахтенный во-время обнаружил возгорание и ликвидировал его. А могло быть куда хуже.
Такие проблемы для подводников не редкость. К ним тоже надо быть готовыми всем, от матроса до командира корабля включительно. И тому постоянно приходится учить экипаж. Добиваясь того, чтобы каждый подводник мог во-время обнаружить и правильными, решительными действиями ликвидировать аварию в самом зародыше. А для того, научить и потребовать от всех членов Экипажа нести свою вахту так, чтобы каждый чувствовал ответственность за жизнь каждого из нас и за корабль.
И, всё-таки, и в этой напряженной работе бывают минуты отдыха. Можно и прочитать что-то и обдумать. Однажды поймал себя на мысли, что события 9 июня прошлого года, последствия той аварии, похоже, окончательно ушли в прошлое. Ни боли, ни обиды, так, легкое сожаление и только. Улыбаюсь, когда читаю у Омара Хайяма:
Ты обойден наградой – позабудь!
Проходят мимо годы – позабудь!
Коварный ветер в вечной Книге жизни
Мог и не той страницей шевельнуть.
Просто потрясает глубиной мысли, точностью и непередаваемым юмором. Даже весьма приблизительный перевод его не портит, смысла не искажает. У него можно найти еще и не такое:
Лучше впасть в нищету, голодать или красть,
Чем в число блюдолизов презренных попасть.
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть!
Что тут скажешь? Ни добавить, ни убавить нечего. Хотя, почему нечего? Мне, например, нравится у него юмор, например, как он говорит мулле:
Ты учишь: «Верные в раю святом
Упьются лаской гурий и вином».
Какой же грех теперь в любви и пьянстве,
Коль мы, в конце-концов, к тому ж придем?
В сентябре мне исполнилось 45 лет. Должен сказать, что я никогда не считал свой день рождения чем-то особенным. И, если было возможно, избегал его как-то отмечать. Но на корабле, в походе такое не утаишь. Дело в том, что дни рождения отмечают всем, хочет он того или не хочет. И я не исключение. Мой нынешний заместитель по политчасти Владислав Ильич Рощин, (отличный мужик, что редкость для замполитов, поддерживал меня во всех моих делах, потому, к сожалению, не сделал личной карьеры), точно так же, как и для всех других, организовал обед с тортом, поздравил по трансляции, чтобы всем было слышно. Но одна особенность была, и она меня очень тронула.
Рощин еще на берегу постарался как-то узнать, что у нас с женой дни рождения почти совпадают, (только она на год меня моложе). И вот мои моряки с его участием сделали специальный выпуск корабельной стенгазеты, посвященный нам двоим, (позже мне подарили её на память). В ней, красочно оформленной, были две наших фотографии и стихи. Не такие, чтобы очень уж складные, но видно, что от души:
Не счесть походов сложных за плечами,
И сколько миль накручено винтами…
Вся Ваша жизнь и Ваша служба с нами,
Наш боевой, товарищ командир.
Да, много Вы ночей не досыпали,
Здоровье, силы флоту отдавали,
Задачи сложные и трудные решали,
Не зная промахов, товарищ командир.
Ответственность большая Вам по силам,
Никто нигде не видел Вас унылым,
И мы в беде и в шторм нигде не ныли,
Мы знали, что в Центральном – командир!
Ну и так далее, думаю, того, что сказано, достаточно. Я уже говорил, что более высокой оценки моего труда для меня нет. Там же было стихотворение и для Веры. В нем речь шла о нелегкой судьбе жен подводников, об их мужестве и выдержке. Мы с женой храним эти незамысловатые, но искренние стихи, как самое дорогое в нашей жизни.
И вот наш поход подходит к концу. Наступает щемящее чувство того, что скоро всё это будет у меня позади. Не будет больше ни огромной ответственности, возвышающей тебя в собственных глазах, ни невероятной свободы, когда над тобой никого нет, когда огромный корабль полностью подчинен твоей воле. Когда все береговые мелочи далеко за кормой. («Невозможно далеко от убогой чьей-то злобы» - Римма Казакова; «Как будто отхвачено заступом и брошено к берегу прошлое» - Андрей Вознесенский). Не будет громадного риска, постоянного напряжения благородного труда…
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/11/10/757