Личная жизнь Кати не задалась. После окончания института вышла замуж, но в свои неполные двадцать два года успела развестись. Замужество оказалось настолько неудачным, что напрочь отбило у молодой женщины охоту к нежным отношениям с представителями “сильного пола”.
Быть может, поэтому Катя обратилась мыслями к вещам более возвышенным, чем обычная житейская суета. Она все чаще стала посещать церковь, общаться с верующими и священнослужителями, принимала участие в церковных службах и в скором времени обрела в христианской вере то умиротворение, которого не могла дать ей мирская жизнь.
Летом Катя пошла работать воспитательницей в оздоровительный лагерь, расположенный в лесопарковой зоне, где отдыхали дети православного прихода. Здесь не чуралась никакой работы. С утра до вечера возилась с ребятней, решала хозяйственные проблемы, а когда требовалось, не отказывалась помочь на кухне или в столовой.
Иногда удавалось ненадолго вырваться домой, в город. После одной из таких поездок, теплым августовским вечером, Катя возвращалась в лагерь, к своим воспитанникам. Доехала автобусом до остановки “Полярная”, где предстояла пересадка на другой маршрут. Быть может, Кате казалось, что, соприкасаясь душой с безгрешными детскими душами, она сама становится ближе к Богу.
Она не ведала, что на пути ее уже поджидает дьявол, которого она не узнает и не примет за такового, ибо он явится ей отнюдь не в сатанинском обличье. Жить ей оставалось меньше часа.
Ни этим вечером, ни назавтра Катя в лагере не появилась. А утром третьего дня в ближнее село примчались перепуганные грибники. Они искали телефон. Вскоре милиция приняла сообщение: в лесу обнаружен женский труп, это убийство.
Личность потерпевшей установили быстро. Несчастная Катя встретилась с Богом гораздо раньше того, чем предполагала.
Судебно-медицинский эксперт, прибывший на место происшествия в составе следственно-оперативной группы, осмотрев тело, констатировал: двадцать два ножевых ранения в области груди, живота и спины; перелом подъязычной кости, свидетельствующий об удушении; множественные ссадины и кровоподтеки на теле и конечностях.
Состояние одежды на жертве не оставляло сомнения в сексуальных мотивах преступления.
О смерти Кати ее родителям сообщили оперативники. Стиснув зубы, пережили то, что обычно следует за таким сообщением. И начали поиск.
В популярном телесериале импозантный Эркюль Пуаро, разгуливая по фешенебельным апартаментам, делает свои глубокомысленные умозаключения и в итоге элегантно изобличает и заставляет покаяться убийцу. На самом же деле оперативно-розыскная деятельность – довольно точная наука, в каждом конкретном случае предусматривающая комплекс совершенно конкретных, порой рутинных мероприятий.
Сотрудники уголовного розыска Хабаровского РОВД А. Плетенев, А. Дю, О. Балян, В. Юст, О. Жуков и позже возглавивший группу следователь краевой прокуратуры И.Олейник, проанализировав обстоятельства преступления, наметили версии и приступили к выполнению плана по их отработке.
Душой и двигателем этой малой бригады, которую сплотила сдержанная профессиональная ненависть к убийце и цель во что бы то ни стало вычислить и повязать его, стал один из старейших в крае сотрудников уголовного розыска С.П. Левкин. Станислав Павлович начинал службу постовым милиционером, более тридцати лет отдал оперативной работе, возглавлял криминальную милицию нескольких крупнейших в крае органов внутренних дел и наконец вышел на пенсию.
Но сыск – не профессия. Это образ жизни. Новоиспеченный пенсионер недолго пребывал на заслуженном отдыхе и вскоре вернулся к привычному занятию в должности консультанта.
В деле об убийстве Кати присутствовала некая странность. Труп потерпевшей был обнаружен недалеко от дороги между двумя автобусными остановками: той, на которой Кате нужно было выходить, и предыдущей. Получалось, что женщина вышла из автобуса раньше, чем следовало. Или вообще отправилась с “Полярной” к лагерю пешком. Почему, зачем? Как преступник сумел завлечь ее в лесопосадку? Ведь Катя откровенно сторонилась мужчин, не вступала с ними в праздные беседы и уж тем более вряд ли бы соблазнилась совместной прогулкой.
