Я десять лет таил свою любовь, и все эти годы ни одна девочка не общалась со мной дольше необходимого минимума. Теперь же, когда мы с Жанной внезапно стали парой, когда поползли слухи, что я хожу к ней домой, вся мощь школы обрушилась на мою голову.
Девчонки при виде меня начинали шептаться, фыркать и хихикать. Парни сторонились, тоже что-то обсуждая. Я чувствовал, что сотни невидимых орудий целятся в меня, и одному богу известно, когда поступит команда "Огонь!"
Первые залпы грянули на уроке физики. Рано утром я всегда с трудом концентрируюсь на учебе. Вот и в этот раз засмотрелся в окно, пока Анна Федоровна объясняла материал. Из задумчивости меня вырвал ее пронзительный окрик:
– Семенов! Давай на уроках ты учиться будешь, а о девочках можно и потом помечтать!
Я вздрогнул, устремив на учительницу удивленный взгляд. И тут с другого конца класса послышался еще один "выстрел":
– Ага! Ночью, под одеялом!
Дружный хохот одноклассников встретил эту блестящую остроту. Анна Федоровна побагровела.
– Волохин! Встать!
Семен, пряча улыбку, вальяжно поднялся с места. Рыба, сидящий рядом с ним, трясся от смеха, уткнувшись в раскрытый учебник.
– Еще одна такая выходка, – зловеще начала Анна Федоровна, – и я докладную напишу. За постоянные срывы уроков.
– А чего я-то? – возмутился Волохин. – Я так, просто. И не постоянно!
– Это ты педсовету доказывать будешь! Сядь, и чтобы ни звука!
Урок худо-бедно вошел в колею, но настроение у меня оказалось безнадежно испорчено. Я посмотрел туда, где должна была сидеть Жанна. Она частенько пропускала первые уроки.
– Онанизм считается позором? – донесся до меня громкий шепот Бориса. Настя Елизарова и Надя Зыкина, сидящие перед нами, чуть повернули головы, и я мысленно пожелал террористической атаки на здание школы.
– Боря, заткнись, – прошептал я.
– Просто в той книжке, что я читаю...
– Просто заткнись.
Слава богу, он внял мольбе.
На перемене я хотел поговорить с Борей о вчерашнем происшествии, но сделать этого мне не дали. Едва мы перешли в другой кабинет и приготовились к уроку, как ко мне вразвалочку подошли Рыба и Семен.
– Слышь, Димыч, а Жанка какие трусы носит? Стринги? – пожевывая жвачку, спросил Семен.
У меня дыхание перехватило, и я почувствовал, как кровь отливает от лица. Звонок, учитель, кто-нибудь, остановите это!
– Ты скажи, мне просто интересно, – напирал Семен. Рыба пока молчал, только посмеивался.
– Я не буду об этом говорить, – тихо сказал я. Сказать "не знаю" не позволяла идиотская подростковая гордость. Сказать "не твое собачье дело" не позволял страх.
– Да ладно! Чего такого-то? Я ж тебя не прошу их мне принести, просто скажи, какие.
Я молчал.
– Слышь, Димыч, – подошел Рыба. – Тема такая. Или говоришь, о чем спрашивают, или мы Жанке скажем, что ты обещал ее трусы нам принести.
– Она не поверит, – вырвалось у меня.
– Да ладно? Я, так-то, убедительно могу сказать, если что.
Я снова молчал, глядя в парту. Семен толкнул меня в плечо.
– Ну так что? Какие трусы носит?
И в этот момент подал голос Боря, до сей поры молча сидевший рядом:
– Ты собираешься использовать эту информацию для онанизма?
Рыба и Семен уставились на него.
– Чего? – нахмурившись, переспросил Семен.
– Я уважаю в людях тягу к познанию, – непринужденно говорил Борис. – Но познание должно быть осмысленным. Тебя внезапно заинтересовал тип нижнего белья, которое носит конкретная девушка. Для чего тебе эта информация? Как ты сможешь ее использовать? Я не вижу ни единого варианта. И вывод напрашивается простой. Эта девушка – предмет твоего вожделения, но вступить с ней в половую связь ты боишься или не можешь. Поэтому ты, обладая скудным воображением, собираешь информацию о различных деталях, имеющих к ней отношение, чтобы потом, воссоздав в воображении ее целостный образ, предаться иллюзорному сексу с ней. Неясно только, зачем тебе информация о трусах. Уместнее было бы спросить о родинках, например. Насколько мне известно, людям свойственно менять белье каждый день. И это та деталь, которую ты будешь воображать непродолжительное время, прежде чем удалишь ее со своей идеальной модели. Если уж тебе нужна такая достоверность, то сходи в магазин женского белья, выбери понравившиеся трусы и воображай их.
