Цитата из "Леший Глава 11"
Утро началось с вывода в туалет и приличного завтрака – макароны с тушенкой, пресная лепешка, чай.
Леху назначили «железнодорожником», возить породу от штольни к шлюзам. Пристегнули на цепь к уже знакомой вагонетке. До него здесь пыхтел Шнобель. Теперь он катал такую же вагонетку в штольне, от забоя до выхода.
С самого утра Леха изучал обстановку. Что и говорить, караульная служба у чехов поставлена профессионально. Ваха, дежуривший ночью, спит в избушке. Двое стоят на постах. Один у входа в штольню, второй на берегу ручья, напротив шлюза, где мужики золото моют. Третий, отдыхающая смена, располагается около кухни, примерно на равном расстоянии от постов. Грубейшим нарушением устава караульной службы было наличие на постах самодельных кресел из ивняка. Каждый час отдыхающая смена заступает поочередно то на один, то на другой пост. Недавно Назим сменил Руслана у ручья, через час отдохнувший Руслан сменит Лечу у штольни. График смены караула само по себе уже немало, но что это дает?
В вагонетку входит до тонны породы. От штрека к ручью, под уклон, сама катится – успевай тормозить. Не успеешь – слетит с обрыва и тебя за цепь утащит. Тут хлебало не разевай. От ручья к штольне пустая вагонетка сама не едет, но и не упирается шибко.
Леха, курсирующий от штольни к шлюзу, периодически оказывается в пяти метрах около одного из постов. Длина цепи два метра. О нападении на караул в такой ситуации и думать нечего, но Леха занимается именно этим. Если бы удалось приблизиться к часовому хотя бы на метр.
Руслан прислонил карабин к дереву, потянулся, через штаны пошарил в причинном месте. Удовлетворенный результатами изысканий, осклабился от уха до уха и, походкой мартовского кота, двинулся в сторону кухни.
Леха подкатил груженую вагонетку к ручью. Породу кидал в желоб полной грабаркой*, на раз-два …три-четыре. Почуяв на себе чей-то взгляд, поднял голову. И когда он только успел?
Повариха лежит животом на столе, вцепившись руками в противоположный край. Ее невидящий, как у сомнамбулы, взгляд уперся в Алексея. В глазах девушки было такое, что впору провалиться сквозь землю от злобы и бессилия.
Приармянившийся Руслан трудится без особого энтузиазма, как артист при пустом зале. Уловив Лехин интерес, мгновенно преобразился, добавил в движениях четкости и артистизма. Ни дать, ни взять Майкл Джексон. Откровенно издеваясь, изобразил нечто похожее на цирковой комплимент, призывая оценить его мастерство. Леха отвернулся, местная трактовка поэмы «Руслан и Людмила» привела его на грань бешенства.
Медленно приходил в себя, ожесточенно кидая породу в желоб. А что собственно произошло? С чего так раскипятился? Здесь, как и всюду на необъятных просторах России, каждый занят своим делом – власть надзирает и сношает, народ пашет и терпит. История ничему не учит ни власть предержащих, ни народ. Рано или поздно народная терпелка лопается. Всесокрушающая волна народного гнева сметает постылую верхушку, но вместо прежней у государственного монстра неизменно вырастает новая, формируясь исключительно из того, что плавает сверху и никогда не тонет. И опять за свое – врать, рвать, насиловать.
В куче породы что-то блеснуло. Леха отложил лопату, поковырялся и выпростал на свет божий приятно тяжеленький самородок размером с крупную сливу. Оказывается, новичкам везет не только в карты! Поверхность самородка напоминала скорлупу грецкого ореха, а форма – голову одноглазой жабы. Недолго довелось любовался художеством матушки природы. Грозно-повелительное «дай суда» вернуло Леху на грешную землю. Поднял глаза - рядом стоит Назим, вперив взгляд в самородок. Было от чего взалкать нехристю – Леха, одним махом выполнил чуть не месячную норму прииска.
Левая рука чечена сжимает цевье автомата, правая тянется к золоту. Другие караульные тоже заинтересовались происходящим. Леча привстал с кресла, перекинул карабин за спину. Руслан замер на сексуальной полуволне. Оба пытались разглядеть находку раба.
Лехино подсознание прокачало ситуацию за долю секунды. Оценил диспозицию противника, его боеготовность, сформировал план сражения. Оставалось только принять решение, что он и сделал. Медленно вложил самородок в протянутую ладонь Назима, попутно захватил рукав его куртки, резко дернул на себя и апперкотом* вбил носовые кости в девственный мозг громилы.
Назим падал долго, как в замедленном кино. В том же темпе Леча брал «Сайгу» наизготовку, а Руслан, со спущенными штанами и мотающимся членом, скакал к дереву, где оставил оружие. Падая вместе с Назимом и прикрываясь им от Лечи, Леха одновременно рвал автомат из ватной руки чеха. За кем первый выстрел, тут и к бабке не ходи. Пока отнял автомат и снял с предохранителя, горец успел выстрелить дважды. Первая пуля рванула за левый рукав, вторая угодила в спину живого щита, а третья так и осталась в стволе – длинная автоматная очередь прошила горного сокола в трех местах. Леха стрелял навскидку, не целясь.
Голожопого Руслана хладнокровно расстрелял. С такой дистанции гарантированно попал бы не только в голову, но и в головку члена. Пуля снесла спермогону полчерепа в тот самый момент, когда он коснулся карабина. Ненасытный трахальщик предстал перед Всевышним достойно - с оружием в руках и торчащим членом.