Следственно-оперативная группа продвигалась по нескольким направлениям.
Отработали связи потерпевшей и быстро убедились, что этот путь ведет в никуда.
Перелопатили окрестные села. Скрупулезно проверили на причастность к преступлению персонал расположенных в окрестностях оздоровительных лагерей. По мере возможности установили и “прокрутили” тех, кто находился в лесопарковой зоне в момент совершения преступления.
И, конечно же, словно через сито пропустили всех, кто работал в православном лагере или приезжал туда.
Трудились на совесть, копали глубоко. “Между делом” раскрыли несколько опасных преступлений, схватили за руку вороватую повариху, таскавшую продукты с лагерной кухни.
Несколько раз казалось, что результат близок.
Под подозрение попал хозработник православного лагеря. Его задержали и… быстро убедились в невиновности подозреваемого.
Местные жители сообщили, что в предполагаемое время убийства встретили в лесу мотоциклиста, который, завидев людей, оставил мотоцикл и скрылся. Так возникла версия о том, что преступление было совершено неизвестно где, а труп привезли и бросили в лесу. Она расширяла зону поиска до безнадежных размеров.
Сыщики “рыли” как проклятые. Мотоциклиста нашли, но и он оказался ни при чем.
Вечером рокового дня, когда была убита Катя, некто подвыпивший и не местный бесцельно бродил по селу, спрашивал у встречных, как пройти к автобусной остановке, а потом удалился в лесополосу как раз в том направлении, в котором позже обнаружили труп.
Сыщики нашли и его. Человек доверия не внушал, на вопросы отвечал путано и противоречиво, причину своего присутствия в селе объяснить затруднялся, на лице имел ссадины и царапины, которые вполне могла нанести потерпевшая, сопротивляясь насильнику.
Опергруппа потирала руки: тепло, теплее, горячо!..
Версия разрешилась почти анекдотом. Двое друзей, крепко выпив, приехали из города в село к знакомым женщинам, имея намерение продолжить веселье в приятном обществе. Но из двух дам в наличии обнаружилась лишь одна. Оставшийся без пары кавалер послонялся по улицам в поисках с кем бы добавить и несолоно хлебавши отправился через лес на автобусную остановку. По дороге его встретила группа парней, “карасю” наподдали и отняли часы. Незадачливый гуляка мутил воду и путал милицию из опасения, как бы слухи о его похождениях не докатились до жены.
Установили и “лесных разбойничков”. К убийству отношения они также не имели.
Прошло почти полгода, и настал момент, когда оперативники вынуждены были констатировать: все мыслимые средства для раскрытия данного преступления исчерпаны. Дело переходило в разряд “висяков”. Участники группы начали один за другим оттягиваться на раскрытие более свежих и перспективных преступлений. Безнадежным делом несчастной Кати продолжал заниматься практически один пенсионер-консультант Левкин.
Десятилетия оперативного опыта научили Станислава Павловича, что проще всего махнуть рукой на “зависающее” дело. Гораздо сложнее – особенно психологически – вернуться к началу и вновь, шаг за шагом, вглядываясь в каждую мелочь, пройти запутанными тропинками сыска.
И он вернулся и вновь двинулся старыми дорогами в поисках новых следов убийцы. В меру возможностей ему помогали другие участники группы, не смирившиеся с поражением.
При повторном изучении материалов дела внимание привлекла фотография. Много раз виденная, ничего особенного. На ней воспитанники и коллектив православного лагеря. Работники лагеря и их связи отработаны давно и безрезультатно. И все же…
Лицо одного из персонажей, запечатленных на фото, рассмотреть нельзя, так как человек в момент съемки неловко прикрыл голову… Библией. Фигурант установлен: послушник мужского монастыря, приезжавший из Приморья в Хабаровск по делам. Провел в лагере всего одну ночь, так как другого пристанища не имел и, по свидетельству начальника лагеря, уехал обратно в монастырь незадолго до убийства, к преступлению причастен быть не может.