Очнувшись от первоначального потрясения, Семен схватил Борю за шкирку.
– Ты чего, крысеныш, опять наполучать захотел, а? – прошипел он.
– Просто пытаюсь помочь тебе оптимизировать свою деятельность! – ослепительно улыбнулся Брик.
– Сема, вмажь ему, а? – посоветовал Рыба. – Сильно до фига базарит.
– А я сейчас вмажу! – Кулак Семена начал подниматься.
– Так, ребята, что там у вас такое? – послышался голос Нины Валерьевны.
Семен нехотя опустил кулак.
– Да мы так, разговариваем просто с пацанами, – отозвался Рыба.
– Учили бы лучше, разговорщики. Опять сегодня контрольную на "два" напишешь.
– А чего, сегодня контрольная? – возмутился Рыба.
– Ну здравствуйте, проснулись! На уроки ходить надо, Рыбин!
***
Сдав, наконец, листок бумаги, густо исчерканный разнообразными химическими уравнениями, я выскочил из класса в коридор, где меня ждал Брик, закончивший еще раньше.
– Возвращаясь к теме онанизма, – сказал он. – Полагаю, я правильно понял обсценную роль этого термина?
– Господи, Боря, ты о чем-нибудь другом думать можешь? – застонал я.
– Знаешь, честно говоря, с трудом, – признался Брик. – С тех пор как начал изучать эту книгу, меня не покидает физическое и психологическое желание осуществить половое соитие. Онанизм не слишком помогает, хотя и...
– Об этом мне знать не обязательно!
– Но ты же мой друг.
– И что?
– Я думаю, ты не станешь использовать эту информацию против меня. В принципе, конечно, можешь использовать, если так полагается.
– Боря, – вздохнул я, – давай сойдемся на том, что эта информация мне просто не нужна. Это твое личное дело.
– Ты же понимаешь, что даже личные дела представляют для меня проблему. Я новичок в этом теле. И прошу от тебя помощи. Можешь подсказать, правильно ли я...
Его прервал стук двери. Из кабинета вышел Петя Антонов, и лицо его не предвещало ничего хорошего.
– Самые умные, да? – обрушился на нас староста.
– Ты о чем? – удивился я.
– Почему так рано вышли?
Мы с Борей переглянулись. Брик хотел пояснений, но тут я сам ничего не мог понять.
– Если меня опять будут прессовать за успеваемость класса – вам обоим конец! – раскрыл свою мысль Петя. – А тебя, – он указал на Брика, – я вообще ментам сдам! Вчера бы мог, да пожалел дурака.
Брик, прищурившись, смотрел на Петю. Внезапно он вздрогнул и резким движением положил руку ему на плечо.
– К тебе он тоже приходил? – Голос Брика стал серьезным.
– Кто? Мент этот странный? Ну, да.
– И ты хотел рассказать ему обо мне?
– Да иди ты в пень! – Петя, скорчив брезгливую гримасу, стряхнул с плеча его руку. – Из тебя убийца, как из Рыбы учитель младших классов.
– Это все, что я хотел знать, – улыбнулся Брик. – Спасибо за беседу.
– Подавись, – сказал Петя и пошел по своим делам.
Брик провожал его взглядом.
– Почему ты мне не рассказал?
– Про что? – переспросил я.
– Про милиционера, который приходил к тебе вечером.
Я озадачился. Убийство Мартынки никак не вязалось в моем сознании с Бриком. Насколько я знал, они даже не встречались ни разу.
– Я видел его, когда шел в первый раз в школу, – сказал Брик. – Пытался установить контакт, но тщетно. Он меня немного озадачил.
– Так, погоди-ка! – Я поднял руку в останавливающем жесте. – Это что такое сейчас было?
– Что? – удивился Боря.
– Как ты узнал, о чем я думаю?
– Ах, это... Ну, я исследую различные возможности человеческого мозга. Знаешь, многие из них весьма интересны.
– Ты что, можешь читать мысли?
– Это так называется? Ну да, я могу узнать, о чем думает человек. И, кстати, я прекрасно знал, чего на самом деле хотел Семен. Представляешь, его вообще не интересуют трусы Жанны! Он просто хотел тебя унизить!
Я выронил на пол пакет с учебниками, но даже не заметил этого сразу. Внутри все кипело.
