Шура Губа – командир трюмной группы на эсминце. После окончания одесского морского института, ему торжественно вручили погоны лейтенанта и направили служить на флот.
Шурик вырос в интеллигентной семье, где говорили культурно и тихо. Конечно, учась в школе, а потом в институте, он пополнил свой словарный запас всеми имеемыми бранными словами. Но пользовался ими крайне редко и даже как-то стеснительно.
Он был тих и застенчив. Его наивная, детская, доверчивая улыбка просто обезоруживала заматеревших начальников. Они терялись в разговоре с ним и становились добрее.
Попав в новую, инородную для него среду, Губа сначала никак не мог врасти в этот огрубевший мужской коллектив, который его явно подавлял. Он постоянно находился под прессом этой среды и атмосферы.
В его лексиконе еще проскакивали гражданские слова, шокирующие корабельное начальство: «пожалуйста», «извините», «я бы мог вас попросить», «будьте любезны», которые на флоте давно исчезли, как рудимент.
- Можно? – Шура входит в кают-компанию.
- Губа, можно Машку за ляжку, – старшего помощника, воспитанного суровой военно-морской школой жизни, коробит проникновение в корабельную среду гражданского лексикона, – Доктор, - обращается он к начмеду, - вы, как секретарь партийной организации, должны взять шефство над молодым лейтенантом. Обучить его флотским традициям, привить гордость к службе на военном корабле, рассказать о флотской этики и эстетики. Ведь вы у нас самый образованный, развитый, начитанный, но в то же время, и самый распущенный офицер. Пройдя славный путь от сперматозоида до капитана, вы просто созданы быть наставником молодежи.
- Боже! Какие высокопарные слова я сегодня слышу. Будучи человеком очень чувствительным, мое горло сжимают спазмы, а глаза туманят слезы. Сколько внимания вы проявили к молодому офицеру. Именно сейчас в небесной канцелярии вам прощают все грехи и переводят в сан святых, - начальник медицинской службы тронут лестью старпома.
- Губа, ты чего стоишь? Гуманистов за этим столом, кроме доктора, разумеется, никого нет. Съедят все, и уйдешь голодным. Рядом со мной садись, на место своего командира. Его все равно сегодня не будет. Ешь, ешь, не стесняйся. А скажи-ка мне, лейтенант, тебя моряки еще не бьют?
Саня краснеет.
- Нет.
- А на хер не посылают? – не унимается старпом.
- Нет, – Губа краснеет еще сильнее.
- Если услышу, сам тебя побью. Ты ешь, ешь. И еще одно тебе посоветую, как старший товарищ: с доктором тоже не дружи. Он тебя только развратит. Ему дай власть, - все сразу станут завидовать мертвым.
Старпом поел и закуривает сигарету. Найдя благодарного слушателя, он продолжает философствовать.
- А ты знаешь, лейтенант, что только Советская власть уравняла права механиков с остальными офицерами. Даже на докторов надела пагоны, – он смотрит на начмеда. Тот фыркает и отворачивается в другую сторону, высказывая тем самым свое недовольство, – Теперь я, флотский, боевой офицер, должен сидеть рядом, за одним столом с этой краснопагонной сволочью. Видишь, он отвернулся и не хочет слушать мои умные речи. Я умные вещи говорю, Губа?
- Так точно.
- Слышал доктор, лейтенант подтверждает правильность моих мыслей. Слушай меня тоже.
- Если можно, говорите чуть помедленнее, я записываю, - ерничает доктор.
- Видишь, лейтенант, он, буквально, плюет в мою сторону. Я его потом за это накажу. Слушай же дальше. Механики стали равноправными офицерами. Равными среди равных.
- Даже сравнялись с замполитами, - снова не выдерживает доктор.
Старпом кривится.
- Не слушай доктора. Мы его зря в четвертый раз выбрали секретарем партийной организации корабля. Явно не разглядели в нем контру. Но теперь ему есть чем заняться, - протоколы писать. Меньше спать будет.
Это напоминание портит настроение начмеду, но ненадолго.
- Слушай, Губа, дальше. Посадили механиков за стол. Дали тарелку, ложку, вилку… Теперь вы как все люди. Понял?
-Так точно, - бубнит Шура, явно не слушая и жуя с аппетитом салат, - понял.
- Да все это не так, Губа. - вмешивается доктор, - Ложкой вы едите потому, что рук никогда не моете и они вечно у вас грязные. Вот суровая правда жизни. А то, Советская власть, дружба народов, электрификация всей страны… А если бы руки мыли, то ими бы и жрали до сих пор.
Старпом, выпятив вперед могучую челюсть, смеется. Шутка ему явно понравится.
- Доктор, вы поели?
- Никак нет. Хочу попросить еще стаканчик компота.
- Хватит с вас. Вестовой, доктору больше ничего не давать. Иначе государство с ним вылетит в трубу. Идите, займитесь чем-нибудь. Не мешайте мне проводить беседу с молодым офицером.
Покорившись судьбе, доктор выходит. Хотя ему это и не очень хочется.