И не только потому, что уехал раньше.
Что за бред, в самом деле! Без пяти минут монах, к тому же, как установлено, приезжавший к церковному начальству с жалобой на настоятеля монастыря, затягивающего пострижение. Какие тут могут быть изнасилования с убийствами?!
Опытные опера знают: в сыске аргумента “не может быть” быть просто не может. Несмотря на алиби приморского гостя, во владивостокскую милицию уходят задания: установить послушника Славу, ожидающего пострижения в монахи в одном из монастырей Владивостокской патриархии.
Приморские коллеги не заставили ждать с ответом: послушник упомянутого монастыря Климченко Вячеслав Александрович, двадцати двух лет, в настоящее время без определенных причин покинул обитель, и его местонахождение неизвестно.
Тогда в Шмаковку выехали хабаровские оперативники.
Настоятель монастыря беседовал с ними не слишком охотно, на вопросы отвечал уклончиво. Но под конец не выдержал, сказал о несостоявшемся монахе: дерзок весьма, неуравновешен, способен на все, потому и к братии причислять не торопились.
Сыщики слова духовного лица восприняли по-библейски: ищите и обрящете. Они и не предполагали, в каком щекотливейшем положении пребывал священнослужитель.
Климченко нашли и задержали в районном городе Приморья, где он обретался при местной церкви. К этому времени о нем стало известно многое. Рано лишился родителей, воспитывался у тетки, имел конфликты с законом. Повзрослев, постоянно носил с собой нож. Не раз угрожал им женщинам, по отношению к которым совершал сексуальные домогательства, связанные с насилием.
Все сходилось как по писаному.
Климченко действительно ездил в Хабаровск жаловаться на своего непосредственного пастыря. И в православном лагере ночевал лишь единожды. Но исчез не до, а именно в ночь убийства. Начальник лагеря отчего-то не взял в толк, что преступление и обнаружение трупа произошли не в один день, с течением времени вовсе запутался и, когда возник вопрос о приезжем, упорно твердил, что тот убыл до убийства, тем самым создавая послушнику Славе железное алиби.
Климченко запирался недолго…
В тот день он во второй раз не сумел добиться аудиенции у высокого церковного начальства, а так как податься ему было некуда, вновь поехал ночевать в православный лагерь. На остановке “Полярная” он встретил девушку, которую накануне видел в лагере, и подошел к ней. Катя ни за что не вступила бы в разговор с незнакомым мужчиной и тем более не отправилась бы с ним в пешую прогулку. Но дьявол предстал перед ней в образе божьего человека и повел речь о возвышенном.
Они дошли до лесополосы и там… Что случилось дальше, оперативники давно восстановили почти до деталей. Подозреваемый лишь подтвердил их догадки.
Сыщики узнали о том, чего не знали раньше. После совершения убийства Климченко немедленно отправился на вокзал и уехал в Приморье, а вернувшись в монастырь, исповедался настоятелю в содеянном. Как показал подозреваемый, священнослужитель пришел в ужас. А оправившись от потрясения, изгнал нечестивца прочь.
Можно представить, какое противоречие раздирало священника, когда он разговаривал с операми: долг обязывал хранить тайну исповеди, а человеческая совесть противилась сокрытию от правосудия преступника, совершившего гнусное злодеяние.
Случайно сфотографировавшись с обитателями православного лагеря, Климченко не помышлял прятать лицо под Священной книгой, это вышло случайно. Несостоявшийся монах не предполагал, что через сутки станет убийцей. Но этот его жест представляется символическим: человек будто в последней надежде пытается оборониться Святым писанием от обуревающих его демонов. Не чувствовал ли он сам дьявола, вызревшего в его душе? Не потому ли, не находя сил противиться злу, так настойчиво и упорно добивался пострижения в монахи, словно надеясь спрятаться в лоне церкви от самого себя? А страшно согрешив, в отчаянии открылся пастырю на исповеди, ища поддержки даже тогда, когда стало слишком поздно и ни на чье понимание рассчитывать не имело смысла.
Походило на то, что он бежал сам от себя. Но такие побеги почти никогда не удаются.