– По-твоему, я этого не знал? – крикнул я. – Да они из кожи вылезут, чтобы меня в грязь втоптать! И какого дьявола ты пристал к нему со своим онанизмом?
– Мне показалось, что я тебя защитил, – развел руками Борис. – Он хотел высмеять тебя, а я высмеял его.
– Боря, твое чувство юмора не имеет ничего общего с человеческим! Семен не понял и двух слов из того, что ты ему сказал.
– Это да, – приуныл Боря. – После пары предложений у него словно какой-то блок включился. Но я продолжал, надеясь, что ты оценишь шутку. Ну а что? Я использовал контекст, извратил его и приложил остроумие. По-моему, я создал идеальную ситуативную шутку, хотя и довольно грубую.
Я отошел от подоконника, схватился за голову, вернулся назад.
– Боря, – сказал я, – если ты не хочешь казаться странным, прекрати все это делать. Не шути никогда, у тебя это не получается. Не надо меня защищать таким образом – это ненормально! И, самое главное, нельзя читать человеческие мысли – этого никто не умеет!
– Маша умеет, – возразил Брик. – Не в такой мере, пожалуй, и вряд ли она осознает эту способность, но – умеет. Да и у тебя есть задатки.
– Маша? – тупо переспросил я.
– Ну да. Господи, у нее такая каша в голове – хуже, чем у тебя. Рассказать тебе, почему она решила пойти со мной на бал?
– Нет!
– Это имеет непосредственное отношение к тебе.
– Нет, Боря, твою мать, я ничего не хочу об этом знать! Дай мне самому разобраться! Мне не нужна сверхъестественная помощь!
– Хорошо.
Боря спрыгнул на пол, подошел ко мне и положил руку на плечо.
– Я понял твои чувства, Дима. Обещаю, что впредь постараюсь не читать твои мысли. Постараюсь перестать шутить. И я снова прошу тебя о помощи. Научи меня быть таким же, как все. Я прекращаю свою познавательную деятельность и собираюсь заняться мимикрией.
Я усмехнулся. Все-таки это был поразительный человек. Минуту назад я его практически ненавидел, а теперь снова вижу в нем друга. Наверное, его предельная искренность тому причиной.
– В первую очередь давай поработаем над твоим словарным запасом, – сказал я. – Ты говоришь неестественно.
– Что ты подразумеваешь под "неестественно" в данном контексте? – удивился Боря.
– Вот именно это! В шестнадцать лет так не говорят. Да и в сорок лет тоже. Разве что какие-нибудь профессора. Правильным ответом на мою фразу будет: "Чё?" Вообще, запомни это слово. Оно универсально, всегда его употребляй, если чего-то не понимаешь.
– "Чё", – повторил Брик. – Я запомнил. Что еще?
– Я не знаю... Я будто стою возле разбомбленного города и пытаюсь перечислить все, что сломано. Просто слушай, как говорят другие. И сам старайся говорить так же.
– Они же и тысячной доли языка не используют!
– И это нормально!
– Нет! Это – плоды деятельности Разрушителей. Вы не должны быть такими. У вас уже исказилось представление о том, что нормально, а что нет!
– Расскажешь об этом Разрушителю?
Боря негромко выругался.
– Ну вот, уже лучше, – подбодрил его я. – Продолжай в том же духе.
В этом разговоре был какой-то пробел, который не давал мне покоя ближайшие два часа. Только потом, идя домой к Маше на очередной урок танцев, я понял, что это было. Брик, которому только что было плевать на то, как он выглядит со стороны, внезапно согласился притворяться. После того как узнал про убийство.
Чего же он испугался? Жаль, что я не умею читать мысли! Хотя, наверное, все просто. Он сообразил, что если кто-то укажет на него, как на подозрительную личность, то вскроется история с матерью. Да, убийство Мартына явно не на руку Брику. Тут я внезапно осознал, что подозревал Брика еще и в этом преступлении. Но теперь подозрения рассеялись. Нужно просто помочь ему не выделяться, пока не найдется истинный убийца.
***
Сперва левая нога, потом правая, потом опять левая – у меня уже получалось вальсировать. Только одно доставляло неудобства – Маша совершенно закрылась от меня. Поэтому, когда она предложила перейти к более сложным фигурам, я покачал головой:
– Прости, но я не могу.
– Что такое?
– Все это... Так не правильно, я не могу так.
Я опустился на диван, словно у себя дома. Маша села рядом.
