Владивосток.
Он так далеко расположен, что даже на контурной карте его не видно из-за Уральских гор.
Но и там живут, служат и плодятся люди.
Человек по своей природе настолько неприхотлив, что приживается на любой почве. И в мгновение ока может перейти из стадии принца в стадию нищего, чувствуя себя в ней также комфортно, как и в предыдущей.
Большой противолодочный корабль «Адмирал Октябрьский» с поломанной машиной одиноко стоял на тридцать третьем причале. Это аккурат в центре города.
За забором бурно кипела гражданская жизнь. Железнодорожный и морской вокзалы, что расположены по бокам, обменивались гудками и шумом привокзальной суеты.
К причалу подошел катер с командиром бригады, капитаном первого ранга Морозовым. На корабле прозвенели четыре звонка.
Комбриг своей комплекцией походил на медведя. Огромную, слегка сутуловатую фигуру несли такие же огромные косолапые ноги. Смуглое, вытянутое вперед лицо, казалось добрым. Но эта доброта была очень даже обманчива.
Еще Морозов обладал не дюжей силой и громовым голосом. Его боялись буквально все.
А как он ругался матом! Нет, скорее, не ругался. Матом он разговаривал.
Комбриг хмуро прошелся по стенке. Оглядел причал, бросил косой взгляд на корабль. Сзади него семенил командир корабля, капитан второго ранга Елисов.
- Мне все-таки придется сегодня до обеда плющить кое-кому морды, - прогремел он, заглушая шум вокзалов, - а после обеда рубить по самые яйца хвосты. Под бульдогов всех делать буду.
Такое начало не предвещало ничего хорошего.
- Командир, а где ваш замполит? Прессу задницей на койке разглаживает или, брызжа от умиления слезой, читает Боевой листок о том, как вы машину угробили? Может на вашу Родину пишет благодарственное письмо с перечислением всех ратных заслуг. Пусть земляки гордятся преступником. А? Не слышу, - закричал Морозов, и город застыл в страхе, ожидая кровавой расправы.
- Он по трапу спускается, - еле слышно лепечет командир.
- Они спускаются. Они бегать уже разучились, – комбриг нежно посмотрел на замполита. - Они уже взрослые. Капитана второго ранга получили… Так, Жигайло? Или не так? – свинцовое облако отборного мата снова накрыло Приморье. Жутким, предсмертным криком кричали несчастные чайки.
- Весь флот, стоя раком, в муках отрабатывает в море боевые задачи, а они, угробили корабль и курорт себе здесь устроили. Обросли ракушками по самое не могу! Вы что, мать вашу, нюх к службе потеряли? Так я его вам сейчас прочищу! Почему так засран причал? Почему мусор неделю не вывозите?
- Мы звонили, но… - Жигайло попытался внести ясность.
- Они звони… Чем? Яйцами по ляжкам? Только и умеете, что звонить. А что-то конкретно, - одни пузыри. Вон еще один славный продолжатель великих дел Лаперуза и Дежнева. - Он увидел стоящего на юте дежурного по кораблю, - Слушает, как я порю командира и зама. Радуется, что не его. Сюда иди! Сейчас и ты начнешь мечтать, что не родился сиротой Приморского края. Что вы сделали для наведения должного порядка? Может тоже, как и они, - комбриг махнул рукой в сторону командира и зама, - окончили институт благородных девиц? Будьте любезны, товарищ командир, - Морозов низко поклонился, - передайте этому интеллигенту в третьем поколении, если вы его, конечно, не боитесь, чтобы я его не видел на берегу две недели. А сейчас,- перешел на визг комбриг, - сдать вахту! Вечером заступить по новой! Марш на корабль! Да, - Морозов снова повернулся к командованию корабля, - хорошо живете. Побывал я сегодня в краю непуганых птиц. Готовьтесь к комплексной проверке. Матки я вам всем по выворачиваю. Так почему, говорите, мусор не вывезен и гниет под вашим носом?
- Машины не было уже три дня, товарищ капитан первого ранга, - замполит Жигайло блеснув, как Берия, очками, все-таки решил прояснить ситуацию.
- Смотрю я, товарищ Жигайло, и думаю, - вы своей инертностью и медлительностью скоро перещеголяете черепаху. Вам бы работать в каком-то сраном ЖЭКе. Да-а-а, - комбриг с сожалением махнул рукой, - вы и там извернетесь как уж, а через полгода станете начальником. Таким же ленивым и безответственным. Готовьтесь к проверке, а потом к оргпериоду. - Он повернулся и, не прощаясь, направился к КПП.
Слова Морозова для Жигайло оказались пророческими. Через три года он демобилизовался и стал слесарем-сантехником, а через восемь месяцев – директором предприятия.
Иногда и злые начальники бывают пророками. Только хочется, чтобы их пророчества всегда были добрыми.