Артель — это добровольное объединение людей для совместного труда, подразумевающее равную ответственность, равное участие в управлении трудовым процессом и справедливое распределение доходов.
Кооператив — более продвинутый вариант артели, подразумевающий не только производство, но и сбыт продукции.
В 1953 году было 114 000 мастерских и предприятий самых разных направлений — от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности.
На них работало около двух миллионов человек, которые производили почти 6% валовой продукции промышленности СССР, причём артелями и промкооперацией производилось 40% мебели, две трети всего производства металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки.
В предпринимательском секторе работало около сотни конструкторских бюро, 22 экспериментальных лаборатории и даже два научно-исследовательских института.
В рамках этого сектора действовала своя, негосударственная, пенсионная система! Не говоря уже о том, что артели предоставляли своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья.
Такое положение дел продолжалось до 1956 года, когда артельщина была официально запрещена и в течение нескольких лет разогнана.
Первые советские ламповые приемники (1930 г.), первые в СССР радиолы (1935 г.), первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой (1939 г.) выпустила ленинградская артель «Прогресс-Радио».
Одной из самых заметных черт брежневского социализма был постоянный дефицит товаров широкого потребления.
Причина дефицита в брежневские годы общеизвестна: советская промышленность того времени являлась государственной, плановой и гибко реагировать на изменения спроса была не способна.
Все промтовары, которые продавались в СССР, были изготовлены либо государственной промышленностью СССР, либо ввезены из-за границы.
В послевоенное время ситуация была совершенно иной.
В стране трудились десятки тысячи производственных кооперативов, сотни тысяч кустарей.
Именно артели и промкооперация создали в тяжелые послевоенные годы десятки тысяч рабочих мест для инвалидов войны.
Все производственные артели и кустари относились не к государственной, а к так называемой «местной промышленности».
Если в брежневские времена, например, в некоем городке не хватало конфет, то, чтобы удовлетворить спрос, нужно было вносить изменения в пятилетние планы. В СССР до 1953 года вопрос решался самостоятельно, на местном уровне.
Через месяц рынок сбыта бы заполнили артельщики, изготавливающие конфеты кустарным способом, а через два месяца к ним присоединились бы другие крупные производственные артели.
Особую роль в послевоенной экономике СССР играли и колхозные рынки.
Они также находились в ведении местных властей. Сборы за торговлю на рынках устанавливались местными советами народных депутатов. Например, в ряде городов и поселков в последние предвоенные месяцы, если человек торговал с оборудованного места (т.е. имелся стол), то с него вообще не брали никакого налога.
Не взимался налог, если граждане продавали яйца, молоко, масло и т.п. даже не с оборудованного места, а прямо с телеги.
Причем кустарей и крестьян – единоличников – в стране к началу войны было ещё очень много.
Накануне войны в СССР насчитывалось более 3,5 млн. хозяйств единоличников.
Кустари и артели производили массу самых разнообразных предметов практически для всех сфер жизни.
Хрущев в 1956 году волевым решением ликвидировал этот мощный сектор народного хозяйства вместе с приусадебными участками (которые, кстати, после войны имели размер до 1 гектара).
Хрущёв постановил к 1960г. полностью передать государству все артельные предприятия.
Исключение составляли только мелкие артели бытового обслуживания, художественных промыслов, и артели инвалидов, причем им запрещалось осуществлять регулярную розничную торговлю своей продукцией.
Артельная собственность отчуждалась безвозмездно.
Пайщики теряли все взносы, кроме тех, что подлежали возврату по результатам 1956 года. Ссуды, выданные артелями своим членам, зачислялись в доход бюджета.
Торговая сеть и предприятия общественного питания в городах отчуждались безвозмездно, в сельской местности — за символическую плату.
Причём отбиралась материальная, трудовая собственность артелей, созданная и накопленная не финансовыми спекуляциями, собственность в виде станков, машин и помещений, которые зачастую собственноручно строились самими артельщиками.
По сути именно артель сформировала и вырастила эффективно работающую систему предпринимательства – честного, производственного, а не спекулятивно-ростовщического. И надежно защитила ее, как от злоупотреблений и коррупции госчиновников, так и от ростовщического частного капитала.
Артели и кооперативы прививали принципиально иную этику, чем обычные частные предприятия, ведь артель ликвидировала эксплуатация трудящихся. Работники, выступающие одновременно собственниками и выгодоприобретателями предприятия, были отличной базой для среднего класса, только не паразитического, а трудового.
Артели освобождались от большинства налогов, поддерживалась выборность их руководства (особо рьяных партфункционеров, пытавшихся прижать артели, ставили на место).
В блокадном Ленинграде артели выпускали автоматы ППС, обладая собственными станками, прессами, сварочным оборудованием.
Вологодская артель «Красный партизан», начав производство смолы-живицы в 1934 году, к началу 50-х производила ее три с половиной тысячи тонн, став крупным производством.
Гатчинская артель «Юпитер», с 1924 года выпускавшая галантерейную мелочь, в 1944 г., сразу после освобождения Гатчины делала гвозди, замки, фонари, лопаты, к началу 50-х выпускала алюминиевую посуду, стиральные машины, сверлильные станки и прессы.
В самом начале 1941 года Совнарком и ЦК ВКП(б) специальным постановлением запретили чиновникам разного уровня вмешиваться в деятельность артелей, подчеркнули обязательную выборность руководства промкооперацией на всех уровнях, на два года предприятия освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием.
Единственным и обязательным условием было то, что розничные цены не должны были превышать государственные на аналогичную продукцию больше, чем на 10-13%. И это при том, что госпредприятия находились в более сложных условиях: льгот у них не было.
Торговля сельхозпроизводителей облагалась налогом в 3% с оборота, что делало ненужным бухучет. Попытки отрезать их от рынков сбыта и закабалить (в чем преуспевает сейчас мафия) карались беспощадно. Регистрация промысловых артелей занимала менее дня.
А чтобы у чиновников соблазна «прижать» артельщиков не было, государство определило и цены, по которым для артелей предоставлялось сырье, оборудование, места на складах, транспорт, торговые объекты: коррупция была в принципе невозможна
И даже в годы войны для артелей была сохранена половина налоговых льгот, а после войны их было предоставлено больше, чем в 41-м году, особенно артелям инвалидов, которых много стало после войны. В трудные послевоенные годы развитие артелей считалось важнейшей государственной задачей.
Артель - это не вчера в СССР.
Это завтра в России.