– Я тебе совсем не нравлюсь? – спросила она вдруг.
– Что? – Я чуть не поперхнулся. – Нет! Не в смысле "нет", а... Да...
Это признание вырвалось у меня внезапно, и я понял, что сказал правду. Маша действительно мне нравилась. Не так, как Жанна, но все же.
– Тогда почему ты не можешь? – допытывалась она. – Я научу тебя танцевать по-настоящему хорошо, у нас много времени.
– Дело совсем не в этом.
– В чем же?
– В том, что чувствуешь ты. Что чувствую я. И в том, что будет в итоге.
Она долго молчала, а я боялся посмотреть ей в лицо.
– Откуда мы знаем, что будет в итоге? – спросила она тихо. – Это просто бал. Это всего лишь школа. Все может измениться.
Я посмотрел на нее и увидел прежнюю Машу, чье сердце мне открыто.
– Это неправильно, – прошептал я.
– Нет ничего "правильного", – в тон мне ответила Маша. – Давай делать то, что нужно сейчас. А будущее подскажет следующий шаг.
Я улыбнулся ей. Не мог не улыбнуться.
– Давай.
– Ну, тогда перерыв окончен. Продолжаем занятие!
***
Выйдя на улицу, я все еще чувствовал себя подлецом. Причем, подлецом в квадрате. Потому что к чувству вины перед Машей прибавилось чувство вины перед мамой. Ведь направлялся я не домой, а к Боре Брику. И цель этого визита возводила мою подлость в куб.
Дверь открыта. Для приличия постучавшись, вошел внутрь.
– Есть кто живой? – крикнул я.
Дверь во вторую комнату распахнулась, и на пороге оказался Боря, сжимающий в руке паяльник.
– А, это ты! – воскликнул он. – Заходи скорее, я тебе кое-что покажу.
Я повиновался. В комнате царил художественный беспорядок. Я ожидал увидеть россыпь книг, но увидел кучу проводов, радиодеталей, плат и микросхем, заполонивших письменный стол. Кое-что из этого добра валялось и на полу.
– Чем ты тут занимаешься? – полюбопытствовал я.
– Как раз закончил. У меня никак не идет из головы тот факт, что вы игнорируете индукцию. Кажется, я сумел собрать установку, которая окажет человечеству огромную помощь. Итак, смотри!
Боря показал мне пальчиковую батарейку и подсоединил ее к двум клеммам своего загадочного прибора, больше похожего на груду мусора. Выждав несколько секунд, он убрал батарейку, взял настольную лампу и подключил ее к розетке, также валяющейся на столе. Лампа загорелась.
– Видишь? – с торжествующим видом повернулся ко мне Брик.
– Лампочка горит, – кивнул я.
– Именно! Я подал незначительный импульс на схему, и сейчас энергия, переходя из одного состояния в другое, питает лампу накаливания. Мне интересно, сколько она проработает. Давай подождем!
Мы сели на застеленную кровать напротив стола. Лампа горела.
– Слушай, Боря, – сказал я. – У меня просьба.
– Слушаю тебя.
– Мысли не читаешь?
– Нет, я же обещал.
– Ясно. Ты говорил, что знаешь, почему Маша решила пойти с тобой на бал. Я хочу, чтобы ты рассказал мне.
Боря покосился на меня. Он боялся оторвать взгляд от лампочки.
– Уверен? – спросил он.
– Абсолютно.
– Я расскажу, без проблем, но... Знаешь, поразмыслив, я решил, что тебе эта информация принесет только вред. Ты начнешь менять свои решения, или не менять, но в любом случае будешь ощущать угрызения совести.
– Плевать. Тем более что я знаю ответ. Просто хочу убедиться наверняка. Говори.
– Хорошо. Маша влюблена в тебя. И, как бы глупо это ни звучало, она хочет заставить тебя ревновать. Я не скажу, что это был продуманный план, нет. Она вызвалась под влиянием импульса. Так же, как эта лампочка. И я не знаю, сколько она еще будет "гореть". Возможно, что до самого бала ее не хватит. Она уже сегодня сомневалась в своем решении.
Я стиснул зубы. Ну вот, все твои предположения оправдались. Рад? Как-то не очень.
– Как давно? – шепнул я.
– Чё?
– Как давно она... влюблена в меня.
– Сложно сказать наверняка. Пожалуй, это чувство живет в ней уже несколько лет. Но она не сознавала его до недавних пор. Когда она думала, что ты приглашаешь ее на бал, она ощутила первые признаки. А когда ты рассказал ей про Жанну, чувство раскрылось полностью.