Леха, как учили, не зациклился на результатах стрельбы, мгновенно перешел к следующей цели – двери чеченской избушки. Из нее вот-вот должен выскочить вздрюченный Ваха. Время шло, дверь не открывалась. У этого Вахи мозги явно не куриные - хоть лысый и спросонья, а ситуацию прочухал.
Леха поставил себя на его место: «Десяток выстрелов и тишина. Вывод – вайнахи* перебиты, противник знает про Ваху и ждет, когда тот подставится. Число врагов не известно. Рвать наружу – верная смерть. Надо притыриться. Лучше всего в углу за дверью, здесь безопаснее».
Ситуация сродни снайперской дуэли, а в этом Леха кое что петрит. Только дистанция далеко не снайперская, что на руку неприятелю. Возможности для маневра у Вахи ограничены стенами избушки, у Лехи – длиной цепи. Стараясь не бренчать кандалами, переместился от Назима к вагонетке – более надежное и симпатичное укрытие.
По-над берегом ручья показалась вопросительно-хитрющая физия Ванятки. Леха подал знак «сидеть тихо». Пустые разговоры с мужиками нежелательны. Дадут противнику дополнительную информацию, а надеяться на их помощь не приходится – на цепи сидят. Блатные вообще не в счет – самого, не ровен час, замочат.
Так можно просидеть до второго пришествия. Надо как-то спровоцировать врага на действие. Знать бы в каком углу притаился супостат. На глаза попался камень с кулак величиной. Со всей силы запустил им в дверь. Ее тотчас изрешетила автоматная очередь. Стрелял Ваха из левого угла. Теперь, если не дурак, уже сменил позицию, перебежал направо.
Толстенные бревна избушки из калаша не пробить, а в стык между венцами можно попробовать. Передвинул рычаг предохранителя на одиночный огонь и отбил чеху «Спартака» - пять выстрелов в ритме: «Та-та, та-та-та» - в промежность пятого и шестого венцов. Своего рода снайперский вызов, вошедший в моду по ходу чеченской войны. Шурави называл это «дешевым пижонством». Что поделаешь, в каждом из нас сидит пижон, маленький или большой, но сидит, и врямя от времени прет наружу.
В избушке что-то загремело. Попал, или военная хитрость врага? Принятого на войне ответа, «двойной дуплет», не последовало. Видать не снайпер… или не пижон. Леха переместился на другой край вагонетки. Какая ни какая, а смена позиции, это в крови снайпера.
Еще бы пострелять, но надо беречь патроны, треть магазина уже исхарчил. Это в кино красота неописуемая - в пистолете патронов штук тридцать, а в магазине автомата более двухсот. Решил выждать, а ждать Леха умел не хуже кошек.
Дождался. В стыке между венцами, куда стрелял, что-то шевельнулось. Быстро сообразил – Ваха воткнул в пулевое отверстие шомпол, чтобы определить направление на Леху. Сейчас вмажет. И точно – десяток пуль искромсали его прежнюю позицию. Леха в ответ влепил «двойку» чуть правее дырки, через которую стрелял горец – девять из десяти, что Ваха правша.
Переместился на старое место. Особого смысла в этом уже нет, просто удобнее наблюдать. Затишье было недолгим. За бревенчатыми стенами послышалось шевеление, потом негромко бухнуло. Тяжелая, сработанная на совесть, дверь слегка приоткрылась. В щель просунулся ствол автомата. Леха насторожился, но стрелять не стал. Что-то неправильное было в этом автомате. Лежит магазином вверх и направлен далеко в сторону от него. Неужто «куклу» подсовывает? Если так, то еще воевать и воевать.
Рассмотреть что-либо в избушке через дверную щель не получалось. Видел только торчавший вверх магазин автомата, а дальше темнота. Наконец сообразил, в чем дело и удивился, что до сих пор жив. Ваха подсунул ему автомат, а сам из глубины избушки, из темноты, выцеливает Леху с другим винтарем – кто знает, сколько у них там оружия. Дал короткую очередь в щель на уровне пояса и спрятался за вагонетку. Весь обратился в слух. Тишина, только цикады верещат в кустах по ту сторону ручья.
Зрителей прибавилось. Рядом с мордочкой Ванятки торчали бородатые лики его дядек. Присутствие «наших» ободрило, придало уверенности. Леха, подмигнул сибирякам. Опасности для них не было. Таежная троица находилась в мертвой зоне. Однако, надо воевать...
Осторожно выглянул из-за вагонетки. В стане противника кое-что поменялось. Щель в двери увеличилась, видно Лехины пули пособили. Автомат лежит плашмя и виден полностью от мушки до приклада, а на прикладе … Это точно не кукла, это самая настоящая человечья рука. Точнее кисть руки, обхватившая ложе автомата, все остальное за дверным косяком. Живой так не подставится. А вдруг? Контрольный выстрел не помешает. Запястье скрыто косяком. Именно туда, через косяк, Леха выстрелил. Рука дернулась, но осталась на виду. Так притворяться невозможно. Война кончилась!
Встал в полный рост, оглянулся на мужиков – они все поняли и сияли как пуговицы на дембельском кителе. Взволнованный Ванятка, подпрыгивая, тыкал пальцем в стороны штольни. Там творилось что-то неладное.
Цепь не позволяла Шнобелю добраться до винтаря Лечи. Будучи сообразительным, как и прочие приматы, он использовал подручные средства. Распластавшись во весь свой немалый рост, пытался черенком лопаты зацепить ремень карабина.
Пуля ударила в камень в полуметре от головы, осыпав Шнобеля острыми осколками. Бросив заступ, сопровождаемый черным глазком автомата, несостоявшийся боец задом, по-пластунски скрылся в штольне.