В любви нуждаются все: бедные и богатые, злые и добрые, имеющие работу и безработные… Даже бомжи.
Ждали мы с другом как-то свою электричку на Московском вокзале. Скамейка, на которой мы сидели, была с краю, как раз напротив выхода в световой зал. Сидим, разговариваем о всяких пустяках, как неожиданный звон откуда-то посыпавшихся монет заставил испуганно вздрогнуть и посмотреть на источник шума. Оказывается, деньги просыпались из порвавшегося полиэтиленового пакета, который нёс в руке проходивший мимо человек с баяном. Это был довольно высокий и крепко скроенный мужик лет 60 с неровно подстриженной окладистой бородой.
Тут же неизвестно откуда подскочила молодая девка лет 20. Видно, что из бездомных, но довольно опрятная. Плащ, похоже снятый с чьей-то верёвки, а может быть и подаренный, был маленько коротковат, но сидел довольно ловко на аккуратной фигурке, а смазливое личико ещё не носило явных следов бродяжнической жизни. Из-под плаща сантиметров на 10-15 виднелась клетчатая юбка, тоже довольно чистая и не мятая. Она ловко подбирала монетки из-под скамеек и отдавала стоящему без движения мужику.
«Молодая у тебя жена-то!»,- заметил мой приятель. Девчонка зарделась, ибо она ещё не знала, какая реакция последует на её неожиданную помощь. «Да от старых-то воняет шибко,- пояснил мужик, - особенно, когда выпьют». «А сам-то не пьёшь?» « Да бывает порой… Я тут как-то подвыпил лишнего да и уснул. Так и деньги украли, и баян унесли. Пришлось вот новый покупать».
«Ну, эта-то вроде не пьёт!» «Поживём, увидим… Погляжу, как хозяйствовать станет. У меня ведь и квартира есть, не бомж какой…». И переместив баян на другое плечо, свободной рукой обнял девушку за талию и повёл её к выходу. Оглянувшись на нас, она смущённо улыбнулась. Сегодня у неё будет, где умыться, где поспать и будет, что поесть. Может, и не пропащая она… Спаси её, Господи!
И вспомнилась мне другая картинка, увиденная лет тридцать назад, когда в зале ожидания того же вокзала мы с сыном-подростком провожали маму в другой город. На свободное место рядом со мной приземлилась бомжиха лет 50. Видно было, что когда-то она знавала лучшие времена.
Тогда она была молода, красива и пользовалась успехом у мужчин. Коричневый кримпленовый брючный костюм ладно сидел на её стройной фигуре, а судя по репликам, которые она время от времени отпускала в пространство, цену себе она знала великолепно.
И когда она обратилась к моему сыну с просьбой сбегать и посмотреть расписание электричек, а тот, растерявшись и не зная, как поступить, не тронулся с места, она с презрением высказалась, что её внук хоть и намного моложе, но гораздо смышлёнее моего сына.
К счастью я не успела ответить на эту реплику, потому что к нашей соседке подошёл приятель. Это был симпатичный стройный мужчина лет 40. Тоже бездомный.
Поскольку сиденья все были заняты, он опустился на колени перед «дамой», уткнулся лицом ей в колени, от запаха которых меня слегка уже начинало мутить, обнял за бёдра и стал целовать её сложенные на коленях руки. «Зайчик мой! Как же я тебя люблю!»
И столько в его голосе было неподдельной нежности, что мне неудобно стало наблюдать за ними даже исподтишка. Она, погладив его по давно не стриженной и не мытой голове, что-то тихо сказала, после чего они, взявшись за руки, ушли.
На пластмассовом сиденье, источая специфическое амбре, осталась поблёскивать лужа…