Мы молча смотрели на светящуюся лампу. В голове у меня невероятная пустота. Я просто не знал, как и о чем думать.
– Что же мне делать? – спросил я.
– Ты задаешь этот вопрос даже не человеку, – напомнил Брик. – Я бы мог дать тебе совет, исходя из своего понимания ситуации. Но вряд ли ты его воспримешь правильно.
– А ты попробуй.
– Ладно, попробую. Только пообещай, что не станешь на меня злиться.
– Не стану.
– Тебе нужно сойтись с Жанной, многократно вступить с ней в половую связь, потом бросить ее и уйти к Маше. И жить с ней уже постоянно.
Я посмотрел на Борю, так, словно он был учителем математики, рассказывающим, что сумма квадратов гипотенуз равна квадратному корню из равнобедренного тетраэдра.
– Ты сам-то себя понял? – спросил я.
– Я – да. А вот ты – нет. И Маша нет. И Жанна тоже. Вы все блуждаете во тьме и мните себя первооткрывателями. А на деле нужно просто открыть глаза и убедиться, что рядом с вами бродят миллионы таких же. Маша – идеально подходящая тебе девушка. Но отдать ей предпочтение ты не можешь из-за Жанны, которая – твой "запретный плод", недосягаемый идеал. И останься ты с Машей сейчас, будешь постоянно жалеть об упущенных возможностях. Поэтому разумный вариант – уничтожить иллюзии. Я уверен, что, пожив или даже просто повстречавшись с Жанной несколько месяцев, ты увидишь, что она капризна, эгоистична, себялюбива и на окружающих людей ей попросту плевать. Ты поймешь, что не так уж она идеальна. И осознаешь, что Маша гораздо лучше, с какой стороны ни взгляни.
В этот момент лампочка несколько раз мигнула и погасла.
– Великолепный результат! – Боря моментально переключился с психологии на электронику. – Я на сто процентов уверен, что некоторая часть энергии все же пропала втуне, но это уже успех! Ты понимаешь, что это нам дает?
– Нет, – признался я. Мыслями я был бесконечно далек от энергетических проблем.
– Вот эта батарейка, цена которой пятнадцать рублей, может запитать все электрооборудование в доме. Все! И, даже если я буду жечь свет и телевизор постоянно, ее хватит как минимум на двое суток. Впечатляющая экономия, не правда ли? Но и это еще не все! Мне нужно собрать блок питания для подключения к сети, импульсный трансформатор или что-то вроде того, и тогда можно будет обойтись без батареек. Достаточно подключить прибор к проводам, идущим к дому, и все. Потребление энергии будет стремиться к нулю. А то эти квитанции, что принес почтальон, немного меня встревожили. Разумеется, в перспективе новый тип проводов, которые смогут еще лучше сохранять идущее по ним электричество. Я уже представляю себе конструкцию такого провода, но воссоздать ее в домашних условиях будет весьма проблематично. Надо искать выход на производящие предприятия. Кроме того, мы можем оформить патент. Когда я уйду, ты останешься во главе самой успешной фирмы! Представляешь, Дима, я могу полностью обеспечить тебе жизнь! Кажется, это прекрасная благодарность за все, что ты для меня делаешь?
– Ты этим сейчас хочешь заниматься? – спросил я.
– Сейчас уже поздно, но завтра можно начать телефонные переговоры с производителями...
– Я помогу тебе с плакатом.
– С каким еще плакатом?
– Ну, большой такой плакат. С надписью: "Всем привет! Я очень странный школьник, заходите с обыском и не забудьте лопаты!" Мы приколотим его к забору, а сами сядем на крышу и будем вести философские беседы о познании.
– Вот дерьмо! – заорал Брик и долбанул кулаками по столу так, что вся его конструкция подпрыгнула, жалобно дребезжа. – Черт побери, твою мать, долбанная хрень! Почему мне это сразу в голову не пришло? Проклятье! Вот оно, Дима, нарушенное равновесие! Человек, что-то изобретший, вынужден скрываться, бояться... Это ли не бред? Это ли не абсолютное безумие? Мне нужно восстановиться как можно скорее. Я поведаю другим Исследователям о том, каковы печальные плоды нашего поражения! Богом клянусь, мы переломим ход войны!
– Извиняюсь за вопрос, но я не могу его не задать. Че?
Брик посмотрел на меня все еще полыхающим взглядом и несколько раз моргнул.
