Литературная жизнь России всегда была не только насыщенная, но и весьма многолюдна во все времена. До реформ всеобщего начального образования, вступившего в силу после 1861 года - года отмены Крепостного права, в народном искусстве процветало устное творчество, песенное (народные песни, частушки), сказки, байки, проповеди, заговоры целителей и прочее мифотворчество.
После массового внедрения грамотности (обязательное всероссийское 4-х классное образование) - люди начали весьма обильно писать-сочинять, причем литературные страсти овладевали разными сразу всеми слоями общества; от крестьянства, разночинцев, купечества и т. д - все выше и выше. День подписания Сперанским указа о всеобщем 4-х классном образовании в Российской империи - можно считать днем рождения графомании в России. Пик расцвета литературы в России конца 19 века – начала ХХ века возвышался над многочисленными толпами тех, кого «властители дум» того времени, как и сегодня – встречали, как бедных родственников с ворчанием:
- «Что ж это нынче все, как с цепи сорвались и пишут, закусив удила? О! Сколько же развелось графоманов! Батюшки, Святы! Это снижает уровень литературы и искусства»!
Телеграфисты и гимназисты – сочиняли романсы и стихи, а вспомните «Альбомы уездных барышень», упоминаемые солнцем нашей поэзии, исписанные стихами поклонников! Жизнь повседневная того времени, а особенно позже - во времена модерна перед революцией была просто насыщенна литературой и литературностью, потому что неприлично было, как в наше время, взять да и коротко написать человеку: «С днем Рождения! Будь здоров!», полагалось написать стихи. Часто и весьма иронические или торжественные оды. Это я знаю по семейным хроникам. Традиция домашнего театра, театральных постановок в летний дачный период и отнюдь не всегда это были пьесы известных авторов. Зачастую это были авторские произведения, сочиненные по случаю и по поводу дачниками, помещиками или их гостями, а значит - это и была та сама - графомания. Это описано и в пьесе Чехова "Чайка", в которой Чехов описывает живущего в усадьбе молодого талантливого драматурга Константина, написавшего свою пьесу, которую он и его соседи, любители, ставят своими силами, и Достоевский описал это развлечение в повести "Дядюшкин сон", описал такую традицию время препровождения -"Живые картины" с мелодекламацией, как это называлось в старину. И Горький сделал эту тему основой пьесы "Дачники".
То есть повседневная жизнь русского общества в дореволюционной России была очень насыщена искусством и литературой, а значит графоманией в лучшем смысле этого слова - графо - писать - мания - страсть, одержимость любимым занятием или предметом. Поэтому нельзя сравнивать отношение к литературе в России и степень ее вторжения в повседневность россиян с местоположением литературы в жизни европейских стран. Это совершенно не сопоставимые явления. И эта творческая избыточность в России естественно унаследована и нашими современниками.
Эта избыточность авторов на душу населения была характерной особенностью и в СССР. Мой папа многие годы был литературным редактором в издательстве «Молодая Гвардия» и он тоже отмечал «сезонность» наплыва рукописей. Папа называл это «Попашем-попишем», то есть - относительное затишье в поступлении новых рукописей в издательство наступало в период летних работ и пахоты в колхозах, и после снижения колхозной трудовой активности в зимний период – активный всплеск поступления рукописей – стихотворных, прозы, романов, драм и прочее. То есть, повышенная «литературализованность» в России никогда не была элитарной. Жажда сочинительства равно томила терзает и по сей день абсолютно все сословия, и это характерная черта жителей России во все времена. Все это свидетельство того, что народ любого сословия у нас абсолютно талантлив, и мне не симпатично ворчание и навешивание ярлыков, типа: «вот понабежали толпы графоманов»! Хотя, очевидно, что это не толпы гениев, составляющих честь и славу отечественного искусства, но это те, кто является тем фактором, заставляющим авторов критичнее относится к собственному писанию, поскольку литература в России всегда была узкой, и высоко конкурентной тропой для сочинителей. Что, действительно отличает нас от Европы, где книга, лишь товар для развлечения и досуга, не случайно, что в Европе стало нормой подавать книги в супермаркетах, наряду с предметами быта и повседневной едой, а это обозначает постепенную утрату значения книжных магазинов, как "точку сборки" в формате клубности общения современников-интеллектуалов, чем и были прежде книжные магазины. А у нас – томление духа, мечта и жажда одухотворенной жизни. И, по-моему этим нужно гордиться, а не ворчать. Так что никакого нонсенса в обилии и переизбытке авторов – нет. Это обычная для России картина. А время отфильтрует, кого сохранить, а кого – нет. Кого поместить в хрестоматию, кого предать забвению. Но в творческом процессе важны обе стороны, как цветению цветка нужна почва, так и графомания, нужна как почва. Иначе не будет ни цветка, ни его цветения.
Творчество сродни любви и в том, что любовь, как и гениальность нельзя заработать-заслужить. Да, нужно посвятить свою жизнь, выработать себя целиком и полностью, но ни жертвенность, ни преданность искусству, ни даже талант не гарантия того, что творчество взрастёт на должный уровень и состоится. В этом суть творчества - в единстве его двойственности, которую составляют: усилия человека, очерчивающие границы человеческих возможностей в жизни с одной стороны. И божественная и заветная суть творчества - благословляющий поцелуй ангела, дарующий автору-мастеру бессмертие в его произведениях. Но эта - часть не управляема человеком, не зависит от степени его жертв и усилий, но без сомнений - ощущаема и предвкушаема душой. Но тут и каприз Судьбы, и многое многое встает на пути, где не работает физика законов земного мира. В этом есть какое-то непостижимое искушение верой. На этом желанном и заветном уровне достижений лишь милость небес - определяет выбор значения творчества и ниспосланных озарений, если удается переплавить в творчество. И только целостность этого единства - "счастливый билет" в бессмертие творчества и жизни имени автора в протяженности актуальности его произведений среди будущих читателей будущего. Прикосновение к поцелую ангела, к сплавленности божественного и человеческого вне гордыни, в небесной чистоте вневременного - великий искусс творчества и суть искусства. Манящий и дерзкий, как кража огня Прометеем, как стремление к взлету Икара - искусс искусства.