– Ах, да. Я же не рассказывал – ко мне вернулась память.
Он принялся разбирать свою схему. Сперва бережно, а потом, видимо, плюнув на все, начал выдирать провода с корнем.
– Ну и что там, в твоей памяти? Вспомнил, кто ты?
– Все банально и просто, – проворчал Брик. – Мог бы и сам догадаться. Я – Исследователь. Тот, кто постоянно что-то изучает и изобретает. Нас было много, но Разрушители нанесли нам сильный удар.
Платы и катушки с грохотом летели в жестяное ведро. Мне было не по себе от этого зрелища: гений, уничтожающий свое изобретение.
– После этого я и попал сюда. Конец истории. Нужно как можно скорее восстановиться и лететь обратно. Если Разрушители переломят ход войны в свою пользу – всему конец. Тебе, кстати, тоже.
– Я-то тут с какого бока? – удивился я.
– Ты где живешь?
– Там, – я показал направление. – Ты же был у меня дома.
– Ты во Вселенной живешь, Дима. Представь, что на твоей планетке внезапно исчезнет страсть к познанию. Чем займут себя люди? Войны, наркотики, примитивные фильмы, как в романе Хаксли.
– А что, сейчас всего этого нет?
– Конечно, есть. Разрушители ведь сейчас в большинстве.
– Это ведь недавно случилось.
– Для меня недавно. Сколько лет прошло по вашим меркам, я понятия не имею.
Брик, наконец, очистил стол и теперь стоял перед ним, ссутулившись. Выглядел он жалко. Совсем не напоминал ни Маленького Принца, ни, тем более, какую-то основополагающую силу мироздания.
– Сколько тебе еще до восстановления? – спросил я.
– Восемьдесят пять процентов, – грустно сказал Боря. – Все идет так медленно... Успеть бы, прежде чем Разрушители найдут меня.
В комнате постепенно темнело. Я встал, расправил джинсы и хлопнул по плечу поникшего Брика.
– Все будет хорошо, – заверил я его.
– Ты лишь успокаиваешь мои эмоции. С фактами твое заявление не имеет ничего общего.
– Ты опять?
– Ах, черт... Что тут сказать? Ну, типа, спасибо, что ли?
– Уже лучше, – улыбнулся я. – Ладно, пойду я. Кстати, забыл тебе сказать. Я договорился о работе. Съездим в четверг. Мой двоюродный брат работает на пилораме, обещал тебя пристроить. Только постарайся там ничего не изобретать. Просто бери и делай то, что от тебя попросят.
– Хорошо! Спасибо, Дима! – просиял Брик. – Ты меня серьезно выручил!
– Да брось ты. Ничего особенного.
Я вернулся домой едва ли не в восемь вечера.
– Ты где был? – налетела на меня мама. – Я уже всех знакомых обзвонила!
– Своих знакомых? – уточнил я.
– А чьих еще?
– Ну да, действительно...
– Этой твоей... как ее... Жене звонила!
– Жанне?
– Ну да, ей. Представляешь, что говорит? Сказала, что ты сегодня с другой девушкой встречаешься! Заржала, как дура, и трубку бросила!
– Это она может, – признал я.
– Имей в виду, если ты думаешь, что я ее в семью приму – то нет! Ни в коем случае!
Да, родители – тонкие знатоки подростковых сердец. Сперва запрещают, а потом удивляются, что их не слушают. Почему-то взрослые люди никак не желают понять простой истины: чужой опыт – ничто. Есть такие места, через которые каждый проходит сам.
Кое-как угомонив маму, я рассказал ей, что наполучал в школе и прошел в комнату к отцу. Он, как всегда, смотрел сериал и пил пиво.
– Ты зачем маме про Жанну рассказал? – упрекнул я его.
– Нет, ну молодец, конечно! – возмутился папа. – Если уж задумал пропасть, так хоть мне сообщи, я тогда придумаю чего-нибудь. А то мать в панике по дому мечется, не знает, кому звонить. Надо же было ее занять чем-нибудь.
– Мне ведь уже не семь лет! И вернулся я не в полночь!
– Ты это матери рассказывай. Я бы тебя раньше выходных не хватился – помню себя в этом возрасте.
И он отхлебнул из бутылки, словно подавая сигнал: "Разговор окончен". Я ушел в свою комнату в несколько приподнятом настроении. Все же отец меня понимал, несмотря на то, что казался равнодушным.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/08/259
Хотите читать в удобном формате? Полную версию романа можно приобрести здесь: https://vk.cc/7rUsQD